«Сердечно приглашаем вас познакомиться с ребе Дойчем и миссис Хьюго Дойч, а также пожелать доброго пути ребе Смоллу и миссис Дэвид Смолл, которые отправляются в Святую Землю. Сбор в синагоге в понедельник, 28 декабря, с 4 до 6 часов вечера».
Так гласило приглашение, разосланное всем членам общины. Его составление, печать и рассылку поручили Малкольму Слотнику, который работал в рекламном бизнесе и слыл экспертом по таким делам.
Разумеется, когда он представил свой проект на совете, возникли возражения.
Берт Рэймонд сказал:
— Боже, Мэл, я имел в виду что-то типа «Сердечно приглашаем вас на прием в честь…» Ну, более формально.
— Ты с луны свалился, Берт? Это какое-то средневековье. Сейчас все проще и неформальнее. Пошли такое приглашение, и люди придут в смокингах и черных платьях.
— Может, ты и прав, Мэл, — заметил Марти Дрекслер, — но ты не сообщаешь, кто такой ребе Дойч. То есть сначала следует сказать что-то вроде… «та-та, та-та, та-та познакомиться с нашим новым ребе и т. д. и т. п.»
— Ну да, но тогда все подумают, что ребе Смолл уезжает навсегда.
— И что? — Марти улыбнулся и взглянул на Берта.
— И то, что будет куча вопросов, а нам придется отвечать. Возьми Эла Беккера — самого верного защитника ребе. Я только начал заниматься его «линкольном»…
— Я понимаю, о чем ты, — поспешил перебить Рэймонд. — По правде говоря, я тоже только начал заниматься завещанием Меира Паффа и не знаю, как он на это посмотрит…
Стэнли Агранат предложил написать «нашему любимому ребе».
— С каких пор он твой любимый ребе?
— Но так всегда говорят.
— Только на похоронах.
Два раввина и их жены стояли в углу, ожидая гостей. Было еще рано, и члены общины суетились с последними приготовлениями: расставляли чашки и блюдца, несли тарелки с печеньем и кексами, спорили из-за цветов и украшений. Женщины то и дело обращались к женам раввинов за советом или поддержкой — подчеркивали их авторитет или просто искали повод поговорить с новой раввиншей.
Немногочисленные члены попечительского совета держались в стороне от суеты, временами косясь на раввинов, которых оставили вдвоем, считая, что им надо переговорить о деле. Нельзя было не заметить разницу. Если ребе Смолл был среднего роста, худым и бледным, ребе Дойч отличался высоким ростом, осанкой, румяными щеками и широкими плечами. Он был по-настоящему красив: высокий лоб, грива седых волос, казавшихся просто белоснежными по контрасту с черной шелковой ермолкой, у него был орлиный нос и чувственный рот, обрамленный седоватыми усами и эспаньолкой. Когда он говорил, звонкий баритон звучал, как у профессионального оратора, совсем не так, как голос ребе Смолла, который даже проповедь читал ровным будничным тоном. Никто из членов совета не высказался вслух, но все стало ясно, когда Берт Рэймонд заметил:
— Он в самом деле хорош.
И все согласились с Марти Дрекслером:
— Вот как должен выглядеть раввин.
Женщины были так же очарованы миссис Дойч, как мужчины — ее мужем. Она тоже была рослой, стройной, седые волосы зачесаны назад и скреплены на затылке гребнем. Получалась почти корона, придававшая ее облику едва не королевское величие. Когда глава женской общины представила ей активисток, она заметила:
— Знаете, девочки, я никогда не скажу Хьюго, но факт, что здесь общиной правят женщины.
Все были очарованы.
Они любили Мириам Смолл, но так, как любят соседку-студентку в коротких носках и мокасинах, которая иногда может посидеть с детьми. Рядом с Бетти Дойч она казалась не просто молодой, но и незрелой.
Когда к ней подошли с вопросом, куда поставить семисвечники, Мириам ответила:
— О, я бы поставила их ближе к середине, чтобы не мешали наливать.
А Бетти Дойч отошла подальше для лучшего обзора, потом подошла, передвинула подсвечники в конец стола, отошла опять и только потом сказала:
— Теперь они достаточно далеко, чтобы не мешать разливать вино, да и стол кажется длиннее. Не так ли, девочки?
Горячее одобрение «девочек» показало, что миссис Дойч добилась безоговорочного признания. Заметив это, она продела руку под локоть Мириам и повела ее к мужьям, шепнув по дороге:
— Когда вопрос не так уж важен, я всегда соглашаюсь с мнением сестер и побуждаю их делать то, что им и так хотелось.
— Сколько собирается на службу в канун Субботы, ребе? — спрашивал ребе Дойч.
— Обычно от пятидесяти до семидесяти пяти человек.
Ребе Дойч поджал губы.
— При том, что в общине почти четыреста человек? Гм… Вы даете объявления?
— Только в газете.
— Ну, помимо этого мы обычно рассылали по пятницам открытки. Я нахожу это довольно эффективным. И еще я стараюсь подобрать интересное название для службы — что-нибудь актуальное. Это помогает…
— Вроде темы о сексе? — невинно осведомился ребе Смолл.
— Вообще-то вопрос о сексе в Талмуде был темой одной из моих служб. Собралось очень много народу.
К ним присоединились жены.
— Полагаю, в Израиле вы сразу поедете на экскурсии, — заметила миссис Дойч.
— Честно говоря, мы ничего еще не планировали, — сознался ребе Смолл.
— Дэвид не любит экскурсии, — пояснила Мириам.
— Ребе Смолл скорее ученый, — сказал ребе Дойч. — Я думаю, он большую часть времени проведет в университетской библиотеке.
— Об этом я не думал, — ответил ребе Смолл. — Я работаю над книгой, но уже собрал все данные.
— И что, у вас нет особых планов? — удивился Дойч.
— Мы просто поживем там.
— Вот как?.. — вряд ли ребе Дойча это убедило, и он решил, что его коллега слишком скрытен.
Наступила неловкая пауза, затем Бетти Дойч решила спросить:
— У вас есть в Израиле родственники?
— У Дэвида нет, а у меня — тетя. Она сняла нам квартиру в Иерусалиме в районе Рехавия.
— О, это прекрасное место. Мой брат Дэн сейчас в Иерусалиме, если хотите, я дам вам его адрес. Он бывал там уже много раз, последний раз прожил почти год. Прекрасно знает город и мог бы показать вам.
— Дэн Стедман, журналист?
— Да, он пишет книгу о стране. И сын его Рой тоже там, учится в университете.
— Как мило. Пишет дипломную работу?
— О, нет, он еще молод. Учится в Ратхерсе и проходит начальный курс за границей.
— В любом случае дайте вашему брату наш адрес, — кивнул ребе Смолл. — Виктори-стрит, пять, обращаться к Блотнеру. Они с сыном вполне могут приходить к нам на субботнюю трапезу.
— О, Дэн будет очень рад, — она записала адрес. — Я напишу ему через пару дней.
К ним спешил Берт Рэймонд.
— Люди начинают собираться, — объявил он. — Я буду здесь стоять и представлять их вам, ребе Смолл и…
— Думаю, меня они знают, — сухо возразил ребе Смолл. — Пусть лучше рядом с вами стоят ребе и миссис Дойч, и когда вы представите им гостей, те смогут попрощаться с нами.
— Думаю, вы правы, так и сделаем.
Пары вовремя поменялись местами — Рэймонд встретил первых вошедших словами:
— Привет, Майк. Ребе Дойч, представляю вам Майера Фельдмана. А также Розали. Ребе Дойч, наш новый духовный наставник, и миссис Дойч.
Целый час Рэймонд представлял членов общины, и ребе Смолл был поражен обилием «основателей», «столпов» или, по крайней мере, «отличных работников». Целый час люди шли сплошным потоком, затем он поредел, и у раввинов с женами появилась возможность смешаться с толпой гостей. Вскоре Смоллы обнаружили, что оказались в противоположном конце зала, вдали от Дойчей. Люди прокладывали в толпе дорогу, чтобы пожелать Смоллам приятного путешествия, посоветовать маршрут, сообщить нужные, по их мнению, сведения, всучить адреса друзей и родственников, которые должны быть ужасно рады предстоящей встрече.
Около шести часов Мириам, помня о договоренности с приходящей няней Джонатана, намекнула мужу, что пора.
— Думаю, ты права, — согласился ребе Смолл. — Здесь главное — новый ребе и миссис Дойч.
Они пробились к Дойчам, пожали им руки и пожелали друг другу удачи.
— Когда вы едете? — спросил ребе Дойч.
— В четверг.
— Я надеялся, что мы еще увидимся, но нам нужно на пару дней вернуться в Коннектикут.
— И мы будем заняты, — заверил ребе Смолл.
— Не беспокойтесь за общину, — успокоила миссис Дойч. — Хьюго за ними присмотрит. — Она поколебалась. — Вы не боитесь взрывов?
— Здесь или там?
— О, замечательно! — Она потянула мужа за рукав. — Я спросила ребе Смолла, не боится ли он взрывов, а он спросил: «Здесь или там?»
Тот вопросительно взглянул на жену.
— Ну, знаешь, — нетерпеливо пояснила она, — все эти теракты в колледжах там, у них.
— Ха-ха, ну конечно. Здорово, ребе: верная оценка обществу, и хорошая тема для проповеди. Можно мне ее использовать?
Ребе Смолл ухмыльнулся.
— Разумеется, ребе.
Ребе Дойч протянул руку.
— Ну, езжайте с миром и возвращайтесь с миром, — сказал он на иврите и хихикнул. — Здесь или там? Здорово.
По дороге домой Мириам спросила:
— Ну, что ты о них думаешь?
— По-моему, нормально. Я не много с ними общался.
— Они профи, Дэвид.
— Профи?
— Профессионалы. Уверена, у них не будет проблем ни с общиной, ни с советом. Они всегда знают, что сказать и как сказать. Община будет есть у них с рук, и с удовольствием.
Гораздо позже, уже побывав на ужине у Рэймондов, Бетти Дойч спросила:
— Дорогой, тебе не показалось, что у Смоллов есть проблемы с общиной или, по крайней мере, с членами совета?
Хьюго Дойч аккуратно повесил пиджак на вешалку.
— Мне намекали на это и председатель, и близкий друг Смолла — как его — Дрекслер. Еще когда мы только встретились. Это не здорово, ведь чтобы управлять общиной, нужно умение, а у ребе Смолла его пока нет. И не уверен, что когда-нибудь появится.
Он расшнуровал ботинки и надел тапочки.
— Понимаешь, он теоретик. Несколько лет назад опубликовал статью о маймонидах — я не читал, но слышал похвальные отзывы. Люди такого рода не сильны в управлении общиной. Они занимаются не своим делом, и иногда вовремя это понимают и меняют род деятельности — преподают или уходят в науку. А иногда продолжают заниматься не своим делом, мучая и себя, и других.