Как научить детей оптимизму и воспитать в них уверенность в себе
Глава 9Профилактическая программа Пенсильванского университета
Воодушевленные результатами пилотного исследования небольшой группы пяти– и шестиклассников, мы стали искать школьный округ, чтобы запустить полномасштабный проект. Выбор пал на городок Абингтон в пригороде Филадельфии. На одной из своих лекций я познакомился с суперинтендантом школ этого города, доктором Льюисом Хебертом, и он поразил меня смелостью своих вопросов и желанием изменить подход в образовании подростков. К тому же ключевым участницам проекта – Карен, Лизе и Джейн – было удобно добираться до Абингтона. Для обсуждения деталей проекта мы встретились с доктором Хебертом и доктором Эми Сичел, директором по работе с учащимися.
Проводить исследование в школе, где зачастую сталкиваются противоречивые интересы учителей, директоров, школьных советов и родителей, в разы сложнее, чем в лабораторных условиях. Подготовка к исследованию требует дипломатичности и многочисленных переговоров. Нам повезло: Хеберт и Сичел обладали мышлением исследователей. Они знали, что объективность результатов и масштабность дальнейшего внедрения программы зависят от тщательности исследования.
Вначале нужно было договориться о методах измерения результатов. Мы решили до и после обучения раздать опросники не только детям, но и родителям с учителями, чтобы они тоже могли оценить изменения. Мы объяснили им, что не гонимся за «быстрым решением», которое даст кратковременный результат. И так как наше исследование продлится несколько лет, мы будем встречаться с детьми каждые полгода, чтобы выяснить, сможет ли наша программа помочь предотвратить депрессию в долгосрочной перспективе.
Далее мы занялись самым сложным вопросом – формированием контрольной группы. Контрольная группа со случайным распределением – лучший способ оценить эффективность любой программы. Мы планировали раздать опросники всем пяти– и шестиклассникам, чьи родители дали согласие на участие в проекте. А затем из детей, которые подверглись наибольшему риску развития депрессии, мы случайным образом сформировали бы две группы: одна участвовала бы в занятиях по развитию навыков преодоления депрессии, а другая – стала контрольной группой. Поскольку распределение по группам имеет случайный характер, любые различия у этих двух групп, выявленные после завершения проекта, позволят нам определить, насколько программа эффективна. Если у детей из группы, прошедшей курс обучения навыкам оптимизма, уровень депрессии будет значительно ниже, чем у представителей контрольной группы, мы сможем сделать вывод, что депрессию предотвратила именно наша программа.
Доктора Хеберт и Сичел по понятным причинам беспокоились, как родители и члены школьного совета отреагируют на то, что, выявив признаки депрессии, мы поможем только половине детей, а остальных оставим на произвол судьбы. В конце концов мы пришли к компромиссу, включив детей из контрольной группы в лист ожидания: через год они смогут пройти этот же курс. Такое решение удовлетворило руководство Абингтона, но не нас.
Нашей целью была долгосрочная профилактика депрессии, а год – это слишком малый срок для оценки результатов программы. Требовалось более продолжительное наблюдение за контрольной группой. К тому же исследования показывают, что риск развития депрессии резко возрастает в период полового созревания. Отсутствие возможности сравнить две группы участников в подростковом возрасте могло поставить под сомнение эффективность нашей программы.
Мы решили сформировать долгосрочную контрольную группу из другого школьного округа, который был похож на Абингтон по уровню доходов, образования и расовому составу, и договорились, что после завершения абингтонской фазы проекта запустим усовершенствованную программу для этих детей.
Программа
Мы разработали нашу программу так, чтобы она не была похожа на школьную ни по форме, ни по содержанию. У многих ребят, с которыми нам предстояло работать, уже сформировалось негативное отношение к школе. Депрессивные дети отдаляются от значимых взрослых, теряют интерес к жизни, и их успеваемость снижается, а занятия, которые раньше доставляли удовольствие, больше не радуют. Например, Венди очень любила уроки обществознания, особенно ее интересовала тема Гражданской войны. По словам девочки, когда у нее началась депрессия, «мне стало все равно. Я знала, что мне нравится этот предмет, но все время скучала на занятиях. Мне не было никакого дела до любимых уроков и учителей». Неудивительно, что при этом страдала ее успеваемость.
Даже если депрессивный ребенок сохраняет интерес к учебе, он часто бывает рассеянным. Один из важных симптомов депрессии – заметное снижение концентрации внимания. Депрессивных детей отвлекает не только обстановка: шутки одноклассников, шум в коридоре, – но и шквал негативных мыслей, мешающих сосредоточиться: «У меня никогда не получится», «Джейми я больше не нравлюсь», «Я ненавижу школу». Их внимание слабеет, а успеваемость падает.
Учитывая эти обстоятельства, мы включили в программу увлекательные и интерактивные задания. К лету мы разработали 12-недельный курс, состоящий из комиксов, игр, дискуссий и видеороликов для обучения основным антидепрессивным навыкам. Мы также придумали двух персонажей-помощников, Оптимистичную Холли и ее брата Оптимистичного Говарда. Эту парочку прозвали «жизнелюбами» за способность не терять надежду даже в самых тяжелых ситуациях. «Жизнелюбы» помогали Угрюмому Грегу и Пессимистичной Пенни бороться с негативными мыслями и находить способы справляться с проблемами. А Рассудительная Саманта учила Задиристую Бренду и Безвольного Пита быть уверенными в себе. Эти персонажи были героями различных сценок и историй, и с их помощью дети узнавали, как овладеть навыками противодействия депрессии.
Наша программа профилактики депрессии состояла из двух основных компонентов – когнитивного и социального. Адаптируя базовые элементы когнитивной терапии для обычных детей младшего школьного возраста, мы стремились научить их тому, что мысли можно опровергать и менять и не нужно верить первому же суждению, которое приходит им в голову. Эти автоматические мысли, мимолетные, есть у каждого из нас. Несмотря на то что они быстротечны, а потому малозаметны, их появление приводит к печали, тревоге и злости. Поэтому сперва надо было научить детей их отслеживать.
Лори, ученица шестого класса, рассказала, как научилась «отлавливать» свои автоматические мысли.
У вас бывает, что в голове крутится одна и та же песня? Например, однажды я с родителями сходила на мюзикл «Музыкальный человек» и потом целую неделю напевала про себя одну из песен, хотя спектакль мне даже не понравился. Карен рассказала нам, что у нас в голове возникают слова и фразы, которые мы говорим сами себе. Сначала я подумала, что она не в своем уме, но Карен научила нас обращать на них внимание и оказалась права. Она заводила таймер, и каждый раз, когда он звенел, мы должны были записывать все, о чем думали в этот момент. Иногда я думала: «У меня отстойные волосы» или: «Я не нравлюсь мальчикам». Порой у меня были и хорошие мысли, но очень редко.
Попрактиковавшись, Лори стала прислушиваться к своим автоматическим мыслям. И как только дети овладевают навыком отлавливать такие мысли, им нужно научиться оценивать их достоверность. Большинство детей умеют подвергать сомнению критические замечания окружающих, но не задействуют этот навык, когда критика исходит от них самих. На обвинения друга в лени, эгоизме или грубости большинство детей и взрослых реагируют перечислением конкретных примеров, доказывающих неправомерность критики: «Ленивый?! О чем ты говоришь? Да, в раковине скопилась посуда – но я встал в половине седьмого, до восьми занимался в спортзале, с девяти до шести работал, а по дороге домой заехал в химчистку забрать твои вещи! Ленивый! Ты, наверное, совсем спятил, называя меня лентяем!»
Однако собственные критичные мысли мы воспринимаем как неоспоримый факт. Эта склонность особенно ярко выражена у людей в депрессии.
Чтобы переломить такое умонастроение, наша программа учит детей брать на себя роль детективов, задача которых – оценить правильность собственных пессимистичных мыслей и упреков. И в этом нам помогают истории о Шерлоке Холмсе и его неразумном двойнике Хемлоке Джонсе.
Однажды в городке, очень похожем на Абингтон, одна десятилетняя девочка приехала в школу на новеньком красном велосипеде. Она пристегнула его к велосипедной стойке и весело побежала в класс. Как только прозвенел последний звонок с урока, девочка вприпрыжку побежала к своему велосипеду. Но постойте-ка! Что это? На том месте, где она его оставила, было пусто!
«О, мой новенький блестящий велосипед!» – заплакала она. Она была очень-очень расстроена. И тут рядом с ней появился странный человек, на голове которого была большая шляпа. Девочка его не знала. «Никогда не видела его раньше», – подумала она.
«Пожалуйста, не пугайся, малышка. Знаменитый и великий детектив Хемлок Джонс – к твоим услугам!»
«Никогда не слышала о детективе Хемлоке Джонсе. Вы хотели сказать "Шерлок Холмс"?» – спросила девочка.
«Нет, я Хемлок Джонс, – раздраженно ответил детектив. – Почему все путают меня с этим типом? Короче, я знаю, кто украл твой велосипед. Это Вредный Дэнни!»
«Вау! – воскликнула девочка. – Как вы так быстро узнали, кто украл мой велосипед?»
«О, да ничего сложного. О нем я подумал в первую очередь, так что это должен быть он!» – И с этими словами Хемлок Джонс развернулся, споткнулся и исчез в лучах солнца.
Но на этом наша история не закончилась, потому что тут же перед девочкой появился смелый и знаменитый Шерлок Холмс. Он сбросил плащ, поправил шляпу и сказал: «Я не согласен с глупым Хемлоком Джонсом. Я – Шерлок Холмс, смелый и знаменитый детектив, не говоря уже о том, что обо мне пишут книги!»
Девочка подумала, что он немного зазнается, но ей была нужна помощь. «Так вот, друг мой, я не согласен с этим глупым Хемлоком Джонсом, – продолжал тем временем Шерлок Холмс. – Какой из него детектив? Настоящие детективы не верят, что первое имя, которое приходит им в голову, правильное. Желая поймать вора, хороший сыщик составляет список подозреваемых, а затем ищет улики. Я отправляюсь на поиски доказательств, а затем вернусь и скажу, кто украл твой велосипед».
И с этими словами Шерлок Холмс закутался в плащ, поправил шляпу и ушел. «Чудак, – подумала девочка, – но, похоже, к работе он относится серьезно».
В тот же день, играя во дворе дома, она услышала странный шум. Она обернулась, а перед ней стоял не кто иной, как Шерлок Холмс.
«Привет, малышка! Это я, смелый и знаменитый Шерлок Холмс, о котором пишут книги».
«Это уже начинает надоедать, – подумала девочка, но спросила: – Вы выяснили, кто украл мой велосипед?»
«Да. Сначала я предположил, что это Вредный Дэнни. Но когда я искал улики, то выяснил, что Дэнни не мог украсть велосипед – его оставили после уроков за прогулы. Это не мог быть он. Потом я подумал о Пронырливом Стиве. Но в поисках улик я обнаружил, что во время кражи твоего велосипеда Стив был в зале игровых автоматов. Это тоже не мог быть он. Тогда я решил проверить Злую Бетти. В поисках улик я обнаружил парочку убедительных доказательств. Рядом со стойкой я нашел ленту для волос с инициалами "ЗБ". Я отправился к Бетти домой, и ее мама сообщила мне, что она катается на новеньком красном велосипеде, который выиграла в школе за то, что вела себя лучше всех. Я обшарил весь район, пока не нашел Злую Бетти. И, конечно же, она разъезжала на твоем велосипеде, пугая малышей!»
«О, Шерлок Холмс, – воскликнула девочка, – какой вы замечательный! Вы намного умнее, чем этот глупый Хемлок Джонс! Пожалуйста, отдайте мне мой новенький блестящий велосипед!»
Шерлок Холмс замялся: «Э-э-э, хм, м-м-м, ну, у меня его нет. Эта Бетти ужасно большая, она и меня напугала. Думаю, тебе лучше попросить родителей, чтобы они забрали велосипед». И с этими словами знаменитый Шерлок Холмс завернулся в плащ, поправил шляпу и исчез в лучах заката.
В главах 10–12 мы расскажем вам о базовых понятиях когнитивного компонента программы и научим вас упражнениям, которые вы сможете выполнять вместе со своим ребенком.
Второй компонент программы учит разрешать межличностные конфликты и социальные проблемы. Дети, склонные к депрессии, часто используют один из двух стилей межличностного общения. Они либо задиристые и легко взрываются, когда сразу же не получают желаемого, либо безвольные и позволяют собой пользоваться или отступают, потому что не хотят создавать никаких проблем. Неудивительно, что пассивный ребенок – легкая добыча для хулиганов.
Задира везде видит враждебность и агрессию и отвечает тем же. Его кредо: «Лучшая защита – это нападение». Ему нужно научиться сдерживаться, снизить чувствительность своего «детектора агрессии» и освоить другие стратегии борьбы с недовольством. Пассивный ребенок, чье кредо «Сдайся или отступи», не умеет отстаивать свои интересы, поэтому при возникновении конфликта ретируется. Ему необходимо осознать, что он не беспомощен, и научиться быть более решительным. В главе 13 вы узнаете, как привить своему ребенку социальные навыки и навыки межличностного общения.
Дети из группы риска
Первым этапом нашей программы было выявление детей со склонностью к депрессии. На риск ее появления у ребенка влияет множество факторов: наличие депрессии у одного из родителей, смерть матери, слабо выраженные симптомы депрессии и частые ссоры в семье. Поскольку выявить депрессию у родителей было непросто, а матери в Абингтоне, к счастью, умирали нечасто, мы сосредоточились на двух последних факторах.
Сам процесс отбора был простым. Дети, чьи родители согласились на участие в проекте, получили два опросника: один для измерения симптомов депрессии, а другой – для оценки семейных конфликтов. Так как наш метод отбора не подразумевал длительного интервьюирования, мы могли протестировать группу из 20 человек за 20 минут.
Работа с группами
Зимой 1990 г. официально стартовала программа Пенсильванского университета по профилактике депрессии. Лиза, Джейн и Карен обследовали 200 пяти– и шестиклассников Абингтона и предложили места в нашем проекте 70 детям, которые подвергались наибольшему риску развития депрессии. Отобранных ребят разделили на шесть групп. Мы разработали подробное руководство, в котором прописали сценарий каждого занятия. Снимали каждое занятие на видео, чтобы отслеживать, насколько точно следуем сценариям, и оценивать свое преподавание.
Обучение длилось несколько месяцев. У каждой группы были свои особенности. В одной дети отличались сплоченностью и общительностью. Они даже устроили вечеринку-сюрприз с самодельными подарками и домашним печеньем в честь дня рождения Карен. Это и вправду оказалось сюрпризом, так как до ее дня рождения было еще четыре месяца. Участники другой группы, не такие шумные, очень прилежно занимались. Члены же третьей постоянно ссорились друг с другом, поэтому им крайне полезно было освоить навыки ассертивного поведения.
У многих детей были схожие семейные обстоятельства. Так как один из критериев отбора – наличие в семье конфликтов, то большинство ребят жили с разведенными родителями или в семьях, где часто ссорились. Но в жизни каждого ребенка была своя драма. Например, мама одного пятиклассника сильно пострадала в автокатастрофе, а его папа, тяжело переживавший такой поворот судьбы, часто игнорировал сына. Этот мальчик, Тоби, попал в программу, так как был уверен, что сделал что-то плохое и папа его за это возненавидел. Он постоянно размышлял, в чем ошибся, и надеялся исправиться, когда обнаружит свой промах.
Дома ужасно. Мама очень больна, и ей нельзя вставать. Мы перенесли ее кровать в гостиную, чтобы она могла чаще нас видеть, но ей все равно тяжело. Старшая сестра хочет вернуться из колледжа, чтобы помочь нам, а мама против. Еще меня очень беспокоит, что папа со мной почти не разговаривает. Знаю, что иногда я попадаю в неприятности и родители очень сердятся, но понять не могу, что натворил в этот раз. Обычно ясно, когда я делаю что-то не так: например, подерусь с Марком или получу плохую оценку на уроке мистера Боумана, а сейчас я не знаю. Пару раз спрашивал папу. Он говорит, что я ничего не сделал, но я-то знаю, что это не так. Он не стал бы так злиться на меня, если бы я ничего не натворил.
Семья Тоби переживала кризис. Хотя наша программа не могла изменить ситуацию, мы были в силах помочь Тоби научиться тому, как перестать винить себя и мобилизовать свои ресурсы, чтобы справиться со страданиями и болью. Вот описание произошедших с ним перемен.
Дома все еще плохо. Правда, сестра решила пропустить семестр и приехала помогать. И, пожалуй, отношения с папой стали немного получше. Но я научился тому, как перестать винить себя. Истории с детективами помогли мне понять, не слишком ли я себя ругаю. Иногда когда я думаю, что сам во всем виноват, то вспоминаю упражнения, которые мы делали на занятиях, и это помогает. Например, пару дней назад все не мог уснуть и думал, что, раз наша семья так страдает, я, должно быть, что-то натворил. Я перебирал в голове все свои ужасные поступки, и мне стало очень плохо. Тут я вспомнил, что Карен учила искать доказательства, как Шерлок, и решил их записать, но в итоге просто начал размышлять о них. И это сработало. Я понял, что делаю много чего хорошего: ухаживаю за мамой, помогаю папе с готовкой и все такое, – и от этого стало легче. Порой я забываю о Шерлоке, когда мне плохо, но он всегда придет на помощь, стоит лишь о нем вспомнить.
Шестиклассница Мириам недавно узнала, что ее удочерили. Весь ее мир перевернулся. Она очень рассердилась на родителей за то, что они не сказали ей об этом раньше.
Я до сих пор помню день, когда они мне сообщили новость. Я была в гостях у Гленна, играла с его морскими свинками, когда позвонила мама и попросила прийти домой. Ее голос звучал немного странно, и я решила, что она узнала о моих телефонных розыгрышах. Думала, что меня собираются наказать, запретив гулять или типа того. В общем, придя домой, я застаю и маму, и папу, они просят меня пройти в гостиную и сесть. Вот тут я очень испугалась, потому что они выглядели очень серьезными, а обычно, когда я что-то натворю, они просто кричат на меня. Никогда не просили присесть или что-то в этом духе. И вот сидим мы в гостиной, и мама такая: «Мириам, мы с папой очень любим тебя и хотим поговорить с тобой кое о чем важном».
Я подумала, они сейчас скажут, что разводятся. Они редко ссорились, но у нескольких друзей родители в разводе, и мои вели себя так, будто скажут что-то в этом роде. Когда они сказали, что меня удочерили, я чуть не умерла. Долгое время не могла поверить. Просто сидела и думала: «Черт, они спятили. Что за глупый розыгрыш?» Наконец до меня дошло, что это правда, и я тогда очень, очень разозлилась. Такой злой я еще в жизни не была. А сказали они мне только по той простой причине, что Джонатан рылся в папиных бумагах и нашел документы, в которых говорилось, что я приемная дочь. Они испугались, что я узнаю об этом, и решили сами мне все рассказать. Если бы не Джонатан, я бы до сих пор думала, что я Купер.
Мириам переживала, что родители до последнего утаивали от нее информацию. Девочка считала, что они никогда бы не рассказали ей об удочерении, не обнаружь ее брат документы. Она отказывалась разговаривать с родителями: почти не выходила из своей комнаты или старалась больше времени проводить с друзьями.
На курсе мы помогли Мириам иначе взглянуть на причины, по которым ее родители держали эту информацию в тайне. Ее злость немного поутихла, и она смогла поговорить с ними о своих чувствах.
Я рада, что участвую в программе. С Джейн было здорово, она мне сильно помогала. Особенно с тем, чтобы пережить новость об удочерении. Я была так зла на родителей, что не могла даже находиться с ними в одной комнате. После школы я шла к подруге Саре или просто запиралась у себя. Я объявила им бойкот. Знаю, это довольно по-детски, но я ничего не могла с собой поделать. Например, сидя за обеденным столом, я все время напоминала себе: «Не делай глупостей. Просто ешь и помалкивай». А мне хотелось кинуть в них тарелку.
Джейн помогла мне разобраться в себе – я смогла понять, как отношусь к ситуации в целом. Я раньше думала, что если бы родители меня действительно любили, они бы сразу же все рассказали, а поскольку единственной причиной, по которой они раскрыли мне тайну, был Джонатан, то, возможно, они и вовсе не собирались мне ничего говорить. Но Джейн помогла мне понять, что у них могло быть множество причин не делать этого раньше. Быть может, они хотели рассказать мне, когда я стану постарше. Или боялись, что я очень расстроюсь, когда узнаю… Я смогла придумать семь разных причин и перестала злиться. Я даже начала с ними разговаривать на эту тему.
Нам было тяжело расставаться с ребятами. Мы провели с ними три месяца, узнавая их все лучше и обучая их тому, как справляться с проблемами. Было бы здорово, если бы мы могли им позвонить и узнать, как идут у них дела. Но поскольку это был исследовательский проект, призванный проверить, может ли 12-недельный курс оказать длительный антидепрессивный эффект на детей, мы понимали: раз программа завершена, мы обязаны вести себя с этими ребятами так же, как и с детьми из контрольной группы.
Результаты
В течение следующих двух лет мы приходили в школы оценивать симптомы депрессии у детей. Наша программа принесла явный и незамедлительный результат. До начала курса 24% ребят в контрольной группе и рабочей группе имели симптомы средней и тяжелой депрессии. Сразу же по окончании курса в рабочей группе этот показатель снизился до 13%, а в контрольной – остался на уровне 23%. Поскольку цель нашей программы состояла в том, чтобы предотвратить депрессию, нас больше всего интересовали долгосрочные данные, а не мгновенный положительный эффект. Если бы в результате выяснилось, что программа лишь на время снижает депрессию и не приводит к долгосрочным изменениям, мы бы потерпели поражение. Нашей задачей было научить детей навыкам, которые они смогут применять на протяжении всей жизни. С помощью этих навыков, полагали мы, ребята станут увереннее в себе, что улучшит их самочувствие. Мы хотели запустить самоподдерживающийся процесс.
Каждые полгода мы анализировали данные и каждый раз убеждались в эффективности профилактики депрессии. Через два года после окончания программы только у 22% детей из рабочей группы отмечались признаки умеренной или глубокой депрессии. Для сравнения: в контрольной группе такие симптомы обнаружили у 44% ребят. Иными словами, дети из групп обучения в два раза реже страдали депрессией.
Чтобы оценить эти результаты в перспективе, необходимо учесть два факта. Во-первых, принято считать, что положительный эффект от всех психологических методов лечения со временем ослабевает. И это неудивительно. Люди забывают, чему научились. Они возвращаются в среду, которая усугубляет их проблемы, и больше не получают поддержки специалистов. И хотя мы надеялись, что наша программа приведет к длительным изменениям, однако исходя из научных исследований разумнее было ожидать максимального эффекта сразу после завершения курса, а затем – постепенного его угасания. И во-вторых, с наступлением полового созревания дети все чаще подвержены депрессии, и в подростковом возрасте ее уровень выше, чем в детстве. В связи с этим мы предполагали, что количество детей с депрессивными симптомами будет увеличиваться в течение всего периода наблюдения, но надеялись, что наша программа поможет изменить эту тенденцию.
Давайте вновь обратимся к результатам. Сразу после окончания программы мы на 35% сократили количество детей, испытывающих сильные депрессивные симптомы. Тем не менее тенденция к росту депрессии в пубертатном возрасте сохранилась. Однако в долгосрочной перспективе депрессивные симптомы у детей в контрольной группе встречались чаще, чем в рабочей группе, а значит, наша программа существенно замедлила естественный рост депрессии. Она стала исключением из правила: профилактический эффект со временем только усиливался.
Первый вопрос, который мы себе задали: «Наша программа предотвращает депрессию?» Ответ – «да». И затем мы спросили себя: «Благодаря нашей программе дети становятся оптимистичнее?» И снова «да». Дети заполняли опросники на депрессию и оптимизм (см. главу 7). Мы неоднократно убеждались, что дети из рабочей группы гораздо реже давали событиям пессимистичное объяснение. В частности, наш курс помог им перестать приписывать проблемы постоянным причинам. Ниже наша участница Шаванна описывает произошедшую с ней перемену.
Когда я пришла на курс, то была похожа на Пессимистичную Пенни: постоянно чувствовала себя ужасно и считала, что все всегда порчу. Например, думала, что мой отчим ушел от нас из-за меня. Или когда я была совсем маленькая и умер папа, я думала, что в этом моя вина: прямо перед его смертью я очень на него рассердилась, потому что он не разрешил мне остаться ночевать у Кионы. Теперь-то я так не считаю. Нам помогли перестать все время думать о плохом. У нас были рабочие тетрадки с комиксами, где слева была нарисована картинка, например, с двумя дерущимися ребятами, а справа написано, что чувствует один из них: ему очень грустно или он очень сердит, что-то в этом роде. И нам надо было придумать, о чем он думает, и записать в облачке посередине страницы. Мы много занимались по таким комиксам, а иногда вместо готовых картинок рисовали то, что происходило с нами.
Комиксы мне понравились, потому что они помогли мне начать думать о том плохом, что со мной происходит, как Оптимистичная Холли. Лиза объяснила мне разницу между тем, когда думаешь, что так будет всегда и ты не можешь этого изменить, и тем, когда считаешь, что можно изменить хотя бы что-то. Мы с ней много практиковались отличать одно от другого. Она нам даже домашние задания давала. Ненавижу домашку. Но ее было немного, так что я справлялась.
Потом мы с тем же успехом провели тот же курс в школах Виссахикона, штат Пенсильвания. Затем мы адаптировали программу для детей из бедных кварталов Филадельфии, изменив сюжеты, чтобы они соответствовали условиям жизни в той среде. Там мы тоже получили хорошие краткосрочные результаты и следим за ребятами, чтобы узнать, будет ли эффект долговременным. Всего в проекте приняло участие около 350 детей из четырех школьных округов Филадельфии.
Хотя мы гордились полученными результатами, один вопрос остался без ответа. Карен, Лиза и Джейн, аспирантки на кафедре клинической психологии, научили детей навыкам, надолго снижающим риск развития депрессии. Но пользы от нашего проекта мало, если не передать эти знания и умения другим. Мы могли обучить не более сотни детей в год, и остались бы еще сотни тысяч, которые извлекли бы пользу из нашей программы. Не хватит даже армии психологов с докторской степенью. К тому же психологи стоят недешево, а школьные бюджеты ограниченны.
Чтобы наша программа получила широкое распространение, необходим был комплексный подход: привлечение как учителей, так и родителей. Для начала мы решили подготовить педагогов, чтобы они могли обучать антидепрессивным навыкам так же эффективно, как и психологи. Мы набрали группу учителей из школьного округа Аппер-Дарби в пригороде Филадельфии, которые согласились пройти интенсивное обучение и затем раз в неделю заниматься с учениками. На момент написания этой главы шесть учителей обучают группы семи– и восьмиклассников, и мы сравниваем результаты их занятий по предотвращению депрессии с результатами групп, которые ведут психологи с докторской степенью из колледжа Брин-Мор, и контрольной группой, в которую вошли дети с аналогичными депрессивными симптомами. Как и в Абингтоне, мы продолжим наблюдение за этими детьми, когда они перейдут из средней школы в старшую.
Еще одна составляющая нашего подхода – обучение родителей: знакомство и применение на практике навыков, которым мы обучаем их детей в рамках программы по предотвращению депрессии. Тем самым мы создаем для ребенка оптимистичную среду. Родители смогут закреплять с детьми эти навыки и после окончания нашего курса.
На данный момент обучение прошли 30 родителей из школьного округа Виссахикон, с которыми мы провели семь двухчасовых занятий. И результат превзошел ожидания. В формах обратной связи, письмах и телефонных звонках родители, прошедшие обучение, рассказывали нам об изменениях, которые заметили в своих детях и в себе. Одна из родительниц написала: «Больше всего мне понравилось то, что мы с сыном стали лучше понимать друг друга. Когда что-то идет не так, он видит во мне человека, на которого может положиться и который поможет ему разобраться с проблемой. Раньше он ко мне практически не обращался».
Другая рассказала, что ее семья стала больше общаться: «Прежде мы проводили всей семьей только воскресные дни. Но с тех пор как мы стали участниками программы, я заметила, что мы гораздо чаще общаемся. Дочь уже не сбегает из-за стола сразу же, как только закончит есть. И отношения между ней и моим мужем улучшились».
В следующих четырех главах изложены основные аспекты программ обучения родителей и учителей, в них вы также найдете множество практических упражнений для вас и вашего ребенка.