И чего скрывать, но я рада, что и ему немного перепадёт.
– Вик… – начинает Рахманов, но замолкает, когда струя попадает ему прямо в рот. Ну да! Пусть хорошенько ему рот промоет, чтобы забыл, как лгать и предавать! – Виктор, это что за поведение?! – рычит он, закрыв струю рукой. – Ты намочил единственную сухую одежду на мне. В чём прикажешь домой ехать?
– А мы разве не здесь останемся, сэр? – тушуется парень, заговорив таким детским и уязвимым голосом, от которого сердце матери во мне готово разорваться. – Женщинам нужно собрать вещи для переезда в наш дом. Я думал, мы будем с ними сегодня… Разве нет? Мы, как мужчины, должны им помогать. Ты сам говорил, что должны!
– Виктор… – смягчается псевдо-отец мальчика, тяжело вздохнув. – Всё не так просто. Для начала нам надо с Настей помириться.
– Ну так миритесь! – воодушевляется мальчик. – Мы пока с Розой тут побудем, поиграем, постреляем в крокодила на бортике ванной! Идите, миритесь, пожалуйста!
– Агу-ку-ту! – вносит свою лепту наша с Назаром дочь, явно поддерживающая своего друга.
– И Роза согласна! Идите! – отсылает нас новая любовь моей вреднульки.
– Может и правда? Пойдём и поговорим спокойно? – спрашивает Назар, повернувшись ко мне с мокрым лицом и испорченной причёской. Но так ему даже лучше. Пропала строгость и напряжение с лица.
– Я боюсь их одних оставлять, – признаюсь шёпотом, чтобы Виктора не задеть. – Она же не сидит на одном месте, а он может не успеть.
– Всё он успеет, – уверяет меня Назар, аккуратно беря за руку и ведя на кухню. – Поверь, у него реакция то, что надо.
– А где… – тяну, не заметив охранника на кухне.
– Лексо в машину спустился, чтобы нам не мешать, – отвечает Рахманов. – Да и парней надо бы отпустить поесть.
– Ясно, – вздыхаю. Прохожу вглубь кухни и сажусь на свой любимый стул у окна. – Виктор многое мне рассказал, – произношу, подтянув ноги и обняв их. – О том, что его мать умерла. И отец умер от болезни какой-то, а ты ему отца замещаешь.
– И да и нет, – заговаривает Назар, опустив взгляд. – Виктору было четыре, когда в его дом залез пьяный сосед-отморозок и его дружки. Отца Виктора тогда не было дома. Завершал крупный проект в Европе и остался там на день дольше, чем нужно. Просто устал и хотел отоспаться, и уже после полететь домой, – рассказывает так, словно сам всё это пережил. – Пьяный сосед избил на глазах мальчика его мать. Думаю, там было кое-что и посерьёзнее просто избиения. Но итог в том, что Виктор видел смерть матери своими глазами, и это нанесло ему огромную психологическую травму. Он боится пьяных. Поэтому я два года и капли в рот не беру. Он боится огромного скопления чужих людей. Поэтому он всегда дома. И ему постоянно кажется, что те люди, которые убили его мать, придут за ним, чтобы закончить дело. И ему очень страшно! Страшно, что рядом не окажется охраны, которая его спасёт.
– О господи! – вздыхаю еле слышно, прикрыв рот рукой. – А с виду… такой весёлый и такой лёгкий. Даже не скажешь, что это было в его жизни.
– Он прячется, Насть, – печально усмехается мужчина. – Ему часто снятся кошмары, и он постоянно ищет меня, потому что я единственный, кому он доверяет после смерти отца. Но он знал о тебе и ждал то, что однажды ты станешь частью его семьи. Поэтому возможно с тобой он может вести себя как со своей матерью. Видеть её в тебе. Дружить с тобой. Шутить. Играть. Доверять. Я много ему о тебе рассказывал и думаю, инстинктивно он понимал, что мы будем вместе, и ты станешь по сути ему мамой.
– А почему он с тобой? Его отец твой друг? Или кто? Почему мальчика оставили с тобой?
– Давид, так звали отца Виктора. Давид Есенский, – поясняет. – Убийство жены отравило его. Он стал одержим местью за неё больше, чем я за своих родителей и дяди. Я понимал, что мой враг опасен тем, что убьёт мою семью. Давид же просто хотел мести. Он бросил всё на то, чтобы найти ублюдка, что сотворил такое с его женщиной. И нашёл. Моего врага, – рассказывает, и пазл постепенно начинает складываться. – Да, у нас оказался один враг на двоих. Давид потерял голову от своей ярости, но вместе с этим у него начался рецидив рака. И в какой-то момент он понял и вспомнил о сыне. Он его любил и не бросал всё это время, но в ту секунду он осознал, что не может его оставить сиротой. Одного на этом свете. Давид лечился. Сражался за жизнь, чтобы не оставлять малыша одного. Понимал, что не может себе позволить сделать это – дать потерять сразу же после матери отца. Только болезнь не отступала, хоть он и боролся… А потом по новостям стали крутить моё нападение на этого ублюдка. И он приказал своим людям найти меня быстрее людей Шайхата. Давид решил, что это его шанс хоть что-то сделать. Хоть как-то помочь сыну.
– Он оставил тебе Виктора, потому что ты был врагом его врага? – удивляюсь. – Бред!
– Не торопи меня, Насть, – просит Назар. – Люди Давида нашли меня очень быстро, словно на мне маяк был. Но не суть. Меня привезли к нему и почти сразу он предложил мне сделку. Мы поменяемся местами. Он станет Назаром Рахмановым, который убьёт мразь, что сотворила всё это с нашими семьями. А я стану Давидом Есенским. Отцом нуждающегося в нём мальчика. Я должен быть с Виктором до его восемнадцатилетия, и сколько он будет нуждаться во мне после. Быть его другом, защитником и тем, кто заменит ему семью. И я пошёл на это. Я понимал, что мне не жить после убийства Шайхата, а после твоего звонка мне хотелось жить! Ради тебя! Ради дочери! А теперь ещё и ради Виктора. Пусть он мне никто по крови, но для меня он уже мой сын! Моя семья!
– Он идиот? – озвучиваю мысли обеспокоенной матери, считающей настоящего отца Виктора сумасшедшим. – Этот Давид? Предлагать своего сына первому встречному? А что, если бы ты после убил Виктора, чтобы завладеть его богатством? Он вообще, что ли? Я бы на месте его жены придушила бы его! Честное слово! Оставлять ребёнка с человеком, которого разыскивают и обвиняют в покушении на убийство!
– Как бы ужасно это ни звучало, но мы были знакомы с Давидом, – ухмыляется Назар, сдерживаю улыбку. – Он главный конкурент Карима в Венгрии. И парочку раз мы.. сталкивались. Ещё тогда мы оба заметили, что очень похожи. Очень! Но мы не родственники. Я год назад сравнивал свою ДНК с ДНК Виктора. Нет совпадений. Просто случайность. Но она сыграла нам на руку. И мы оба знали, какие мы люди. Давид был жёстким, но справедливым мужчиной. И, видимо, я тоже чем-то пришёлся ему по душе. Иначе бы Виктора он мне не оставил.
– Дурдом! И играли вы маленьким мальчиком!
– Насть…
– Мальчик потерял отца, Назар! И мать…
– Давид пытался исправить ситуацию! Он бы умер, и у Виктора никого бы не осталось. Его в детский дом забрали. Давид бы не выжил. Последняя стадия рака! Всё! Это был финал, Настя! Никакого другого решения не могло быть!
– О боже! Бедный мальчик…
– Мы не сразу сдружились, – продолжает Рахманов после длительного молчания. – Вначале он опасался и даже избегал меня. Сидел в своей комнате и даже не выходил. Не ел, не спал нормально, не учился… В тот момент я подумал, что Давид сделал ошибку, доверив ребёнка мне. Я не знал, как мне с ним общаться. Я никогда особо дел с детьми не имел, не считая дочь Карима и сына Рустама. Но потом мы стали сближаться. По ночам я успокаивал его, он кричал из-за кошмаров. Возможно, тогда я был груб с ним и общался не как с ребёнком, но Виктор умный и не стал из-за этого отдаляться ещё больше. Это сейчас, спустя два года, я знаю, как к нему лучше подойти. Как уговорить сделать-то или иное. А тогда я общался с ним как со взрослым парнем, который умеет со своими проблемами справляться. Но уже ничего не воротить. Я делал всё, что мог и к счастью, это дало свои плоды.
– Не сомневаюсь, что ты напугал мальчика, – ворчу на него. – Ты и с женщинами-то общаться нормально не можешь. Меня на первом свидании начал пугать тем, что маньяк, – напоминаю и на наших лицах одновременно появляется широкая улыбка.
– Ну извини, – разводит руками, но настроение и атмосфера вокруг явно стала лучше и комфортнее. – Мы сблизились на фоне доверия. Виктор начал мне рассказывать о маме и папе. Истории всякие. Всё, что помнил. А я ему о своей семье. О родителях, о дяде. О вас с Розой. И узнав, что вы двое живы, он загорелся тем, что мы должны забрать вас к себе. Что мы должны быть одной семьёй, если я вас люблю. Он рассматривал фотографии Розы, которые мне присылали мои люди. Одна фотография нашей малышки даже у него всегда под подушкой, рядом с фотографией родителей.
– Он от неё не отлипает.
– Влюбился, – кидает, улыбаясь. – Насть, я не мог никому рассказать о том, что жив. И где я. Понимаешь, от этого уже зависела не только моя жизнь, но и жизнь Виктора. Если кто-то узнает о том, что он сирота, то его в детский дом отправят, а всё отцовское наследство, которое я ему передам по достижению совершеннолетия, растащат. И сейчас всё это опасно. Я до конца своих дней буду Есенским. Даже если не отцом Виктора.
История о Викторе и Розе в книге "Она мне не сестра"
– А он что… не знает, что его отец… не от болезни, – мнусь.
– Нет, – мотаю головой. – Но я расскажу ему. Потом. Я обещание дал его отцу. Сейчас ему будет сложно это всё принять и осознать.
– А… в твоём доме… женщина… Она?
– Эмма, – закатывает глаза. – Гувернантка. Заноза в заднице. Виктору понравилась в первый день. Внешне на мать его похожа. Тоже блондинка. Проработала с нами месяц. И мы заключили контракт на год. Но после него она показала своё истинное личико и чего она хочет. Богатого мужика. Я её посылал, посылал, а потом уволить решил. А эта… дура! Догадалась, что со мной и Виктором что-то не так. ДНК-тест сделала. Там показало, что у нас нет родства. Ну и она начала меня шантажировать этим. Давид всегда заявлял, что семья превыше всего и своего наследника превозносил. Она думает, что этим авторитет мой подорвёт, но в действительности может знающим и умным людям правду открыть. Поэтому я вынужден держать её в доме до завершения контракта. А это… считай, считанные дни.