Пора было собираться.
— Аня? Ты что делаешь? Что… что происходит?
Макс растерянно осмотрелся по сторонам и, заметив целую гору вещей, сваленных мной на пол в приступе истерике, поднял на меня растерянный взгляд.
Я оставила его ужинать одного и поднялась к себе с одной целью – как можно скорее собраться свои вещи и уйти из особняка, в котором мне никогда не было места.
— Я собираю вещи… — Я подняла голову и посмотрела прямо в глаза Орлову.
К слову, вещей оказалось очень много. Неожиданно много. Я даже понятия не имела, что успела накупить их в таком количестве, и я говорила не об одежде, хотя ее тоже оказалось предостаточно, а именно о разных мелочах, делавших комнату уютной, а также о рабочих материалах.
— Зачем ты собираешь вещи? — Он нахмурился, скрещивая руки на груди.
— А как ты думаешь? Моя миссия исполнена, ты в моих услугах больше не нуждаешься. Зачем зря занимать жилплощадь? —Я честно старалась сдержать слезы, но влага упорно скапливалась у меня в глазах.
— Да что ты такое говоришь?
— А ты долго еще собираешься прикидываться дурачком? Ты же сам только что дал мне понять, что я больше здесь не нужна!
— Аня… я не понимаю.
— Ты сказал, что свадьбы не будет!
— Я сказал, что надобность в фейковом торжестве отпала, да. Это я сказал. Но почему ты побежала наверх собирать свои вещи, я все еще пытаюсь понять. Может быть, объяснишь мне логику поступков?
— В смысле объяснишь?! То есть по-твоему я должна была отреагировать как-то иначе?
— Послушай, я просто сказал, что в этом балагане больше нет нужды. Причем тут твое нахождение в доме или наши отношения?
— Ты правда такой дурак или просто прикидываешься!? — Окончательно потеряв терпение, я швырнула в рыжего олуха куском недошитой ткани.
Он ловко увернулся, чем немало меня расстроил.
— Решение не играть на публику никоим образом не меняет наших с тобой взаимоотношений, я думал, ты это понимаешь.
— И что это за взаимоотношения такие, при которых ты не хочешь на мне жениться?
— Ань… не пойми меня неправильно, ты мне нравишься. И между нами действительно что-то есть. И у нас может что-то получиться. Но свадьба… мы явно еще не подошли к этому этапу.
— И неизвестно, подойдем, не так ли? Я не из тех, на ком женятся, да? У нас с тобой такие отношения, при которых у нас уже есть ребенок, но кольцо надеть мне на палец – это слишком. Ну да, действительно, что тут еще думать?!
— Аня…
— Я не достойна Его Светлости, Его Величества Орлова! Куда мне?! Ты же с первых минут повторял мне, что я деревенщина, что тебе за меня будет стыдно на свадьбе, что ты не доверяешь моему вкусу! Это не тоже самое, что спать со мной или заделывать ребенка! У меня нет работы, у меня нет образования, у меня и мозгов-то нет! Я просто лишний балласт, который тебе не нужен теперь, когда ты получил то, чего так жаждал – прощения своих братьев. Теперь вы все снова друзья и я тебе больше не нужна!
— Аня, остановись.
— Почему это я должна останавливаться?! Ты никогда не тормозишь в своих высказываниях, в своих оскорблениях и унижениях моей личности!
— Ань, у нас же все было хорошо, зачем ты это делаешь сейчас?
— Это делаю не я, это делаешь ты! Ты в очередной раз показываешь мне на мое место, которое находится прямо у твоих ног. А мне надоело! Я хороша только в качестве переговорщика, я хороша в качестве кухарки, даже в качестве любовницы сойду, но никак не тяну на роль твоей спутницы по жизни, не так ли?
— Ань, я не могу на тебе жениться. По крайней мере, сейчас, если ты об этом. Мы только в начале нашего пути, мы только-только начали ладить друг с другом, очень рано говорить о таких вещах, как брак!
— Максим, просто выйди и дай мне собраться, — зло прошипела я. Что бы Орлов не говорил, а становилось только хуже.
— Что? И куда же ты пойдешь?
— А какая тебя разница?
— Мне большая разница!
— Пусть это тебя не волнует.
Я действительно ушла, а Макс, на удивление, меня отпустил. Молча, лишь глядя с каким-то осуждением, непониманием и разочарованием одновременно.
Отпустил.
Отпустил, потому что я никогда не была ему нужна.
Если вспомнить с того, как все начиналось, то можно понять, что Орлов всегда преследовал свои цели, а я была лишь инструментов в их достижении. Ясное дело, что надобность во мне отпала, когда братья приняли его с распростертыми объятиями. И ничего, что я неделями билась над этим так, будто от этого зависела жизнь.
Наша с ним жизнь.
Не знаю, почему, но чувствовала себя дурой. Использованной и преданной дурой.
Но как? Максим никогда не обещал настоящих чувств, отношений, свадьбы.
Я вбила себе все это в голову сама.
Занялась устройством дома так, будто он был моим.
Заботилась об Орлове так, будто он тоже был… моим.
Пыталась примирить его семью друг с другом так, будто была одним из ее членов.
На самом же деле, у нас был контракт.
И Мила, которая родилась по воле случая.
Максу не была нужна ни я, ни наша дочь.
Да, он неплохо к ней относился, но он никогда ее не ждал, не планировал и поначалу очень долго отказывался.
Обдумав все это, взвесив все против и еще раз против, я собрала свои многочисленные вещи, вещи Милы и отправилась… домой.
Да-да, домой.
В родную деревню, где меня, конечно же, никто не ждал.
Тетя встретила меня, не сказать, что с распростертыми объятиями.
Сначала я получила тумаков, затем, очень длинный выговор, в котором, чего только не было. И что я дурная, и что шалава, испортившаяся в Москве, и что меня нельзя было отпускать дальше местного магазинчика, а меня отправили в саму столицу, и что принесла с собой приплод.
А потом тетя увидела Милу и, кажется, оттаяла.
Дом, в который я вернулась, оказался совсем не таким, каким я его помнила.
Во-первых, тетка сделала ремонт, даже организовала небольшую пристройку. Во-вторых, купила новой мебели, вещей. А еще высадила, наконец, глициний, о которых давно мечтала.
Дети, разъехавшиеся по разным крупным городам, помогали, кто чем мог.
Но что-то в нем изменилось. И во дворе, и в самом доме. Что-то помимо внешней мишуры.
— Совсем пустой, — озвучила мои мысли тетка, садясь за большой, круглый стол времен советского союза. Мы за ним часто мешали тесто, делали домашние вареники или пирожки.
— Теть Лид… ты в порядке? — Я села рядом и осторожно коснулась худого плеча родственницы.
Она выглядела, как и всегда. Строгая юбка в пол, аккуратная белая блуза, старомодная косынка на голове, только вот глаза… глаза были грустными, а раньше всегда горели живым огнем.
— Знаешь, Анька, я вот думала, выращу вас всех, разъедитесь вы в разные стороны и, наконец-то, я вздохну! Смогу отдохнуть хоть немного… — тетка грустно усмехнулась. — И так и получилось. Вы все выросли, поуезжали из дома и забыли обо мне, о родной деревне. У меня ведь уже почти год, как никого не было из вас в гостях…. Деньги вы все регулярно шлете, я вон, смотри, — пожилая родственница обвела взглядом дом, — и ремонт сделала, и все, наконец-то, чисто, аккуратно, да только вот на душе пустота, а на сердце камень. Горько это – одной остаться.
Я опустила взгляд в пол.
Надо же. Действительно, так и получалось. Я, все мои кузены и кузины разбежались, кто куда, а о матери позабыли. Только деньгами откупались. Я ведь из столицы тоже ни разу не приезжала, чтобы навестить ее. Да что там, звонила, если раз в месяц, и то, считай, хорошо.
— Прости нас, теть Лид…
— Я думаю, что это моя вина. Я была… не лучшей матерью, — тетка нервно затеребила краешек юбки, а я, не раздумывая ни секунды, тут же потянулась обнимать ее.
— Перестань! Перестань говорить глупости! Ты была замечательной мамой, просто вырастила неблагодарных детей! Это все мы!
Мы с теткой проплакали не меньше часа, а затем своим плачем нас разбудила Мила, чем, впервые за все время моего возвращения, заставила нас рассмеяться.
— Это откуда у нас такая красавица взялась?
Нам потребовался целый день, чтобы наговориться по душам, выплакать все слезы и разложить все привезенные с собой вещи. Благо, что теперь дом, в котором раньше никто не помещался, теперь имел целых две пустые комнаты. Именно их мы с дочерью и заняли.
— Даже не знаю, как тебе на это ответить, теть, — усмехнулась я, тут же получая кухонным полотенцем по шее. — Ауч, — я рассмеялась, стоя у плиты.
На дворе уже был вечер, я жарила картошку с грибочками и лучком, а тетка мыла только собранные огурцы и помидоры. Все же, сад и огород – это было здорово. Когда все свое, натуральное, полезное и, самое главное, вкусное.
А какой в деревне был воздух! Это вам не душная столица с ее выхлопными глазами и вечными пробками, смогом и пылью!
— Где папка-то ее, я спрашиваю?
— Он – козел.
— Они все козлы, Аня. Я же тебя…
— Говорила, предупреждала, знаю. Но этот прям козел года, — нахмурилась я, выключая конфорку.
— Где нашла его?
— Он – хозяин особняка, в котором я поехала работать.
— Богач?
— Мягко выражаясь.
Я невольно вспомнила родовое поместье Орловых. Огромный особняк с огромной территорией. И ведь это совсем небольшой кусок богатства, которое я просто успела увидеть.
— Это он тебя соблазнил, обрюхатил и бросил? Или же, чего еще хуже…
— Нет, тетя! Нет, что ты! — тут же перебила я родственницу.
Наконец, мы уселись за столом. Вообще-то, для ужина было поздновато, но мы весь день занимались сначала моими вещами, потом Милой, потом снова вещами, и снова Милой, поэтому сесть покушать получилось лишь после девяти.
— Макс, он… он совсем не такой… он…
Я призадумалась, пытаясь подобрать нужные эпитеты, которые бы в полной мере охарактеризовали моего избранника.
— Ну?
— Он эгоист. Для него существует только его собственное благополучие. Весь остальной мир – это массовка, которая должна исполнять его прихоти. Он использует людей на своем пути, а потом забывает о них на следующий же день.