— Еще делать подарки этой обжоре! — проворчала Эмма Джейн.
— Пусть так, но у меня будет легче на сердце, если я подарю, — великодушно отвечала Ребекка. — Я ведь любовалась им два года, и к тому же он надломился, потускнел и уже не такой красивый.
Коралл должен был положить начало примирению, но вскоре произошло кое-что еще. Как-то днем, после того как завершился урок грамматики с мисс Дирборн, Ребекка возвращалась домой своим излюбленным кратчайшим путем. Из-за плетня она увидела головы сестренок Симпсон, играющих в подлеске. Сэма не было с ними, однако Ребекка решила обойти их стороной, потому что тетя Миранда просила ее не задерживаться. И вдруг до нее донеслась песенка. Потом она увидела сидящую на дереве Минни Смелли. Она намеренно явилась сюда, чтобы подразнить Клару Белли, Сьюзен и Элишу:
«Санки Симпсонов любили» —
Глупый ученик сказал.
«Симпсоны любили санки» —
Вот как надо говорить.
Девочки Симпсон бросились бежать, только пестрые платьица замелькали в березах. Но через минуту на их месте показался Илайджа, «воитель Симпсон», как прозвали его в классе: он был неважный ученик, однако умел постоять за себя и не давал в обиду сестер. Он поднял с земли камень (или шишку) и бросил в Минни Смелли.
— Ах, так! Я вам покажу, тюремные пташки! — завопила Минни, соскакивая с дерева.
И вдруг, к своему изумлению, лицом к лицу столкнулась на лесной тропинке с Ребеккой. Не стоит даже описывать, какое лицо в этот момент было у Минни, особы довольно трусливой. Заметим только, что это было противное зрелище.
— Минни Смелли! Если я еще раз услышу, как ты дразнишь и оскорбляешь Симпсонов, ты знаешь, что я сделаю? — проговорила Ребекка, с каждым словом все более нагнетая ярость.
— Не знаю и знать не хочу! — пыталась храбриться Минни, но взгляд выдавал ее.
— Я, во-первых, отберу у тебя коралл, а во-вторых, отлуплю тебя при всех!
— Ты не посмеешь. А если ты это сделаешь, то я скажу маме, а мама скажет учительнице.
— Можешь говорить своей маме, моей маме, моей тете, всей родне и самому президенту! — отчеканила Ребекка, слегка любуясь благородством слов, которые срывались с ее губ. — Рассказывай всему городу, всему округу Йорк, всему штату Мэн, всей Америке! — продолжала она свою многословную речь. — Теперь ступай домой и помни, что я тебе сказала. Если ты прочтешь этот дурацкий стишок, а особенно если ты еще раз скажешь «тюремные пташки», я накажу тебя и буду совершенно права.
На следующее утро Ребекка услышала на перемене, как Минни говорила Хильде Мезерв:
— Она мне угрожала, но я не верю ни одному ее слову.
Эти последние слова Минни произнесла нарочито громко. Она чувствовала, что закон и порядок на ее стороне, и это придавало ей храбрости.
На уроке Ребекка подняла руку и попросила у мисс Дирборн разрешения передать Минни Смелли записку. Мисс Дирборн разрешила. Записка была следующего содержания:
На Минни Смелли не могу
Смотреть иначе, как с презреньем.
Забрать бы у нее коралл
И рожу вымазать вареньем!
P. S. Теперь ты мне веришь?
Стихи возымели действие, и с тех пор, встретив кого-то из Симпсонов, пусть даже на расстоянии мили от кирпичного дома, Минни Смелли невольно содрогалась и отходила в сторонку.
Глава VIII. Цвет розы
В следующую пятницу, после этой «самой ужасной битвы, о какой только слышали в мире», как писал Баньян в «Странствии пилигрима», в маленькой школе на холме произошло знаменательное событие. По пятницам здесь непременно устраивались утренники с чтением стихов, пением и разыгрыванием комедийных сценок. Назвать подобные встречи праздником означало бы оскорбить святое понятие праздника. Большинство детей просто терпеть не могли эту «говорильню». Из-за нее приходилось целую неделю зубрить нудные стишки и сценки, а потом дрожать, как бы что не выскочило из памяти.
Мисс Дирборн после этих собраний обычно приходила домой с головной болью и потом все утро и весь вечер отлеживалась в постели. А случайная родительница, оказавшаяся на таком торжестве, сидела в первом ряду с капельками пота на лбу, выслушивая все эти давно уже знакомые приветствия.
Порой ребенок, начисто забывший свой текст, кидался на материнскую грудь и его выносили на свежий воздух, где успокаивали или бранили, в зависимости от обстоятельств и настроений. Но впечатление все это производило всегда удручающее.
И вот Ребекка надумала превратить эти ужасные утренники во что-то похожее на настоящий праздник. Она научила Илайджу и Элишу Симпсонов читать стихи в такой смешной манере, чтобы это развеселило учительницу, всю школу, да и самих артистов. А для Сьюзен, которая сильно заикалась, Ребекка нашла стихотворение, написанное от имени заики. Сама же она вместе с Эммой Джейн решила разыграть сценку про городскую и деревенскую девочек.
Мисс Дирборн почувствовала, что в грядущую пятницу из утренника может выйти толк, поэтому решила пригласить жену врача, жену священника, двух членов родительского комитета и еще нескольких мам.
Ливингу Перкинсу поручено было разрисовать одну из школьных досок, а к другой доске неожиданно для всех она вызвала Ребекку. Ливинг, слывший среди учеников непревзойденным художником, решил изобразить на доске карту Северной Америки. Ребекка была отнюдь не сильна в реалистической живописи, однако придумала, как выйти из положения. На глазах у зачарованных зрителей на доске возник американский флаг, созданный красным, белым и голубым мелками. Каждая звездочка занимала положенное ей место, а полосы как будто развевались на ветру. Позади возвышалась фигура Колумбии, срисованная с крышки коробки из-под сигарет, в которой хранились мелки.
Мисс Дирборн была очень довольна.
— Нам надо поаплодировать Ребекке за такую замечательную картину. Вся школа вправе гордиться этой работой.
Ученики устроили настоящую овацию, а Дик Картер салютовал, поднявшись с места. Сердце Ребекки запрыгало от радости. Она почувствовала, что ее душат слезы. И так растерялась, что даже пошла в другой ряд. Впервые в жизни маленькая «золушка» выслушала столько похвал и восторгов. Как «честь воспламеняет честь», так энтузиазм порождает энтузиазм, а талант и ум раззадоривают другие таланты и умы. Алиса Робинсон предложила, чтобы все спели хором «Багряный, белый и синий» и по ходу песни исполнители показывали бы руками на флаг, который нарисовала на доске Ребекка. Дик Картер предложил, чтобы Ливинг Перкинс и Ребекка поставили под «картинами» свои имена, чтобы опоздавшие тоже знали, кто это сделал. Хильда Мезерв попросила разрешения прикрыть ветками самые заметные дыры на стенах и поставить в ведро большой букет полевых цветов. Тем временем Ребекка пребывала вдали от всех этих практических деталей. Она сидела молча, и сердце ее было так переполнено благодарностью и счастьем, что она едва помнила слова своей роли. На перемене девочка держалась очень скромно, несмотря на то что теперь была в центре внимания. В этой обстановке общего доброжелательства произошло примирение Ребекки Рэндалл и Минни Смелли. Минни под руководством Ребекки собирала кленовые ветки и украшала ими неприглядную печку в углу классной комнаты.
После утренних занятий, в четверть двенадцатого, мисс Дирборн распустила ребят, чтобы живущие поблизости смогли пойти домой и переодеться.
Глава IX. Пепел роз
— Вон она! Опаздывает больше чем на час. Еще бы чуть — и попала бы под ливень, — говорила тетя Миранда тете Джейн. — И в довершение ко всему еще вырядилась в новое платье и пританцовывает — вылитый папочка! А зонтиком помахивает, будто она актриса какая-нибудь. Джейн, я здесь старшая и должна сказать свое веское слово. Если тебе это не по нутру, можешь побыть на кухне, пока я не кончу разговор. А ты иди сюда, Ребекка, мне надо с тобой поговорить. Ты почему на школьное торжество надела без разрешения хорошее, новое платье?
— Я бы обязательно спросила разрешения, но, когда пришла домой, вас не было дома, — объяснила Ребекка.
— Точнее было бы сказать: ты воспользовалась моим отсутствием и надела платье, прекрасно зная, что я бы этого не допустила.
— Если бы я ни капельки не сомневалась, что вы будете против, — сказала Ребекка, стараясь быть правдивой, — я бы не надела, но я была не вполне уверена и поэтому рискнула. Тетя Миранда, если бы вы представляли, каким замечательным праздником получился сегодняшний утренник…
— Это твое любимое слово «представляла»! Вот именно, ты везде только представляешь и выставляешь себя напоказ! Наверное, и зонт выставила?
— Тетя, но с ним получилось так смешно, — говорила Ребекка, стоя с опущенной головой, словно на исповеди. — У меня раньше не было ничего, что подходило бы к этому зонтику, а это платье так хорошо с ним сочетается! Мы с Эммой Джейн разыграли сценку — в ней участвуют городская и деревенская девочки. И меня осенило, что платье и зонт сразу создадут образ городской девочки. Я ведь не испачкала и не порвала платье.
— Испачкала бы — это еще полбеды. Самое худшее то, что ты дня не можешь прожить без проделок и интриг, — ледяным тоном выговаривала Миранда. — Вспомни все свои выходки за этот год. Тебя как будто сатана подзуживает. Проходишь к себе в комнату с парадного крыльца и думаешь, что все будет шито-крыто. А не тут-то было: вон, платок уронила на лестнице. Сняла зачем-то марлевую сетку с окна, и теперь дом полон мух. Остатки завтрака на кухню опять не отнесла, тарелку на место не поставила. А сегодня с двенадцати до трех боковая дверь стояла распахнутая настежь: приходи и бери что хочешь!
Ребекка тяжело опустилась на стул, продолжая выслушивать перечень своих прегрешений, И в самом деле, она ужасно беспечная. Тому, что она сделала, нельзя найти ни объяснения, ни оправдания. И слезы ручьями побежали по ее щекам.