Ты с ума сошла? — Джейк схватил ее. — Ты не можешь вот так ворваться в комнату Николаса!
Сильные руки встряхнули ее.
Что подумает ребенок?
И, правда. Джейк прав. Она напугает Николаса.
Я должна его видеть, — настойчиво повторила Сара, уже не уверенная зачем, просто зная, что должна это сделать. Она тщетно пыталась вырваться из железной хватки рук Джейка.
Прекрасно, ты его увидишь. Только подожди минутку, хорошо?
В голосе Джейка появились странные скрипучие нотки, от которых мурашки бежали по коже.
Не обращайся со мной как с идиоткой.
Тогда не веди себя как идиотка!
Желтый свет фонаря над крыльцом освещал лицо Джейка. Она видела неохотное сочувствие — сочувствие, так же удивительное для него, как и для нее. Он заправил волосы ей за уши.
Гнев перешел в грусть. Прошлое умерло.
Сара, что с тобой? Ты ведешь себя как-то странно.
Джейк гладил шелковистые волосы, и ей хотелось рыдать от разочарования и умирающего гнева.
Мне нужно увидеть Николаса.
Как листья, кружащиеся и шепчущие на ветру, кружились и мысли Сары, размывая грань между реальностью и фантазиями.
О Господи, помоги мне! Верни моего сына!
Пальцы Джейка замерли, вцепившись в ее волосы. Молодая женщина почувствовала боль и приветствовала ее как преграду от большей боли старой потери.
Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Теплое дыхание овеяло ее лицо. Сара вырвалась.
Все бессмысленно. Я знаю, что ты лжешь мне. Не понимаю, правда, почему. Но знаю одно — ты здесь по какой-то причине, причина эта мне неизвестна.
Не желая видеть его лицо, она закрыла глаза руками.
Сара, подумай. Как это может быть?
Ветер унес его вздох.
Не знаю, — уныло ответила она.
Джейк покачал головой.
Сара, я даже не знал тебя. Ты не знаешь меня. Нет такой причины в мире, которая могла привести меня к твоему порогу.
Я не сошла с ума. Нет!
Сара обхватила себя руками. Может быть, все- таки она сошла с ума? Что заставило ее, пусть даже на мгновение, подумать, будто Николас может оказаться ее сыном? Ее сын умер, умер много лет назад. Госдепартамент прислал официальное извещение. Они, конечно, сожалеют, но факты есть факты.
Николас и я — чужие тебе.
Голос Джейка, как наждак, скрежетал в ночи.
Знаю. Просто я не в состоянии собраться с мыслями.
Она вздохнула. Зубы отчего-то застучали.
Послушай, я в своей жизни целовал много женщин, но обычно реакция бывала другой. Что я сделал не так? — Джейк пожал плечами, когда увидел ее рассеянный взгляд. — Извини, глупая шутка.
Он открыл дверь.
Давай зайдем в дом. Хочешь кофе? Или пива? — И поскреб в затылке.
Сара видела, он что-то обдумывает, взвешивает, и удивилась. Джейк Донелли все еще играет в какие-то игры. Только она не знает правил. С того самого момента, как Джейк и Николас постучали в дверь, Джейк вертел ее чувствами, как марионетками на веревочках, а ребенок бередил старое горе. Она унеслась в фантазии и приняла их за реальность.
Я поднимусь к Николасу.
Нет, не поднимешься. — Джейк встал между нею и дверью. — Я не позволю тебе.
На этой земле не найдется способа остановить меня, если только убить, — невыразительно сказала она. — А ты не убийца.
Кто знает. — Его голос прозвучал так же невыразительно, как и ее.
Сара оглядела Джейка с ног до головы, посмотрела прямо в бескомпромиссные глаза, все время менявшие цвет и выражение.
Нет, в этой жизни ты не убийца. — И оттолкнула его. — Я просто хочу увидеть мальчика, вот и все.
Ее поразила легкость, с которой удалось сдвинуть его большое тело. Надо запомнить на будущее.
Сара подняла глаза. Там, на втором этаже, в комнате, залитой приглушенным светом ночника, спал Николас. Поначалу он заупрямился, сказал, что ему не нужна розовая раковина, воткнутая в розетку. «Девчачьи штучки», — хмыкнул он, но ночник не выключил. Сердце молодой женщины заколотилось сильнее, когда ее босые ноги коснулись ковра, покрывавшего лестницу. К горлу подступила тошнота. Что она делает? Необходимо контролировать свое поведение. Знает ведь, что нервы на пределе, знает — и не может остановиться. Она должна увидеть этого ребенка.
Я сама, — сказала она, не желавшему отставать Джейку.
Если хоть на секунду ты могла подумать, что я позволю тебе ворваться в комнату ребенка, разбудить и напугать его до смерти, то действительно сошла с ума! — Голос Джейка загрубел от гнева. — Я был терпелив, но всему есть предел. Я отвечаю за Николаса и не позволю, кому бы то ни было, пугать его!
Ее ошеломила страсть, проступившая сквозь гнев, в голосе Джейка.
Я не собираюсь пугать его. Уж это ты должен был понять. — Сара остановилась, изумленная. — Как только в голову пришло, что я могу сделать нечто подобное?
Откуда мне знать, что ты сделаешь? — горько возразил Джейк. — Но я не пущу тебя туда одну.
Я совсем не понимаю тебя, — прошептала Сара. — Ты сбиваешь меня с толку.
Взаимно, дорогая. Но я, во всяком случае, знаю, кто такой Николас, и он — мое дело, а не твое. Ни за что не подпущу тебя к ребенку, пока ты в таком состоянии, так что выбрось из головы свои глупые мысли!
Это была самая длинная речь, какую Сара слышала от Джейка.
Не беспокойся. Я не разбужу его.
Почему ты вообще хочешь увидеть его? Он не имеет к тебе никакого отношения! Никакого!
Яростный шепот и низко склонившееся лицо ошеломили ее.
Я не знаю, — простонала она. — Я ничего больше не знаю. Просто хочу увидеть его! Как ты не можешь понять этого своей тупой головой?
Сара схватила его голову двумя руками, словно пыталась вбить здравый смысл. Волосы Джейка черным шелком заструились через пальцы.
Воздух снова загустел между ними. Она слышала свое дыхание, его дыхание, хлопанье наружной двери. Джейк придвинулся, как ей показалось, против воли. Руки молодой женщины упали.
Извини, — сказала она. — Я не должна была это делать.
Она сцепила пальцы, стараясь забыть, каковы его волосы на ощупь.
О, ничего, — устало сказал Джейк. — Но я иду с тобой.
Он поднялся еще на одну ступеньку, и Сара отпрянула, отвернулась, не желая теперь подниматься. Почему появилось это непреодолимое желание увидеть Николаса? Она потеряла контроль над собой. Неудивительно, что Джейк воспринял ее поведение как угрозу. Она действительно представляет угрозу, но не Николасу, а себе.
У ее сына не было никаких особых примет: ни родинок, ни пятнышек. Он был просто совершенным маленьким мальчиком, и она с восторгом поцеловала крохотный пупочек, когда доктор положил малыша на нее. Тонкие пальчики царапали и сжимали ее сердце. Так будет всегда.
Она снова застонала и распахнула дверь в комнату Николаса, боясь поднять глаза из-за всех воспоминаний, которые он разбередил, воспоминаний, которые она пыталась убить до того, как они убьют ее.
Сердце стучало и стучало. Сара посмотрела на скорченную фигурку — и, после всего шума, что же там было? Просто маленький усталый мальчик, с пальцем во рту. Костлявый, худенький ребенок с тонким лицом и оттопыренными ушами. Ее сын? Конечно, нет. Успокоившись, она теперь прекрасно понимала: это чужой ребенок, не ее.
Слезы тихо струились по щекам от одного вида спящего ребенка. Молодая женщина крепко сцепила руки, чтобы удержаться от желания прижать его к себе. Она правильно делала, что сторонилась детей и боли, которую они ей причиняли. Она все еще не была достаточно сильна.
Такой маленький, — прошептала Сара. — Мой сын был бы сейчас такого же возраста.
Ослепленная слезами, она наклонилась, чтобы коснуться его щеки, подоткнуть одеяло под подбородок, желая чего-то, чего у нее никогда не будет.
Огрубелые пальцы Джейка остановили ее.
Не надо, — хрипло приказал он.
О, пожалуйста, не будь так жесток, — прошептала Сара.
Джейк отдернул руку, как будто обжегшись о раскаленное железо. Он отодвинулся в тень, и Сара наклонилась к Николасу.
Его кожа оказалась прохладной под ее лихорадочно горячими пальцами. Ребенок тяжело вздохнул, когда она укрыла его… Ей выпало так мало времени с собственным сыном. Он был таким маленьким в своем одеяльце, когда она несла его сквозь…
Удовлетворена? — ворвался в ее мысли голос Джейка.
Сара повернулась к нему, благодарная за то, что он избавил ее от воспоминаний. Неудивительно, что Джейк счел ее сумасшедшей. Она вытерла слезы.
Если бы ты только знал!
Так расскажи мне, — предложил Джейк отчужденным голосом и вышел из комнаты.
Сара помедлила, разбираясь в своих мыслях. Николас и Джейк заставили ее посмотреть в лицо прошлому и совершенным ошибкам. Она не смогла сохранить сына. Делала все, что было в ее власти, и всего этого оказалось недостаточно.
Встав на колени у кроватки Николаса, она следила за движениями его век, вдыхала детский запах.
Она вспомнила, как Николас свернулся у ее ног, его страх, что она не любит его. Вспомнила, как весь день он бередил ей душу, обнажая незатянувшиеся, саднящие раны. Вот почему она кинулась к нему. Из-за оживших, давно похороненных надежд и боли. Воспоминания и лунный свет свели ее с ума. Теперь этот ребенок заставлял ее взглянуть в глаза боли и потере.
Сара почувствовала, что Джейк стоит в коридоре у двери. Он действительно не доверяет ей, боится оставить наедине с мальчиком. Время, казалось, остановилось. Следя за Николасом, она скорбела обо всех потерянных мгновеньях, которых у нее никогда не было с собственным сыном. Пальчики Николаса обвили ее ладонь, и она почувствовала, как трещит лед в сердце.
Позже она встала и спустилась в кухню. Джейк лежал на диване, но она ничего не сказала ему, налила себе стакан чая со льдом, следя за жидким янтарем, обтекающим лед, успокаиваясь от звона ледяных кубиков.
Джейк, хочешь пива? — позвала она, не взглянув на часы, и тут же увидела, что уже за полночь.
Джейк появился в дверях кухни, но не вошел.
Да, я бы не отказался. Если не возражаешь.