Пределы оптимизма
Вы, вероятно, думаете, что я ярый сторонник оптимизма. Нет, это не так, поскольку я знаю, что оптимизм – это палка о двух концах. Его преимущество очевидно – помощь в борьбе с депрессией, когда ребенок столкнется с неизбежными неудачами и жизненными трудностями. Оптимизм поможет ему многого достичь – на детской площадке, в школе, а затем и на работе. А еще он благотворно влияет на физическое здоровье: иммунная система укрепляется, риск инфекционных и сердечных заболеваний уменьшается, а значит, вы реже будете посещать врача и, возможно, даже проживете дольше. Это весомые плюсы, но есть одно но. Есть одна вещь, которая у пессимистов получается лучше, чем у оптимистов.
Они более ясно видят реальность.
Это наблюдение стало предметом горячих споров. Началось все с простого эксперимента в конце 1970-х гг., который провели мои аспиранты Лорен Эллой и Лин Абрамсон. Они предоставили студентам разную степень контроля над вспышкой света. У одних был полный контроль: свет зажигался всякий раз, когда они нажимали на кнопку, и никогда – если кнопка не была нажата. У других же студентов не было никакого контроля: свет зажигался вне зависимости от их действий; они были беспомощны.
Затем студентов попросили как можно точнее оценить то, насколько они контролируют ситуацию. Студенты с депрессивными симптомами были верны в оценке действительности. Ответы студентов без симптомов депрессии нас поразили. Они были точны в своих оценках, когда у них действительно был контроль над освещением, но когда они были беспомощны, то все равно считали, что в значительной степени контролируют ситуацию.
Люди с симптомами депрессии смогли принять реальность. А те, кто не страдал депрессией, были в плену иллюзии контроля, хотя на самом деле не управляли ситуацией. Эти результаты встревожили меня тогда и беспокоят по сей день. Когда 25 лет назад я начинал как психотерапевт, то думал, что стану проводником счастья и реальности. Но реальность и счастье, по-видимому, не идут рука об руку.
Доказательства депрессивного реализма хлынули потоком[56]. Депрессивные люди адекватно оценивают свои возможности, в то время как люди без симптомов депрессии считают себя гораздо более способными, чем оценивают их другие (80% американцев верят, что у них хорошо развиты навыки общения). Люди, не страдающие депрессией, помнят больше хороших событий, чем произошло на самом деле, и чаще забывают о плохих. Люди же в депрессии точны в оценке числа и тех, и других. Люди не в депрессии имеют искаженные представления об успехах и неудачах: в случае успеха они все заслуги приписывают себе, а в случае неудачи ищут виноватого и не придают значения своей ошибке. Депрессивные люди более объективно относятся как к успеху, так и к неудаче.
Хотя эти результаты впечатляют, необходимо воспринимать их критически. Исследования, проливающие свет на депрессивный реализм, по большей части не затрагивают людей с тяжелой степенью депрессии. Скорее, в них сравниваются те студенты, у которых есть депрессивные симптомы, и те, у которых их очень мало. В исследованиях ничего не говорится о том, что страдающие тяжелой депрессией, то есть нуждающиеся в терапии, более адекватны в своих оценках, чем люди без симптомов депрессии. На самом деле причина, по которой результаты исследований депрессивного реализма так горячо оспариваются, заключается в том, что большинство психотерапевтов скажут вам: люди с тяжелой депрессией обычно искаженно воспринимают действительность. Они слишком активно винят себя в проблемах; считают, что от них ничего не зависит, хотя это не так; запоминают только резкую критику и не воспринимают похвалу. Психотерапевты, работающие с суицидальными пациентами, стараются снизить риск самоубийства, опровергая чрезмерно пессимистическое убеждение в том, что ничто никогда не наладится, что жизнь всегда будет такой же ужасной, какой она кажется сейчас. И с безнадежностью обычно можно эффективно бороться, потому что все, как правило, налаживается.
Дискуссии вокруг депрессивного реализма не утихают. Возможно, небольшой уровень депрессии лишает нас эгоистичной предвзятости и заставляет видеть вещи более ясно. Но как только депрессия усугубляется, люди становятся жертвами противоположной ошибки: эгоистичная предвзятость сменяется саморазрушительной. Но не подлежит сомнению, что последствия тяжелой депрессии обходятся гораздо дороже, чем эгоистичная предвзятость, которая свойственна нам всем, когда мы не в депрессии.
Адекватный оптимизм. В свете этих выводов позвольте рассказать вам, почему я считаю навыки, описанные в этой книге, критически важными и почему каждый ребенок должен ими овладеть. Все вышеизложенное должно дать представление о том, что я имею в виду под термином «оптимизм». Поэтому напомню вам, чем оптимизм не является. Оптимизм – это не повторение про себя жизнеутверждающих, но пустых лозунгов вроде «Я особенный», «Люди любят меня» и «Моя жизнь становится лучше с каждым днем». Это принесет лишь кратковременное облегчение, но не поможет вам достичь целей. Оптимизм – это не перекладывание на других вины за неудачи. Уход от ответственности только усугубит проблемы. Оптимизм – это не отрицание или избегание печали либо гнева. Негативные эмоции обогащают жизнь и, как правило, являются здоровыми реакциями, помогающими нам понять или изменить то, что их вызвало.
Прививая ребенку оптимизм, вы учите его понимать себя, интересоваться миром. Вы учите его активной жизненной позиции, которая поможет ему противостоять ударам судьбы. Если ранее он, возможно, не подвергал сомнению свои самые мрачные убеждения и объяснения причин тех или иных неблагоприятных событий, то теперь он способен критически относиться к ним и оценивать их точность. Он готов бороться с невзгодами и решать свои проблемы.
Полностью осознавая противоречие между оптимизмом и реализмом, я на протяжении всей этой книги решительно выступаю за обучение адекватному оцениванию реальности. Без этого оптимизм не выдержит проверку жизненными трудностями. Опровержение и декатастрофизация срабатывают только тогда, когда их можно проверить на соответствие реальности.
В отличие от слащавых адептов подхода «Ты особенный» для повышения самооценки, я стремлюсь научить детей реалистичному восприятию себя и мира. Адекватному оптимистичному взгляду на жизнь можно обучить, даже несмотря на тенденцию оптимизма скатываться в эгоистичные иллюзии. Причин плохих событий множество. Ваш ребенок не отбил мяч в конце игры, и команда проиграла. На проигрыш могли повлиять много факторов: питчер команды противников подал очень сильный фастбол, судья неверно засчитал страйк, в конце игры начался дождь или ваш ребенок слишком поздно начал замах. Но он фокусируется только на одной причине и катастрофизирует: «Я слишком поздно замахнулся. Я ни на что не гожусь». Адекватность оценки события поможет ему увидеть и другие причины, а также то, что суждение «Я ни на что не гожусь» не соответствует действительности. Обучению оптимизму всегда сопутствует обучение адекватной оценки реальности.
Должны ли мы волноваться о том, что оптимистичный ребенок не сможет распознать реальные проблемы? Я не учу детей закрывать глаза на нищету и преступность, ненависть и зависть, жадность и страдания. Я не хочу, чтобы новое поколение смотрело на загрязненные реки и думало: «Природа сама себя излечит; мне не о чем беспокоиться». Я не хочу, чтобы молодые люди, разъезжая в автомобилях с мягкими салонами, равнодушно смотрели на бедность и безнадежность, говоря себе: «Все обязательно наладится». Адекватный оптимизм не позволит впасть в преувеличения, паникерство и нигилизм. Он не рецепт бездействия перед лицом страданий и несправедливости.
Оптимизм – это не панацея от всех бед мира. Он не заменит хорошего воспитания. Он не заменит моральных ценностей. Он не заменит амбиций и чувства справедливости. Оптимизм – это всего лишь инструмент, но очень мощный. При наличии правильных ценностей и целеустремленности он дает возможность преуспеть в жизни и добиться социальной справедливости.
Послесловие
Первое издание этой книги в 1995 г., а также предыдущая работа «Как научиться оптимизму» (1990) породили движение, которое сейчас называется «позитивная психология». Через год после публикации «Ребенка-оптимиста» меня избрали президентом Американской психологической ассоциации. Предполагается, что у президентов есть свои направления деятельности, и я подумал, что моей будет профилактика психических заболеваний. Поэтому я собрал десяток специалистов в области предотвращения психических расстройств, чтобы обсудить с ними свою инициативу.
Признаюсь, что у меня концентрация внимания на уровне десятилетнего ребенка, но это однодневное совещание было ужасно скучным. Каждый из экспертов предлагал взять схемы терапии, которые работают со взрослыми, и просто использовать их с детьми из группы риска. Стоящее дело, но скууууууууучное!
Я зашел в тупик, и только моя пятилетняя дочь Никки помогла мне из него выйти. Вот что произошло.
Мы пололи сорняки в саду, и она несколькими фразами перевернула с ног на голову мое представление о психологии и о себе самом. Должен сделать еще одно признание: хотя я написал книгу и множество статей о детях, на самом деле я не очень хорошо с ними лажу. Я целеустремленный человек, у которого всегда много дел, и когда я занимаюсь чем-то, например прополкой, то ухожу в работу с головой. Никки же подбрасывала сорняки в воздух, танцевала и пела. Я накричал на нее. Она с недоуменным видом отошла. А потом вернулась и сказала: «Папа, я хочу с тобой поговорить». – «Слушаю тебя». – «Помнишь, как я вела себя до пяти лет? Я была ужасной плаксой. Ныла каждый день. А в свой пятый день рождения решила, что хватит канючить. Было трудно, но я справилась. И если я смогла перестать ныть, то и ты сможешь не быть таким ворчуном».
Для меня это было не что иное, как озарение. Я узнал больше о Никки, кое-что о воспитании детей, немало о себе и очень многое о своей профессии. Я понял, что воспитание Никки не значит исправление ее недостатков. Она сама с этим справится. Скорее, я понял, что воспитание Никки заключается в моей поддержке той силы, которую она проявила, – силы, которую я называю «видением души», или, говоря научным языком, «социальным интеллектом». Такая сила поможет ей противостоять невзгодам и трудностям, которые неизбежно встретятся на ее пути. Я понял, что воспитывать детей – это нечто большее, чем просто исправлять то, что в них не так. Необходимо выявить и приумножить их сильные стороны и достоинства, помочь им занять свое место в жизни, место, где они смогут в полной мере проявить свои положительные качества.