Кто-то, наверное, не в курсе, что произошло.
Друг у меня перенес клиническую смерть. Так непонятно и глупо. Анафилактический шок на банальный препарат, настолько банальный и широко используемый, что закладывается впечатление, что его подделали. Даже упаковка какая-то другая. Цефтриаксон. Удобный и эффективный антибиотик. Он сам принес и попросил уколоть. Укололи. Через несколько минут отъехал. Не потерял сознание – умер.
Благо, что это произошло в медицинском учреждении, что ему стали проводить комплекс мероприятий, а прибывший фельдшер поставил трубку в трахею, обеспечив хорошую вентиляцию легких. Адреналин, непрямой массаж сердца и ИВЛ спасли его. А мы помогли пережить два первых этапа несмерти постреанимационной болезни.
Вот так просто я пишу о друге. Мы вместе, большой, дружной, отвязанной компанией, прошли все студенческие годы.
Он недавно плюнул на хирургию, достало его безденежье и вечный пресинг сверху, ушел в полевую медицину. Появились деньги, планы, жизнь налаживалась, и тут такое…
Я его недавно видел в госпитале и предложил попить чайку в ординаторской. Отказался, спешил. Ему все время было некогда. Армия. Вчера я с ним провел сутки. Впервые он был со мной так молчалив. В силу привычки я с ним разговаривал, а он слушал. Он всегда был хорошим слушателем, мы многим делились. Я ни с кем не мог быть так откровенен, мы всем делились. А тут он был молчалив, он просто слушал.
Многие родные хотят быть с близкими, находящимися в реанимации, а у меня такая привилегия, сомнительная привилегия. Тяжело держать инструмент, способный решить судьбу друга. Тяжелая ноша.
Днем приходил его школьный друг. Плачет. Горько плачет. Жена в прострации, умоляет спасти. И всех я хорошо знаю. Как тут держать холодную голову. Как не начать жалеть, не наделать ошибок. Приходится абстрагироваться.
Мы вместе, всем отделением, выцарапывали его из рук когтистой. Пока не знаю, кто победил. Но считаю – мы справились. Еще несколько дней его будут держать в искусственной коме. И даже не знаю, что тяжелее – активное участие в его судьбе или пассивное ожидание…
Парные случаи
Я как-то не очень верю в закон парных случаев, но тут такое, что случайностью это сложно назвать…
Ему нет и сорока, спортсмен, без вредных привычек. Кажется, в последнее время его беспокоили боли в спине. Принимал анальгетики.
А тут стало совсем больно. Необычайно больно. Привезли в приемный покой.
В этот момент реаниматолог собирался сдавать дежурство, довольный, что его никто в выходные не беспокоил, направлялся к начмеду.
Приемник и кабинет начмеда в одном здании.
Парень теряет сознание и через мгновение умирает. Коллега, не теряя ни секунды, начинает совместно с мед персоналом приемного отделения полный комплекс реанимационных мероприятий.
Вызывают вторую реанимационную бригаду. Перевели на ИВЛ. Непрямой массаж, на ЭКГ фибрилляция желудочков. Раз десять стреляли током, сердце стегали адреналином и лишь на двадцать четвертой минуте запустили.
Обширный инфаркт миокарда.
Транспортировали в реанимацию. Снова остановка. Снова дефибрилляции. Снова запустили. Снова сердце взвинтило ритм до ста шестидесяти. Снова восстановили. Боролись до последнего.
Удалось стабилизировать ритм, но давление пока не держит. В медикаментозной коме. Все очень серьезно. Лечим…
Завтра похороны друга и коллеги.
Лопнул
Мы, медики, нередко очкуем делать, казалось бы, очевидные вещи для облегчения страдания пациента.
Ослабленному раковой опухолью пациенту побоимся дать мощный анестетик или будем его сильно титровать, ибо возможна остановка дыхания или проблемы с сердцем.
Хирург будет до последнего лечить консервативно старика с камнями в желчном, ибо изношенный жизнью организм может не выдержать оперативного вмешательства.
А жидкость в брюшной полости у больного с печеночном асцитом терапевт боится удалить, поскольку с ней теряется так жизненно необходимый белок. А ежели ее слить одномоментно быстро, это чревато падением давления, иногда заканчивающимся фатально. Ее убирают постепенно, временно пациенту становится легче, легкие расправляются. Однако жидкость снова скапливается, в еще большем количестве.
Наш больной просил-просил сделать дырочку в животе. Живот раздуло до неимоверных величин. И в один момент жена пришла и испугалась – соседи затопили квартиру. Весь пол в зале был залит, и тут она увидела кряхтящего супруга – из живота бил фонтан. Природа сама разрешила ситуацию.
Его привезли к нам. Запредельно низкий гемоглобин, экстремально низкий белок, высоковатый биллирубин. Изменения электролитов, изменения газового состава крови. Все плохо, все пропало, а он лежит улыбается, ему хорошо, легко и жить охота.
Нам остается только восстановить параметры и не залечить его, ибо у таких пациентов очень легко сорвать компенсацию любой необдуманной терапией….
Ожоговый
К нам поступил парень с ожогами…
Площадь большая, около 25 %, это много, это ожоговая болезнь в 100 % случаев, и если ее не лечить, то в 100 % случаев возникнет ожоговый шок, от которого он, скорее всего, бы и умер. Но благодаря нашим коллегам из соседнего района он выжил. Привезли его уже в общем-то компенсированным. Нам лишь осталось его только дообследовать, подкорректировать электролитный состав крови и полечить раны.
Я хочу поговорить о том – как он так обжегся. Я, знаете, в детстве наивно полагал, что ежели ты получил травму, то в жизни она больше тебя не коснется, ну типа – этой болячкой я уже поболел, и все. Я тогда бедро сломал, автодорожка, бухой мотоциклист сбил. Было дело. Сейчас даже следов на кости не осталось. Это теперь-то я понимаю, что судьбе, по большому счету, по фиг на твой прошедший опыт и болезни, они могут каждого из нас посетить не раз и не два. Единственное, что этот вот прошедший неприятный опыт все же старается нас оградить от повторения, но не дает гарантии.
Вот и с парнем. Когда он был совсем маленький, кипятком ошпарился. Ему даже тогда пришлось кожу пересаживать. А тут вот снова. Он просто перепутал бутыльки. Он думал, что в печь плеснул керосин, а оказалось – бензин. Обдало его жаром – лицо, грудь, левая рука, обе голени. Ух жахнуло так жахнуло…
А вы ступали снова на горячие грабли, ну или другие грабли?
Анекдот
В палате больного раздается звонок. Звонит лечащий врач:
– Здравствуйте. Я должен вас огорчить.
– Что такое?
– Дело в том, что по результатам ваших обследований у вас выявлены сифилис, чесотка, туберкулез, брюшной и сыпной тиф, туляремия, желтая лихорадка, гепатит А и С, дизентерия, корь, рожа, СПИД, гонорея и стригущий лишай…
– Что вы говорите!!! Не может быть! Ну вы хоть будете меня лечить?!
– Да, конечно-конечно! Безусловно! Мы даже уже назначили вам блинную диету!
– А это хоть как-то поможет мне?
– Ну… Насчет поможет или нет, я х** знаю, но это единственная еда, которая пролезает под дверь…
Огнестрел
Я вчера шел на дежурство с желанием похалявить, не скажу, что и в другие дни я лечу с мыслью спасти максимальное количество людей, я обычный житель этой планеты, желающий, чтобы деньги пришли за просто так, вот так – полежал, полежал, а в кармане появилась новая хрустящая банкнота.
Вот, правда, работа совсем не приспособлена под такие желания, да и сестры, видя меня, предрекают много и много работы (это так, редко я без работы остаюсь). Но вчера как то особенно было лень шевелиться. С утра мы с женой сходили купили свежего мяса. Нашли ларек в районе Москвы (не той Москвы, а магазин есть такой), там женщина продает всегда свежее мясо. Приятная продавщица – и кусок получше выберет, и скидку сделает, и добра пожелает, и нарубит здоровенным топором помельче косточки, чтобы удобнее в кастрюлю класть.
Потом я заделывал дыры в балконе силиконовым герметиком, дабы дождевая вода не заливала. Находился, наработался, устал. А тут еще раааботааа.
Но что делать – я в графике, работать надо.
И о радость – двое пациентов. Мальчишка наглотался седативных таблеток, чтобы обдолбаться. Кайфа не получил, просто превратился в спящего обдолбыша. Двое суток спал. Я уже попросил сестру, что бы она его поцеловала, чтобы он проснулся. Ну вы помните сказку. «Не-не-не», – отказалась она.
– Мож, это твой прЫнц.
– На фига мне такой принц, у меня свой есть.
Впрочем, парнишка и сам к утру очнулся.
И мужичок. У него все менее удачно. Сердечная недостаточность, давление сам не держит, приходится вводить постоянно сердечные стимуляторы.
Дневники за час написал, дела все поделал. Урра, можно прилечь. Вдруг мигалка, воу воу воу, и звонок.
«Все, писец отдыху», – подумал я.
– Реанимация, – поднял я трубку.
– Везут огнестрел в грудь, встретьте.
Успел спуститься на второй этаж, сестра-анестезиолог за мной. Ложный вызов. Это была сиренада полицейских машин.
Спустя десять минут – второй вызов. Спустился я один – снова ложный.
«Епта, да они издеваются! Я ща кого-нибудь сам пристрелю! Где мой пестик? Нету пестика, а жаль».
Спустя пятнадцать минут реанимобиль с мигалками заворачивает в сторону нашего покоя. Звонок. Трубку брать не стал. Спускаюсь, натягивая в третий раз малого размера перчатки.
На каталке лежит худощавый мужик под пятьдесят, весь в крови, закатил глаза, собрался помереть. Это он сам себе с ружья в область сердца саданул жменьку дроби.
Решили немедля везти в операционную, некогда УЗИ делать, внутренние органы и так видны.
Но я-то реаниматолог. Есть время попить чай, пусть анестезиолог работает. Но мое любопытство пересилило, и я поперся в операционную. Мужчину раздели. Две дыры такие, что можно запихать бутылку из-под кока-колы (это не реклама). Вот прям как в кино – не пулевые отверстия, а туннели! Один из них в районе низа грудной клетки слева с ожогом и сажей, выходное отверстие в боковой области слева. Я заглянул. Ну как на картинке. Посмотрите налево – вы видите разбитую селезенку, запутавшуюся в тканях диафрагмы, пройдите чуть вперед и направо, и вы увидите лохмотья левого легкого, а чуть поодаль ритмично и нервно бьется мешочек с сердцем. На выходе вы видите смесь крови, костных обломков, размозженных и горелых мышц с кожей.