Затем последовало несколько длительных часов, когда я в одиночку пыталась уговорить его просто побеседовать с братом, отправив Орлова восвояси.
И, казалось бы, только надежда забрезжила на горизонте, как братья сцепились.
Впрочем, это произошло уже на второй минуте беседы, которую я так долго и тяжело пыталась организовать.
Я осмотрелась вокруг и поняла, что красивая гостиная Мирослава теперь представляла собой настоящий хаос. Орловы разбили телевизор, разломали журнальный столик, уничтожили стеклянную вазу с цветами и рамки с фотографиями. Благо, что хоть стену не проломили.
— Что с вами обоими такое?! — возмущенно выдала я, становясь между глупцами. — Ты проделал такой путь, чтобы подраться с родственником? — Я повернулась к Максу и вперила в него недовольный взгляд. — А ты? — не дав ему ответить, повернулась к младшему представителю буйного семейства. — Неужели столько лет хранишь злобу на брата? Неужели так сложно дать ему хотя бы пару минут и сказать то, ради чего он сюда прилетел? — Я посмотрела на Мирослава не менее зло. — Вы взрослые мужчины, а ведете себя, как маленькие и обиженные дети в детском саду. И если раньше, как я понимаю, вам было, что делить, то теперь-то что между вами стоит?
— А хочешь я отвечу, что между нами всегда стояло и стоит? — Мирослав усмехнулся, вытирая кровь с разбитых губ. Вид у него был тот еще. Одежда заляпана кровью, в некоторых местах порвана. Я невольно покачала головой. Макс плохо рассчитывал силы, когда злился, а еще они с младшим явно находились в разных весовых категориях. — Между нами всегда стояла его обида. Его бесконечная обида на всю семью в целом и на каждого ее члена по отдельности. Его амбиции и желание быть первым и лучшим во всем. Его жажда мести за каждую ошибку, он ведь не может простить ни одной!
— Что ты можешь знать обо мне и моих обидах или амбициях?! Ты всегда был прихвостнем Миши и заглядывал ему в рот, когда у тебя вообще появилось свое мнение?!
— Ах, вон оно как, значит, а чего ж ты тогда приплелся ко мне домой?! Мебель мне покрушить?! — прокричал Мирослав, обводя рукой погромленную комнату.
— Я хотел увидеть тебя, поговорить, попытаться наладить отношения, — зло выплюнул Макс.
— Тогда ты начал не с того брата.
— То есть ты дашь мне официальную амнистию только после разрешения Миши? Вот видишь?! — Макс перевел взгляд уже на меня. — Видишь, какие они?! Я же говорил тебе, что всеми и всегда управлял Миша? Он у нас тут главный! С какого перепуга неясно, конечно, но так было всегда!
— Он не главный, черт бы тебя побрал! Ты понимаешь, почему я так говорю! Ты увел у него женщину, а теперь стоишь тут и прикидываешься, будто ни черта не понимаешь! — Мирослав ткнул пальцем в сторону Макса и хотел было на него пойти, но я вовремя перегородила ему путь, снова становясь между братьями.
— Хватит, — попросила его я, отодвигая рукой назад.
— И ты тоже перестань, — я обернулась к Орлову.
— Он сожалеет о том, что сделал. Ты не видишь и не знаешь этого. Просто не можешь знать, потому что далеко живешь и не общаешься с ним, но я это наблюдая каждый день. — Я встала спиной к Максиму и заговорила с его младшим. — Ему жаль, что все так получилось, и он хотел бы это исправить, но не может. Не может вернуться в прошлое, не может починить то, что разбито, не может признать всего этого вслух, потому что так станет еще тяжелее и потому что так он может показаться слабым. Просто скажи, что сделать Максу, чтобы ты его простил?
— Ты знаешь, как он поступил лично со мной?
— Как?
— Когда дед отдал весь бизнес мне, я сделал все, чтобы они с Мишей помирились, и мы пришли к какому-то понимаю. Я сделал все, чтобы бы стали семьей. Друзьями, работающими вместе. На благо единого дела. Я поделил все поровну, я всегда старался быть где-то посередине между братьями, чтобы они снова не разругались в пух и прах. Я заглаживал острые углы и сглаживал все конфликты. А по итогу эта вот сволочь, — он снова ткнул пальцем в Максима, — сделала все, чтобы лишить меня наследства отца и деда, все, чтобы выпихнуть из семейного бизнеса. Он заплатил мне смешные отступные, чтобы я исчез из его жизни. Уехал очень далеко и больше никогда не появлялся рядом. И я сделал то, чего он так хотел. Что же теперь не так?
Я замолчала, не зная, что ответить. Подробностей всей истории Орловых я не знала, но точно понимала, что Макс натворил делов. И точно знала, что он очень хотел их исправить.
Вот только шанса ему никто не давал.
— Он вернет тебе часть твоей доли в бизнесе. И он поговорит с Мишей, попытается наладить отношения с ним. Тогда ты перестанешь его игнорировать и приедешь к нам на свадьбу? — выдала я.
— Чего?! — послышалось ответом сразу с двух сторон.
— А вот это уже интереснее…
— Погоди-погоди, я сделаю что?!
Я подкинула братьям задачку.
— Ты рехнулась, женщина?!
— Макс, перестань орать, пожалуйста, — тихо попросила я, устало потирая виски. Мы находились в нашем номере и уже битый час, как я наблюдала за тем, как мой «жених» ходит из угла в угол, грозясь протереть ковер. Ровно столько же Орлов выносил мне мозг.
— Ты бы хоть со мной посоветовалась, нет?! — он развел руками в стороны.
— Зато брат с тобой разговаривает теперь...
— Ну еще бы он со мной не разговаривал, ты, считай, пообещала ему сотни миллионов! Немой бы заговорил!
— Макс…
— Что Макс?! Ты для этого сюда прилетела? Чтобы разорить меня? Чтобы уничтожить то, что я строил годами?!
— Что ты строил годами? Свою крепость одиночества?!
Ну, все, он меня разозлил. Я резко поднялась с кресла, в котором сидела, помешивая ромашковый чай, и подошла к Максу.
— Что ты строил? — еще раз спросила я. — Что у тебя есть по итогу? Деньги, бизнес? Да, хорошо, но не ты ли месяцами ныл, что братья тебя игнорируют?! Ты не хочешь исправлять сотворенных ошибок, ты хочешь просто прощения, а так не бывает! У тебя семья. Большая. И ты обязан ее не просто признавать и доставать, ты обязан ей еще кучу всего! В том числе и часть бизнеса, которую так низко отжал!
— Что ты вообще можешь знать? — неожиданно зло прошипел Орлов, сжимая руки в кулаки.
— Я понимаю, что отрекаться от родных у тебя давно вошло в привычку и Мила не первая.
— Я… хватит!
— Вот именно, Макс, хватит! Будь уже взрослым, тебе далеко за тридцать, пора признать факт того, что ты уже не подросток, который бунтует не пойми против чего! Деда уже нет, дочь отдана и находится за три девять земель, братья не желают тебя знать, может быть, все это повод задуматься над тем, что ты творишь?
— Да как ты смеешь читать мне лекции?! Кто ты вообще такая?
— Я – дура, которая поверила в тебя! Причем уже в который раз! Я – дура, что родила тебе ребенка и уже много месяцев бьется над тем, чтобы ты ее признал! На самом деле, мне стоило давным-давно забрать Милу и исчезнуть с ней! Тогда поводов поныть о том, какие у тебя плохие родственники стало бы еще больше, как раз тебе на руку, правда ведь?!
— Ты…
— Хватит. Я серьезно. Семья – это не всегда поддержка и любовь, не всегда внимание и забота. Их иногда нужно оказывать и самому, если что. Но в целом, семья – это труд, обязанности. Это боль, обиды, ошибки. Это постоянная работа. Не бывает так, как ты хочешь, никто не будет рядом с тобой идеальным двадцать четыре часа в сутки всю твою жизнь! Иногда любящие тебя люди будут ошибаться, будут делать тебе больно, обижать или разочаровывать тебя. Это не значит, что их нужно сразу записывать во враги! Это не значит, что они не любят тебя или желают что-то отнять. Иногда это просто происходит. И с этим нужно что-то делать, а не бежать вперед, сломя голову. Твой брат готов дать тебе шанс, он готов пойти с тобой на диалог, если ты просто перестанешь быть такой большой и вредной задницей! — выдала я на одном дыхании. Брови Макса поползли вверх, рот приоткрылся в немом недоумении. Он явно не ожидал от меня подобной тирады.
Ну, извините, что умели.
Может, не зря Орлов меня и прозвал Кикиморой.
— Я не отдам ему долю в бизнесе…
— Отдашь. Еще как. И признаешь свою неправоту. И прощения попросишь. И в Чехию полетишь. Иначе, знаешь, что? Хочешь, я расскажу тебе, что тебя ждет через пять, десять, двадцать лет? Забвение. Пустота. Отчаяние. И полное одиночество. Придет время и о тебе никто не вспомнят, останутся только твои шуршащие бумажки, на которые, ты наивно полагаешь, можно купить абсолютно все. О тебе забудут родители. Братья. Дети. Племянники. Мия и Мила вырастут не твоими, только вдумайся, на что ты себя обрекаешь.
Он послушался меня.
Кажется.
После нашей перепалки в моем номере, после моих последних слов, Макс долго на меня смотрел, а затем развернулся и молча пошел прочь.
С тех пор я не видела его уже почти сутки. Мы пропустили наш обратный рейс в Москву, время аренды номеров тоже подошло к концу, а Орлова все не было.
Я уже думала собирать вещи и отправляться бродить по городу вместе с чемоданом, когда он соизволил вернуться.
Чем-то очень довольный и, можно даже сказать, счастливый.
— Ну и чего ты такой?
— Какой?
Макс продлил аренду наших номеров и теперь я находилась в его комнате, пытаясь выяснить, где он болтался почти сутки. Без меня.
— Когда уже принесут заказ? — буркнул он, развалившись на кровати в форме звезды. Огромной, рыжей звезды. Я стояла возле окна и наблюдала за ним, пытаясь понять, говорил ли он с Мирославом или болтался где-то еще.
— Что там с Миром?
— Он приедет на свадьбу, — хмыкнул Макс, поднимаясь на локтях, чтобы посмотреть на меня.
— И? Тебя отпустило? Все? — Я пожала плечами, скрещивая руки на груди. Что бы Орлов был всем и вся доволен? Да мир скорее перевернется!
— Можно и так сказать, — он усмехнулся. Взгляд его стал неожиданно теплым, мягким. Макс редко на меня так смотрел. А когда смотрел, то заставлял краснеть и заикаться. Нехотя я отвернулась к окну, понимая, что нам лучше прервать зрительный контакт.