Дети
За много лет я уже как-то пообвык к трудностям на дежурствах, отдежурил, и домой. Поел, и в люлю. Люди болеют, часто сильно болеют, а другие у нас редко бывают. Но дети… Это для врачей специализированных больниц дети привычные пациенты. Для нас, врачей всех возрастов небольших больничек, дети – это стресс. Поступает ребенок, и все, дежурство сразу можно назвать херовым.
А тут вот я пришел, и ИХ трое. Трое маленьких пациентов! Мысленно я сразу отнял пару месяцев жизни, помните, раньше были в газете математические расчеты возможной длительности жизни – вы курите, минус три года, пьете сверх меры, минус пять, сосете чупс – минус месяц. А тут трое тяжелых детей! Оно бы хорошо, если бы все шло в штатном режиме, но ведь они практически каждый час выдавали новые сюрпризы. И эти сюрпризы редко когда радуют, и каждый такой сюрприз заставляет менять схему лечения.
Одно радует – я знаю, что земля вертится, и вертится очень точно, и восемь утра все равно наступит, если раньше не наступит конец света.
В то дежурство, кроме детей, были и взрослые пациенты, и все хотели жить, они, правда, все молчали, были в коме или почти в коме, но уверен, что жить хотели.
Тут вот женщина лежит, привезли ее грязной, избитой, живого места на ней нет. Да и сказать ничего не может, муж ее отдубасил. На КТ небольшая гематома в голове есть, но она слишком маленькая, чтобы ее убирать. Но крови потеряла немерено, пришлось восполнять. Сама она и не дышит, без сознания, давление не держит.
А вот рядом мужчина. Пил. Много-много пил, не пил, а безбожно бухал. Престарелая мама, за которой нужен уход, увещевала его, просила, умоляла – остановись, но нет, жрал ее, как бык помои. Допился – инфаркт, кома, судороги. Долгое время на ИВЛе, так и не проснулся. Лежит овощ, дышит через трубочку в горле, ему бы за старенькой мамой ухаживать, а оно вона че. Жизнь и злоупотребление алкоголем малосовместимы. Маму жалко, хорошая она у него, переживает старушка.
А тут вот рядом положили мужичка с инсультом. Глаз приоткрывает правый чуток, пытается что-то сказать, а не получается. Прогноз у него тоже серьезный.
К моему стыду, я на планерке у начмеда не смог ответить – оперировали первую женщину на голове, убирали гематому или нет. Вот правда, вроде все под контролем, и даже гемотрансфузию ей проводил, вроде чепец на голове есть (ей ушивали скальпированную рану), а вот про операцию я так и не вспомнил. Ну некогда было изучать ее историю, все силы отдал детям.
Они ночью ехали по трассе, темно, дождь, и как назло, сломалась техника. Остановились. Два колеса остались на асфальте, два других на грунте, так вот и стояли, уснули. Их разбудил страшный удар, в них врезалась другая легковая машина. Кто-то погиб, к нам привезли юношу. Оторвалась селезенка, порвалась печень, черепно-мозговая травма. Его сразу перевели на управляемую вентиляцию и привезли в операционную. Селезенку с трудом удалили, разорванную печень еще с бо2льшим трудом ушили. Поставили дренажи и перевели в реанимацию.
Первые сутки после операции. Смотрю, а парень бледно-серый. Взяли анализы, а там глубокая анемия и по дренажу потекла струйкой кровь.
Немедленно взяли снова в операционную. Не спешите судить хирурга, который спасал ему жизнь, потекла мелкая ветка из желудочной артерии, она настолько мелкая, что сразу тромбанулась, когда было низкое давление, ее и не заметили, а когда давление подняли, тромб рванул и «засопливил».
Ушили, кровопотерю восполнили, к утру парень порозовел, стабильный.
Про других малышей я расскажу чуть позже…
Малыш
В продолжение прошлого дежурства. В первом часу ночи удалось стабилизировать юношу, все остальные пациенты казались вполне стабильными. Ночь, регулярный контроль газов артериальной крови, трансфузия крови и плазмы двоим пациентам, отчеты в областную больницу по поводу здоровья детей, коррекция назначений, нервное перенапряжение. Усталость брала свое, жутко хотелось спать.
Прилег. Мигом отрубился. Посреди ночи будит медсестра:
– Владимир Владимирович, срочно на палату к ребенку с черепно-мозговой…
Про этого малыша я еще ничего не писал. Ему около пяти лет, белокурый, с карими глазами. Когда я пришел на дежурство, он был без сознания, за него дышал дыхательный аппарат. На голове висел послеоперационный чепец. Желудочный зонд, мочевой катетер, центральный катетер. Идет полный комплекс интенсивной терапии…
За два дня до этого сорванец бегал по своей деревне, как и все дети, – гонял голубей, ловил за хвост кошек, дразнил дворовых собак, лазил по деревьям. С последнего дерева он и упал. Упал головой вниз, ударился прямо о камень. Сразу потерял сознание и через мгновение очнулся. Жутко болела голова и тошнило. Пришел домой, лег спать. На следующее утро стал вялым. Мама схватила его в охапку и привезла в больницу.
Сделали КТ головного мозга. Большая гематома стала сдавливать лобные доли головного мозга. Вызвали детского нейрохирурга. Убрали гематому.
К вечеру моего дежурства я заметил отчетливую фотореакцию, зрачки точно форточки объектива фотокамеры – сузились в ответ на излучение моего медицинского фонарика. Это, несомненно, порадовало, шанс у малыша появился, и вполне существенный.
А тут посреди ночи меня вызвали к нему.
Старый аппарат просто перестал работать, благо, сестры быстро отключили от аппарата и стали дышать за него ручным. Других аппаратов для детей у нас не было. Я перезапустил систему, и он заработал, подключил к малышу. С полчаса понаблюдал, убедился, что все в порядке, и пошел в ординаторскую.
Прилег. Уже не до сна. За окном темно, стрекочат кузнечики, приятная ночная прохлада приятно обдувает уставшее тело. Мысли метались: «Мляяя, вот че за ху. ня, почему этот гребаный аппарат сломался ночью, чего он не стал глючить с утра, когда можно было спокойно найти респиратор. Че мне сейчас делать? Оставить ребенка на этом? Да опасно.» В голове я уже представил себе, как малыш раздувается, раздувается, раздувается, как лягушка, которой в жопу запихали соломину и лопается. Или опять дышать перестанет и влетит в гипоксию… Можно всю ночь дышать вручную. Бывало и такое, но есть еще и другие пациенты…
Однако заметил, что на момент моего последнего осмотра мальчик стал двигать конечностями, пытается открывать глаза. И я пошел по третьему пути. Мы стали тренировать его дыхание. К шести утра он уже стал видеть нас, дышать сам. Появился хороший мышечный тонус. В шесть утра я убрал у него дыхательную трубочку. Дыхание спокойное, содержание кислорода в крови на хороших цифрах. А самое главное – он был в сознании. Справились…
Обычно ночью мы такими делами не занимаемся. Ночью опасно снимать пациента с дыхательного аппарата – нет помощников, коллегам тоже нужно отдыхать, и в случае неверного решения, всю вину врач берет на себя. Но тут пришлось решать так, и у нас все получилось.
Гипогликемия
Он поступил вчера. Меня вызвали срочно в терапевтическое отделение…
На кровати интенсивной терапии я увидел худощавого пожилого мужчину, он метался по кровати, пытаясь освободиться, медперсонал терапии пытался ему помочь, он был не в себе, пустые глаза смотрели куда-то вдаль, будто он видел нечто, чего не видели мы.
В вену вводили растворы глюкозы, врач пыталась напоить его со шприца сладким стерильным сиропом. Однако игла в вене не самое лучшее средство для спасения жизни, поворот рукой, и вена вспорота. Моя опытная сестра быстро поставил катетер в кубитальную вену, и мы быстро наполнили его сладкой живительной водой. Он быстро пришел в себя, но мы понимали, что гипогликемия может дать осложнения, и решили забрать его в наши пенаты.
В отделении мы продолжили восполнять ему запасы глюкозы, и, по идее, проблема должна была разрешиться, но нет. Любой перерыв в инфузии сладкого раствора даже на полчаса приводил к опасной гипогликемии. Это было необычно.
Надо сказать, что, несмотря на не очень преклонный возраст, организм существенно поизносился. Недавно ему поставили стенты в закупоренные артерии сердца, он перенес инфаркт миокарда. Бедренные артерии также забиты бляшками и практически не пропускали красную жидкость. Ему поставили искусственные трубочки на месте бляшек. Кровоток временно восстановили, но кровь снова стремится свернуться в местах вновь образованных атеросклеротических комочков.
Говорят, он много выпивал, оттого панкреатиты и гепатиты, почки пострадали и также не вполне уверенно фильтруют кровь.
У него тяжелая анемия, в желудке множественные эрозии, но видимого в окуляр эндоскопа кровотечения мы не нашли.
Дабы восстановить запасы глюкозы и остановить скачки ее в кровотоке, я поставил постоянную инфузию концентрированных растворов глюкозы. А по-другому не получилось – даже на обычной глюкозе он проваливался в гипогликемию.
Мы искали опухоль, которая оправдала бы такое поведение организма, вроде инсулиномы, но пока не нашли. Но дочь его сказала, что где-то в печени нашли подозрительное образование пару лет назад. Надо повнимательнее его обследовать.
К утру ему стало значительно лучше, он впервые за несколько дней покушал и поспал.
Будем обследовать и лечить дальше…
Астматик
У него просто гипогликемия, восполнили запасы гликогена, блин, он, наверное, тогда через вену банку варенья сожрал, ну в общем, через сутки его перевели в терапию. Это ж надо так не любить свой организм – отказаться от пищи и все время принимать гипогликемические препараты? Или он, может быть, просто думал: «Доктор назначил, я и принимаю. А еда – это уже мое дело: хочу – ем, не хочу – не ем. Там тем более что препаратов куча – эти вот зелененькие, от давления, эти беленькие с одной полоской, они для сердца, с двумя – мне для мозга, а эти голубенькие, кажись, они от сахара, или для сахара, или для сердца… поди их разбери. Вот раньше просто было – рюмка водки, она и для сердца, и для мозга, и для души хороша. Универсальное лекарство. Ох уж эти лекари…»