Вероника инстинктивно прижала руки к животу и пригнулась, чтобы её не заметили. Почему она не убежала, пока была возможность? Всё равно дозвониться до Гордеева не смогла. Что теперь делать? Кусты здесь не такие густые, её быстро заметят. Деваться некуда, а о том, чтобы попытаться сбежать на каблуках от мужчин, и думать не стоит.
Едва не плача от отчаяния, Ника искала выход. Может, умолять Михаила, чтобы передумал? Неужели деньги для мужа важнее, чем она? Нет, даже думать об этом больно. Миша не такой, он поймёт, пойдёт навстречу!
Веронике хотелось оставить маленькую надежду на то, что Миша всё же более человечный, чем показывал в последние дни. Не могла же она полюбить мужчину настолько жестокого, что без обиняков потащит жену на аборт после того, как потрачено столько времени, сил и средств на зачатие?
Мужу пока не удавалось зарабатывать достаточно, чтобы покрывать собственные расходы, и сейчас Вероника подумала о том, что Миша изменился по отношению к ней в момент, когда на горизонте замаячил Гордеев. Супруг обвинил Нику в измене, хотя они вместе ходили по врачам и даже на процедуру оплодотворения.
Выходит, он был готов на всё, чтобы удержать Веронику. Ребёнок? Хорошо. Но с условием, что она и дальше будет обеспечивать мужу привычный образ жизни. А когда рядом появился Всеволод Платонович, который с лёгкостью забрал себе женщину, Миша заметался. Пошёл даже на преступление – похитил её. Ведь то, что произошло, иначе и не назовёшь.
Так согласится он отменить операцию или настоит на аборте, если Вероника будет умолять? Пойдёт ли на второе преступление, чтобы обеспечить себе сытую и безоблачную жизнь? И так ясно.
Вероника зажмурилась и сжала кулаки: как она могла быть так слепа? Как могла вопреки всему любить того, кто любит исключительно себя?
К руке кто-то прикоснулся, и Вероника едва удержалась от крика. Распахнув глаза, испуганно уставилась на прижимающего палец к губам садовника. Мужчина, верно поняв её беспокойство, поманил женщину за собой в сторону от ворот.
Скрываясь в тени деревьев, они проскользнули мимо небольшого садового домика. Тут Вероника заметила старые калоши и спросила, может ли она их взять. Незнакомец кивнул и, подняв руку, указал на едва заметную тропинку среди деревьев.
Ника благодарно улыбнулась и, скинув туфли, сунула стопы в калоши. Да, ей не убежать от преследователей на каблуках по дороге, но можно попытаться спрятаться в лесу. Однако что дальше?
Возможно, время операции пройдёт, и врачи не будут проводить аборт. Она в безопасности, пока у Миши нет денег. А в этом Вероника уверена, ведь Катерина говорила, что отдаст половину после того, как получит наследство. Отец Всеволода жив, так что больших денег у бывшего мужа быть не может. Надо тянуть время!
Вероника торопливо шла по тропинке и, вдыхая аромат разгорячённой хвои, придумывала, как ей выпутаться из сложного положения. Мама? Нет, она не будет искать дочь. Наверняка Миша наплёл ей, что они уехали отдыхать. Юля? Подруга уверена, что Вероника у Гордеева.
Ника, ахнув, вцепилась в дерево: задумавшись, она едва не упала с неожиданно возникшего перед ней обрыва. Тропинка закончилась небольшой полянкой, а внизу уже билось об острые скалы безбрежное море.
Женщина осторожно уселась на поваленное дерево и, наблюдая, как солнце медленно ползёт к горизонту, обхватила себя руками. Темнело и становилось прохладно, подул пронизывающий ветер. Платье, в котором Веронику похитили, оказалось слишком тонким для вечера на берегу моря. Дрожа, она едва сдерживала слёзы отчаяния.
Всеволод Платонович единственный, кто мог помочь и кому было до Вероники дело. И не только потому, что она носила его ребёнка. Той ночью, когда маска «железного человека» упала, он показался Веронике настоящим и живым. Обычный, раненый в прошлом мужчина.
Если верить нетрезвым словам, то Гордеев искренне желал, чтобы Вероника оставалась рядом. Если верить… Для Гордеева нет границ, он легко узнает, куда её увезли и кто. Но захочет ли Всеволод Платонович спасти свою несостоявшуюся жену?
За спиной хрустнула ветка, и Вероника резко обернулась. Тут же к её лицу прижалась жёсткая ладонь, закрывая рот и не давая закричать.
Глава 15
Константин вошёл в номер сестры и протянул ей букет свежих ромашек.
– Ты говорила, что мама их очень любила, – тихо сказал он.
Катерина выхватила цветы и бросила в мусорную корзину.
– Я много чего говорила, – равнодушно отозвалась она. – Но до тебя мало что долетело.
Костя усмехнулся и, сунув руки в карманы, прошёл в комнату. Огляделся и обернулся на сестру.
– И нравится тебе вот так?
– Что «вот так»? – сложила она руки на груди.
– Жить, – серьёзно закончил Константин. Он приблизился к Катерине и, когда она отвернулась, прошептал: – Жить в гостинице, в ненависти, во лжи. Нравится?
– Вполне неплохо, – лениво улыбнулась она и, присев на белоснежное кресло, кивнула на второе. На столике из светлого матового стекла стояла ваза с фруктами. Катерина выбрала персик и покрутила его в пальцах. – Здесь убираются, кормят, и отсюда не гонят. Что мне ещё желать?
Так и не откусив, она положила фрукт обратно и подняла глаза на брата.
– Что до ненависти, я не знаю, как жить иначе. Это единственное, что заставляет меня идти дальше. Иногда я даже боюсь, что он умрёт. Грудь сжимает от ужаса, что я захочу последовать за ним.
Константин вздохнул и, опустившись на ручку кресла, в котором сидела сестра, прижался губами к её затылку. Голос Катерины зазвенел сталью:
– Что касается лжи, мне пришлось научиться этому языку. Другой Гордеевы не понимают.
– Ты несправедлива к нам.
– Ты не Гордеев, – резко отозвалась женщина. – Ты Калинин, как я, как мама, как наш бедный отец. Твоё имя Константин Геннадьевич Калинин, и больше не говори, что ты принадлежишь семье Гордеевых.
– Катя, – Костя обхватил ладони сестры и сжал их, – я сделаю для тебя и больше, чем смена отчества или фамилии, ты знаешь. Но как бы я ни назвал себя, моя семья – это Сева, бабушка и ты. Вы самые родные и близкие мне люди, независимо от фамилии, и я каждого из вас очень сильно люблю…
Катерина со вздохом обняла его за талию и прошептала:
– Мой маленький глупый братик. И почему ты такой добрый? Они не заслужили твоей любви.
– Это мне решать, что и кому дарить, – рассмеялся Костя, – тебе не кажется это справедливым?
– Справедливым будет забрать то, что Платон Гордеев должен нашей матери! – сурово возразила Катерина и вскочила. – Только тогда месть будет свершённой. Или ты забыл, что он женился на ней, чтобы разорить её отца? Твоего и моего дедушку!
– Версия Гордеевых слегка отличается от твоей, – мягко возразил Костя. – Катерина, пойми, что прошлое лучше оставить в прошлом. Правду всё равно ни ты, ни я не узнаем. Зачем отравлять себе настоящее призрачными тенями?
– Ты не понимаешь, – разозлилась сестра. – Разве ты не должен ненавидеть Гордеевых за то, что не позволили тебе расти с матерью? Ты даже не видел её ни разу!
– Я живу, – осторожно проговорил Константин. Он подошёл к сестре и обхватил ладонями её лицо, заглянул в глаза. – Если бы тогда Платон не нашёл маму, погибли бы и я, и она. Нас еле спасли во время родов…
– Преждевременных, – оттолкнула брата Катерина. – Не ударь Платон маму, ничего бы и не было!
– И никто бы не узнал, что я умирал в её теле, – пожал плечами Костя. – То, что я выжил, – чудо, Кать. И я так и отношусь к своей жизни – как к чуду. Понимаю, что каждый день может стать последним и…
– Не говори так! – испуганно воскликнула женщина. Она порывисто обняла брата и прошептала: – Прости, я снова наговорила тебе. Но мы должны получить эти деньги. Пойми, это будет справедливо. Каждый получит по заслугам!
– Моя маленькая мисс правосудие, – нежно погладил её волосы Костя. – Я очень горжусь, что ты стала адвокатом. Это твоя суть и призвание – помогать обиженным, восстанавливать справедливость. Уверен, ты никогда не переступишь черту.
Катерина вздрогнула в его объятиях и медленно высвободилась. Избегая смотреть на брата, отвернулась, и он услышал её отстранённый глухой голос:
– Ты прав. Никогда больше не переступлю.
– Что? – нахмурился Константин и помотал головой. – Нет, ты не могла. Ты не способна на такое. – Он взял сестру за руку и развернул к себе. – Ты же не солгала бабушке и Севе? Вероника обратилась к тебе с просьбой, и ты помогла ей. Это правда?
Катерина закусила губу и опустила глаза. Костя медленно отпустил её руку и, всё ещё недоверчиво качая головой, отступил на шаг.
– Нет. Ты не могла…
– Не смотри так! – не выдержала женщина. – Она сама виновата! Эта дурочка влюбилась в Всеволода. Я спасла её от самой себя!
Костя медленно отвернулся и шагнул к выходу. Катерина бросилась к брату и, обхватив его за талию, прижалась всем телом. Едва не захлёбываясь от волнения, затараторила:
– Всё, что Гордеевым нужно от неё, – ребёнок! А её растопчут и уничтожат, как маму! Ты не видел… Ты не знаешь… Перед смертью на неё было страшно смотреть. Кожа да кости! Она разговаривала с деревьями, а мне ни слова не говорила. Так нельзя поступать с людьми!
Константин осторожно разжал её пальцы и высвободился. Развернувшись, заглянул в глаза женщине и повторил:
– Так нельзя поступать с людьми. В этом я с тобой согласен. И никогда бы не подумал, что на это способна моя любимая сестра. Я не знаю, что ты сделала, и не хочу знать. Скажи мне только одно – где Вероника?
Катерина поджала губы, и Костя сухо кивнул:
– Сам найду. Надо будет – обзвоню всех твоих знакомых, которые могли помочь ей с документами. – Он пошёл к выходу и замер у двери. Обернулся. – Знаешь, я не верил Всеволоду. Думал, у него предубеждение против тебя. Но сейчас вижу, что брат, как всегда, видит людей насквозь. Мне больно, Катерина. Но я всё равно продолжаю любить тебя.
Он уже вышел из номера сестры, когда услышал пронзительное: