— Да, — сказал Фэвелл, — но на всякий случай я тоже хочу поехать с вами. Не возражаете?
— Считаю, что вы имеете на это право. Но со своей стороны, я требую, чтобы вы, если поедете с нами, были совершенно трезвы.
— Об этом не беспокойтесь. Я буду так же трезв, как судья, который через три месяца присудит Макса к сметной казни. Я полагаю, что показания доктора Бейкера, в конце концов, послужат на пользу мне.
— Ну что же, когда мы выезжаем?
— В котором часу вы сможете утром отправиться в путь, де Винтер? — спросил полковник.
— В любое время,
— В девять утра. Подходит?
— В девять, — подтвердил Максим.
— А как вы поручитесь, что он не удерет в течение ночи? Ему ведь только нужно вывести машину из гаража и сесть за руль.
— Достаточно ли вам моего слова? — обратился Максим к полковнику и, заметив его колебания, побледнел, и снова какая-то жилочка задергалась у него на лбу.
— Миссис Дэнверс, — сказал он, — когда миссис де Винтер и я поднимемся вечером в нашу спальню, пожалуйста, поднимитесь вслед за нами и заприте нашу дверь. А в семь часов утра, отоприте ее снова.
— Да, сэр, — сказала миссис Дэнверс.
— Ну что же, все в порядке, и сегодня нам обсуждать больше нечего. Я буду здесь завтра утром ровно в девять часов.
— В вашей машине найдется место для меня, де Винтер?
— Да, конечно.
— А мистер Фэвелл последует за нами на своей, ведь так?
— Буду висеть у вас на хвосте, не сомневайтесь! — заверил Фэвелл.
Полковник подошел ко мне и пожал мне руку:
— Вы знаете, как я вам сочувствую, мне незачем этом объяснять. Советую вам пораньше лечь спать, завтра будет трудный день.
— Боюсь, что меня не пригласят здесь к обеду, — сказал Фэвелл, но ему никто не ответил. — Ну что ж, это значит, что я спокойно пообедаю и так же спокойно проведу ночь в своей гостинице.
Он подошел ко мне и протянул руку, но я, как упрямый ребенок, спрятала обе руки за спину.
— Все понятно, — сказал он. — Приходит гадкий человек и портит вам всю вашу веселую игру. Не беспокойтесь, вас еще ждет масса развлечений, когда вами займется желтая пресса, и вы увидите в газетах заголовки: «Из Монте-Карло — в Мандерли. Воспоминания молодой вдовы убийцы: Желаю вам большей удачи в следующем браке». — Он помазал рукой Максиму. — Постарайтесь получше использовать ночь за запертой дверью, — сказал он и, наконец, вышел из комнаты.
— Я поеду с тобой, — сказала я Максиму. — Я хочу быть с тобой в Лондоне.
Он ответил не сразу:
— Да, нам нужно оставаться вместе.
Фрэнк вошел в комнату.
— Они уехали — полковник и Фэвелл. Что я могу для вас сделать? И, конечно, я хочу сопровождать вас к доктору Бейкеру.
— Это вовсе не нужно. Вам завтра нечего делать. Но послезавтра может возникнуть целая куча дел. А сегодня, Фрэнк, мы с миссис де Винтер хотим провести вечер вдвоем, хотим побыть одни. Вы поймете нас.
— О, конечно, спокойной ночи.
Когда он вышел, Максим направился ко мне, а я протянула к нему руки и обняла его. Я обнимала и ласкала его, старалась успокоить, как будто он был Джаспером, который расшибся где-то и пришел ко мне за утешением.
— Мы можем сесть вместе к рулю завтра. Джулиен не станет возражать.
— Нет. Завтрашняя ночь еще тоже будет принадлежать нам. Они не сразу предпримут какие-то меры. Я успею повидаться с нужными людьми: я бы хотел Хастингса — он лучший из адвокатов, или Биркета. Хастингс знал еще моего отца. Но мне надо рассказать ему всю правду. Адвокатам легче вести дело, когда они знают все до конца.
Дверь открылась, и вошел Фритс:
— Будете ли вы переодеваться к обеду, мадам, или можно сразу подавать?
— Нет, Фритс, сегодня мы не будем переодеваться.
Я помню мельчайшие подробности этого последнего вечера, проведенного в Мандерли. Помню все, что мы ели, помню, как горели высокие новые свечи в серебряных подсвечниках. Когда мы уже пили кофе в библиотеке, раздался телефонный звонок. На этот раз подошла я, и услышала голос Беатрисы:
— Я весь вечер пыталась к вам дозвониться, но это было невозможно.
— Мне очень жаль, — ответила я.
— Мы получили вечерние газеты и были страшно поражены всем вашим делом. Что говорит по этому поводу Максим? Где он?
— У нас был здесь народ — полковник Джулиен и другие. Максим ужасной утомлен, а завтра утром мы едем в Лондон.
— Но зачем же?
— В связи с постановлением суда, но более точно я вам объяснить не могу. Это все ужасно неприятно, и эта огласка трудно переносима для Максима.
— Как нелепо решение суда, — чего ради Ребекка стала бы убивать себя? Это абсолютно непохоже на нее. Если бы я присутствовала в суде, я бы потребовала слова. Кажется, никто из вас не приложил никакого труда, чтобы добиться более разумного постановления. Максим, наверное, очень расстроен?
— Он очень переутомлен, и это ощущается сейчас больше всего.
— Где именно в Лондоне вы будете?
— Не знаю, пока еще не ясно.
— Я готова написать письмо судье и объяснить ему, что Ребекка не была способна на такой поступок, как самоубийство, и что, скорее всего, здесь действовал какой-то злоумышленник.
— Слишком поздно, Беатриса, этим уже ничего не добьешься.
Максим крикнул мне из библиотеки:
— Неужели ты не можешь отвязаться от нее? О чем она говорит?
— Я думаю обратиться к Дику Годольфину, он наш представитель в парламенте, и я хорошо с ним знакома. Пусть он поможет в этом деле.
— Это бесполезно, Беатриса, и я очень прошу, не старайтесь что-нибудь сделать. От этого станет только хуже, а не лучше.
— Я бы хотела поехать с вами в Лондон, но у Роджера высокая температура, а медсестра, которая находится при нем, — полная идиотка. Таким образом, мне нельзя отлучиться из дома.
(Благодарю тебя, Боже, что ее не было сегодня с нами, за то, что мы были избавлены, по крайней мере, от этого).
Телефонную связь прервали, и я вернулась в библиотеку. Через несколько минут телефон снова зазвонил, но я не реагировала. Я села у ног Максима и обняла его колени. Часы пробили десять. Максим поднял меня за плечи, обнял и прижал к себе. И мы прильнули друг к другу со страстью и отчаяньем, как любовники, связанные одним преступлением и еще никогда не целовавшиеся.
26
Утром я проснулась в шесть часов и выглянула в окно — был холодный и туманный день. Лето уже совсем кончилось, цветы увяли, и теперь нужно ждать целый год их нового расцвета. Я любовалась прекрасным садом, покоем и красотой природы Мандерли. Максим еще спал, и я не хотела будить его, помня, какой тяжелый день нам предстоит и что нас ждет полная неизвестность относительно дальнейшей судьбы. Где-то в огромном Лондоне живет некий доктор Бейкер, который держит в руках нашу судьбу, даже не зная о нашем существовании.
Я приняла ванну, и эта привычная процедура сразу настроила меня на деловой лад. Когда я уже начала одеваться, то услышала мягкие шаги возле двери, поворот ключа в замке. Шаги удалились. Это была миссис Дэнверс.
Она ни о чем не забыла. Те же мягкие шаги я слышала вечером, когда мы вошли в спальню. Она не стучала в дверь и вообще никак не привлекала к себе внимания. Просто мягкие шаги и поворот ключа в замке.
Кларисса принесла чай, и я разбудила Максима. Он взглянул на меня сонными детскими глазами и протянул ко мне руки.
Я достала свой чемоданчик и уложила туда несессер, ночную сорочку и туфли. Ведь легко могло случиться, что нам придется задержаться в Лондоне.
Мне показалось, что я очень давно не брала в руки чемодана, а между тем прошло всего четыре месяца, и на нем еще были багажные наклейки из Кале. Чтобы больше не возвращаться наверх, я сразу надела шляпу, взяла перчатки и направилась вниз. Туман начал подниматься, и солнечные лучи делали первые робкие попытки пробиться сквозь тучи.
У меня возникло ощущение, что я никогда больше не вернусь сюда и захотелось снова подняться6 чтобы еще раз попрощаться со своей комнатой.
Но надо было спешить. Мы сели за завтрак, и в ту минуту как закончили его, услышали шум мотора машины, поданной к подъезду. Максим позвал меня из дома. Я вернулась и надела пальто, поданное мне Фритсом. Подъехала вторая машина, в которой сидел Фрэнк.
— Полковник Джулиен ждет вас у ворот, он счел излишним подъезжать сюда, — сказал Фрэнк, — я буду весь день в конторе и буду ждать вашего телефонного звонка. Возможно, что после вашего визита к доктору Бейкеру, я вам понадоблюсь для чего-нибудь в Лондоне.
— Все возможно, — ответил Максим.
Я взглянула на Джаспера, который жался к моим ногам и смотрел на меня укоризненными глазами.
— Возьмите, пожалуйста, с собой Джаспера, — сказала я Фрэнку, — он выглядит таким несчастным.
— Хорошо, возьму.
— Ну, нам надо ехать, иначе Джулиен будет недоволен нашим опозданием.
— Сейчас ровно девять, — сказал Фрэнк.
Я села в машину рядом с Максимом, а Фрэнк захлопнул дверцу.
— Вы ведь позвоните мне?
— Непременно, — ответил Максим и включил мотор.
Я в последний раз оглянулась: на ступенях лестницы стоял Фритс, а рядом с ним и Роберт. Глаза мои наполнились слезами, будто я навеки расставалась со всем этим.
Мы остановились у въездных ворот, и полковник Джулиен сел в нашу машину на заднее сиденье. Увидев меня, он как будто удивился.
— Вы знаете, нам предстоит очень трудный день, а вы могли бы остаться дома, так как о вашем муже я бы сумел позаботиться.
— Я сама захотела ехать, — ответила я.
— Фэвелл сказал, что будет ждать нас на перекрестке дорог.
Если его там не будет, не останавливайтесь. Думаю, что мы справимся гораздо лучше без него. Надеюсь, что он проспит и не явится.
Однако, когда мы достигли назначенного места, я видела зеленый корпус его машины и его самого, стоящего у дверцы. Он ухмыльнулся, увидев нас, и приветственно помазал рукой.
Я уселась поудобнее и положила свою руку на колено Максима. А затем потекли миля за милей по ровному гладкому шоссе к Лондону. Джулиен спал на заднем сиденье, открыв рот. А зеленая машина то опережала нас, то отставала, но ни на минуту не исчезала из поля зрения.