— Нет, но уверен, что за ним охотились. Он занимался таким делом…
— Темным? Краденые машины? Сотрудничал с арабами?
— Пока мы этого не знаем. Но в его бизнесе всегда найдутся недовольные. Покупатель, решивший, что ему всучили дрянь, продавец, который считает, что сам бы продал дороже. А может, кто-то подумал, что Мевамет придержал товар. В конце концов, он был брокером и получал только проценты.
— Но все твердили о его безупречной репутации…
— Да, но…
— Хорошо, не буду спорить. Продолжай копать, если хочешь, но ты пошел по ложному пути. Профессор университета…
— Мы проверили всех арабов, с ним связанных, — торопливо заметил Иш-Кошер.
— Да, но нам нужны были не те. Для них он был другом, собирался им помочь.
— В том-то и дело, — горячо заметил Иш-Кошер. — Видишь ли…
— Знаю, террористы не хотели, чтобы их народ жил лучше. Вся эта версия… — он взмахнул широкой веснушчатой ладонью, — только теория. Террористы так не действуют и не думают. Один араб убивает другого, и семья убитого пытается отомстить тем же — это понятно. Это не наш способ, цивилизованные люди так не поступают, но это понятно. Но если они не могут добраться до убийцы, то пытаются отомстить членам его семьи — брату, дяде, отцу. Это уже другое. Со времен Шестидневной войны, когда наша армия их победила, они пытаются отомстить. Это нормально. Но они не могут отомстить армии, а убивают кого-нибудь из мирных жителей. Которого? Для них это безразлично: это может быть старик типа Мевамета, женщина или даже ребенок.
— Но…
Снова Адуми остановил его взмахом руки.
— Естественно, они стараются убить побольше людей, поэтому взрывают рынки и вообще места, где большое скопление народа. Но мы начеку, и это для них рискованно. Поэтому они выбирают себе безопасную жертву. Если их не ловят, тогда они смелеют и снова взрывают в людных местах. Почему погиб Мевамет? Скажу тебе: потому что он был безопасной жертвой. Живет одинокий старик в новом доме, единственном жилом на всей улице, да еще и на темной. По ней можно пройти незамеченным…
— Но их видели. Доктор говорит…
— Доктор видел молодого человека, который сказал, что у него дело к Мевамету. Возможно, тот что-то видел, его нужно допросить.
— Тогда почему ты выкинул эту часть показаний доктора, когда давал материал для журналистов?
— Потому что, Хаим, я подумал, что лучше юноше самому прийти с показаниями, это докажет, что он не замешан. Он не пришел, значит, в этом деле за ним что-то есть.
— А может, просто не хочет вмешиваться, — предположил Иш-Кошер.
— Это теракт. Любой должен помочь, — Адуми мрачно покачал головой. — Я рисковал, утаивая информацию от прессы. — Затем его лицо прояснилось. — Но если он не пришел сам, значит, будет от всего отпираться. Шел дождь, воротник его плаща был поднят, доктор мог его не узнать. Хотелось бы мне с ним связаться, честное слово.
Иш-Кошер широко улыбнулся.
— Может, я помогу? Хочешь знать его фамилию? — Из дипломата, лежащего на коленях, он достал лист бумаги и передал Адуми. Там было написано: «Я пришел в семь, как и обещал. Стедман».
— Где ты это взял?
— Один из моих ребят догадался заглянуть в почтовый ящик Мевамета.
— Но здесь нет даты, может, это бросили дня на два раньше. Доктор не упоминал о записке, а сказал, что видел, как тот ушел.
— Но он мог вернуться, когда доктор ушел.
— Возможно. — Адуми изучал записку. — Стедман… где я мог слышать эту фамилию?
— Известный американский журналист Стедман сейчас в Израиле, живет в «Царе Давиде».
— Нет-нет, — Адуми стал перебирать папки на столе. — А, вот — Стедман, американский студент из университета, которого часто видят в обществе араба по имени Абдул эль-Халди. Этим Абдулом мы в свое время интересовались.
— У тебя есть что-то на него? — живо спросил Иш-Кошер.
— По твоей части? Нет, ничего особенного.
— Тогда…
— Это само по себе подозрительно, Хаим.
— Ты думаешь, те арабы, которые действуют, и те, которые вне подозрений, для тебя одинаково важны?
Адуми хохотнул.
— Хаим, ты недалек от правды. Мы подозреваем всех. Но говоря, что мы заинтересованы в Абдуле, я имею в виду, что мы следим за ним, потому что, хотя он ничего не делает, слухи все равно растут. Арабы, которые стараются быть у нас на хорошем счету, иногда допускают мелкие промашки. А его имя всплывало не раз и не два. Так что он под наблюдением. Не круглосуточным, конечно, у нас нет столько людей. Но мы следим за ним, и недавно я узнал о студенте Стедмане. Тот меня заинтересовал. И если я вижу фамилию Стедман в деле Мевамета и узнаю, что тот заходил к нему перед взрывом…
— Ты собираешься его разыскать?
— Нет, Хаим. Пока я вмешиваться не буду. Это сделают твои люди, а ты его допросишь. Вот чего я от тебя хочу…
Глава 32
Иш-Кошер взглянул на паспорт и нажал кнопку на столе. Вошел клерк, которому он передал документ и велел его проверить. Затем снова повернулся к Рою.
— Итак, мистер Стедман, мне интересно, почему вы не пришли сами. Вы гость в нашей стране, и мне кажется, должны помочь полиции.
— Но я ничего не знаю о преступлении. Я слышал о взрыве, но он случился после моего ухода, и я ничего не видел.
Иш-Кошер поправил ермолку и улыбнулся.
— Вы интеллигентный человек, мистер Стедман. Студент нашего университета. Вы должны знать, что негативная информация тоже имеет значение. Вы ничего не видели в интервале, скажем, от без пяти семь до пятнадцати — двадцати минут восьмого? Это значит, что взрывчатку заложили раньше или позже. Вам не пришло в голову, что это может пригодиться полиции?
— Ну, я думал об этом, — кивнул Рой, — но ведь доктор был там и мог видеть то, чего не видел я.
— Не совсем, — поправил его Иш-Кошер. — Он был в доме, а вы — снаружи. Но когда вы пришли оставить записку, он уже ушел.
— Я просто подумал, что он еще там, и раз он пошел заявить в полицию, так зачем мне это было делать? — Рой испугался, когда за ним пришли из полиции, и еще больше — когда его привели к инспектору. Но сейчас он расслабился. Инспектор в ермолке — это успокаивает.
— Когда вы назначили встречу с Меваметом?
Рой решил скрыть свой предыдущий визит, чтобы не втягивать отца и ребе; но инспектор задал вопрос так обыденно, что промолчать было бы невежливо.
— Я не назначал, это сделал Мевамет. Дело в том, что мы были у него утром, точнее, ближе к обеду.
— Мы?
— Да, мы. Мне позвонил отец, сказал, что хочет пойти к Мевамету купить себе машину, а так как он считал, что я разбираюсь в этом и смогу ездить сам, то предложил пойти на следующий день, в субботу…
— В Субботу?
— Ага, вот именно, но отец сказал, что Мевамет не станет возражать, а у меня больше не было свободного времени. Так что мы встретились на углу авеню Шалом и улицы Мазл Тов…
— Вы с отцом?
— Да. И с ним был приятель — ребе Смолл из Америки…
— Ребе Смолл? — Иш-Кошер ничем не выдал удивления.
— Ну да, ребе Смолл, Дэвид Смолл.
— Он тоже знаток машин?
Рой взглянул на Иш-Кошера. Почему тот так ехидно спрашивает? Но лицо инспектора оставалось бесстрастным.
— Он договорился погулять с моим отцом, вот и пришел.
— Понятно.
— Ну, мы поговорили с Меваметом о машинах. Он предложил нам выпить и рассказал о себе, о своей прежней жизни. Говорил на идиш, так что я ничего не понял, только пару слов по-немецки, я его знаю. Потом сказал, что, если мы придем в семь, у него будет для нас машина.
— Но вы пришли один.
— Ага, отец идти отказался, чтобы Мевамет не подумал, что он заинтересован. Сказал он мне это после того, как мы вышли на улицу, а не при Мевамете.
— Так почему вы вернулись?
— Ну, я думал, что могу взглянуть на машину, если она там будет.
— Но ее не было.
— Точно. Но я подумал, раз мы договорились о встрече, а машины не было, это сыграет нам на руку. В конце концов, если он не выполнил обещания, то мог бы скинуть цену.
— Понятно.
— Но доктор мне сказал, что Мевамет спит, будить его не надо, так что я ушел. А потом решил написать записку и оставить в почтовом ящике, и вернулся.
— М-м. Ваш отец с вами не живет?
— Нет, он живет в «Царе Давиде», но сейчас его там нет, он уехал на несколько дней в Хайфу.
— А по какому адресу?
— Не знаю. Я позвонил в отель, и мне сказали, что он уехал в Хайфу. Адреса я не спрашивал. Может, в отеле знают.
— Хорошо, мистер Стедман. Вроде все ясно. — Комиссар поднялся, завершая разговор.
— Это все?
— Вы можете опять понадобиться, но на сегодня все, — он улыбнулся, разрешая идти.
— Да, но мой паспорт еще у вас.
— О, конечно. — Иш-Кошер снял телефонную трубку. — Паспорт мистера Стедмана принесите, пожалуйста… Что?.. Хорошо, поищите на его столе… О, понятно… Ладно, ничего.
Он положил трубку и повернулся к Рою.
— Человек, который с ним работал, не оставил его на столе, а, видимо, унес с собой. Мы пришлем его вам по почте.
Когда Рой ушел, он снова поднял трубку.
— Авнер? Иш-Кошер. Здесь был молодой Стедман… Нет, ничего особенного, просто он был у Мевамета тем утром вместе с отцом и приятелем отца. А знаешь, кто этот приятель? Ребе Дэвид Смолл… Не помнишь? Он живет в доме пять по Виктори-стрит… Нет, он единственный жилец, отсутствовавший, когда мы всех проверяли после взрыва.
Глава 33
Несмотря на ермолку, инспектор Иш-Кошер был не слишком религиозен, но соблюдал традиции и помнил, как выглядит раввин. Но ребе Смолл этим представлениям не соответствовал. Раввин должен носить бороду и темные одежды, желательно черные. У ребе Смолла не было бороды, и носил он светло-серые летние брюки и полосатый пиджак. Раввин, по крайней мере, не должен ходить без головного убора; ребе Смолл не носил шляпы. Приглашая ребе сесть, Иш-Кошер сразу почувствовал неприязнь.
Инспектор полистал папки на столе, взглянул на ребе и приветливо сказал: