Но кошмаров не было. Я задрых так быстро и крепко, будто совесть моя была чиста, и проспал несколько часов без сновидений. Проснулся ближе к шести, когда снаружи было еще темно, но город уже просыпался. Больше спать не хотелось, завтракать не хотелось и жить, если честно, тоже не хотелось. Я решил заняться тем, что у меня пока получалось: праздным шатанием по городу без цели и смысла.
Утро встречало меня колючим морозом, вырывающим из легких облака пара. Улицы были полны, все куда-то спешили, опаздывали, зевали, роняли кофе и растворялись в свете рыжих фонарей. Я, кажется, всем мешал, но спешить все равно не собирался. Шел себе и шел, глядя то под ноги, то по сторонам, скользя взглядом по всему подряд.
А потом я увидел ее. Замер я – и замер мир.
Я увидел Рэдж. Не ту мертвую, исчерченную шрамами старуху из морга и даже не ту Рэдж, которая могла явиться ко мне из воспоминаний. Она была новой, незнакомой мне, а значит, настоящей! Ведь я бы не смог выдумать то, чего не видел, так?
Она была молода – как и положено. Она шла по другой стороне улицы, впереди, за перекрестком… И все равно я был уверен, что это она. Человека, которого ты знаешь, как самого себя, не обязательно видеть, чтобы узнать. Узнавание таится в знакомой фигуре, движениях, походке – во всем! Так мы безошибочно выделяем того, кто нам важен и дорог, даже в толпе, даже не ожидая его увидеть…
Вот так и я нашел Рэдж, не ожидая этого, даже не допуская мысли, что это возможно. Я ведь поверил, что она мертва! Мне это доказали – и доказали хорошо, настолько, что я отодвинул на задний план собственную интуицию. Не обязательно, что меня обманули, полицейские могли ошибиться сами… А Рэдж жива, и ей двадцать девять, и я могу ее вернуть!
– Рэдж! – крикнул я.
Но она даже не обернулась. Я разве что распугал прохожих вокруг себя, до нее мой крик просто не долетел, поглощенный шумом машин и чужими голосами. Она ведь не знала, что я буду здесь, она не ждала этого.
Одежда на ней была незнакомой – черное пальто, брюки, кажется кожаные, и туфли на шпильках, которые Рэдж ненавидела как явление, а уж зимой и вовсе считала угрозой жизни. Ее волосы свободно рассыпались по спине, и в свете здешних мутных фонарей они непривычно блестели и казались будто бы черными. Все это, пожалуй, должно было смутить меня, заставить засомневаться, что это действительно она.
Но сомнений не было. Та часть меня, которая в морге твердила, что все не по-настоящему, теперь праздновала победу. Понятно, что с Рэдж что-то случилось, иначе она вернулась бы ко мне сама. Поэтому она изменилась. Что мне с тех поверхностных перемен? Я ее любую приму, лишь бы только ее вернуть!
Я больше не звал ее, это стало бы напрасной тратой времени. Я устремился за ней, однако бежать оказалось не так просто: мешали люди, мешал лед на тротуаре, да и контраст темноты улиц со вспышками света фонарей мне жизнь не упрощал. Еще и дурацкого перехода нигде не было, мы с Рэдж оставались разделены постоянно двигающимся потоком машин. Я только и мог, что следить за ней взглядом, и даже это было трудно. Толпа будто пыталась ее поглотить…
От центра города Рэдж свернула к жилым кварталам. Если раньше я еще допускал, что она может искать Батрака, то теперь эта мысль отпала. Он не опустится до аренды какой-нибудь дешевой квартирки, ему роскошный отель подавай! Но если это не связано с ним, то с кем же тогда? Или с чем?
Мое удивление лишь увеличилось, когда Рэдж зашла в многоэтажный дом. Очень высокий по здешним меркам – этажей семь, наверно, а то и вовсе девять. Выше я тут ничего не видел. Но главное, этот дом не был ничем примечателен. В нем не располагались ни офисы, ни магазины, здесь просто жили люди, не имевшие к моей жене никакого отношения.
Я снова попытался позвать ее:
– Рэдж, подожди! Я здесь!
Не знаю, на что я надеялся. Ни на что, пожалуй, крикнул, потому что удержаться не получилось. Она теперь была даже дальше от меня, чем раньше, она и не могла услышать.
Зато машин на этих тихих улочках стало не в пример меньше, и у меня наконец-то получилось перейти дорогу. Двор перед домом был расчищен плохо… Да вообще не расчищен, просто люди, первыми отправившиеся на работу, дорожки протоптали. Именно благодаря этим людям мне удалось попасть в подъезд: я придержал дверь для какой-то женщины, а потом проскользнул внутрь.
Сюр продолжался. С одной стороны – совершенно потустороннее возвращение Рэдж из мертвых. С другой – этот дом, настолько банальный, что здесь можно было снимать фильм про среднестатистическую жизнь. Шумели спешащие люди. Плакали за дверями маленькие дети. Где-то лаяла мелкая собачка. В воздухе пахло яичницей, дешевым кофе и подгоревшей кашей. Призрак Рэдж, строгий, черный, красивый, был здесь совершенно не к месту.
Да и был ли он вообще? В подъезде я ее больше не видел и понятия не имел, куда она пошла… Я даже не мог утверждать, что это действительно была она. Глаза никогда раньше меня не подводили, но и в такой ситуации я раньше не был. Я в эти дни думал только о Рэдж, я все готов был отдать, чтобы ее вернуть. Вдруг из-за этого воображение само подкинуло мне ее образ, чтобы не самоубился ненароком?
Но даже с таким вариантом я не собирался отступать. Как будто у меня так много дел! Нет, еще может оказаться, что Рэдж здесь… Дом был большой, каждая лестничная площадка выводила меня к длинному коридору, в котором соседствовали шесть квартир. Ломиться в каждую из них я не собирался, однако открыл на мобильном фото Рэдж и показывал его всем, кого встречал на лестнице. Даже отдаляясь от ступеней, я не упускал их из виду, чтобы вовремя заметить Рэдж, когда она будет спускаться вниз.
Сначала все шло типично и безнадежно: все, что я видел перед собой, было предсказуемым. Я не ждал никаких странностей… А они все равно появились.
Первым, что я заметил, был запах. Бытовая мешанина из еды, хлорки и дешевых парфюмов рассеивалась, уступая место чему-то несравненно худшему, гнилостно-сладковатому и не похожему ни на что. Разве что на трупный запах, с ним-то я был плохо знаком, но подозревал, что и он отличается. Было ощущение, что такая вонь появляется, лишь когда умирает и загнивает всё без исключения.
Я никак не мог понять, откуда исходит эта вонища, ведь вокруг было вполне чисто. Но скоро изменилось и это. Света на лестнице становилось все меньше, грязи – все больше. Черные комья, забившиеся по углам, и какая-то непонятная плесень на стенах, и паутина на потолке, покрытая пушком серой пыли. Как будто на этих этажах, верхних, и не жил никто.
А может, и правда не жил? До меня только теперь дошло, что я довольно давно не встречал здесь людей. Они же должны быть, больше, чем раньше, самый час пик! Но не хлопали двери и не звучали голоса, а сверху веяло сырым холодом, так не похожим на свежую морозную зиму за стенами дома…
Не хотелось мне туда идти. Вот совсем. Дом загнивал прямо передо мной, и инстинкт самосохранения упрямо шептал мне, что Рэдж не могла пойти в такое место. А вдруг пошла? Она не побоялась, а я что же? Получается, я снова брошу ее тут!
Да и вообще, что здесь может быть страшного? Всего лишь в нормальном доме поселилась семейка маргиналов, вот и портит атмосферу – во всех смыслах. И не более того! Это многоэтажка в тихом городке, а не логово маньяка.
Но сколько бы я ни повторял себе, что все на самом деле круто, легче от этого не становилось. Когда я добрался до очередного этажа, передо мной открылся непривычно длинный коридор – совсем не такой, как предыдущие. Он тянулся далеко вперед, на долгие десятки метров, и упирался в едва различимое окно, за которым мерцал белесый свет.
Только света там быть не могло – еще далеко до рассвета… Может, фонарь? Но фонари здесь не такие, да и высоковато для него… Впрочем, сияющее окно – меньшая из моих проблем, оно-то далеко. Куда ближе находятся два ряда одинаковых дверей.
Они были сделаны из дерева – почти черного, будто бы сгнившего. Обшарпанные двери, с трещинами, сколами и следами то ли ногтей, то ли когтей, то ли крысиных зубов. Рядом с ними по стенам расползалось нечто темное, скользкое, превосходящее даже плесень и будто бы влажное, хотя воды я здесь не видел.
Это было больше, чем покинутые квартиры. Это было нечто нежилое по умолчанию, источающее смрад и отталкивающее от себя кого угодно. Как можно оставаться по соседству с этим… под этим? Неужели другие люди смогли с таким смириться? Я не представлял как. Я поспешно замотал лицо шарфом, но дышать все равно было тяжело, а глаза слезились, как от едкого дыма.
Хотелось просто развернуться и бежать, и не только для того, чтобы сделать свободный вдох. Нет, вонь и духота – это еще полбеды. Гораздо больше меня напрягали звуки, доносящиеся из-за плотно закрытых дверей. Там что-то грохотало, клокотало, как бурлящая грязь, а иногда тяжело, грузно переваливалось. Совсем не ритмично, как будто откормленная бесформенная тварь силится найти путь к выходу, а за выходом – я…
Нет, опять придумываю лишнее. Всему есть логичное объяснение, всему без исключения. Это просто аварийный этаж. Стену в коридоре снесли, соединив его с соседним подъездом, поэтому он кажется таким длинным. Квартиры гнилые, потому что за ними никто не следит. Грохот внутри – это строительные работы. А бледный свет за далеким окном – просто прожектор.
Можно все на свете ногой впихнуть в стандарты привычной реальности, если очень хочется.
Я пересилил желание уйти и шагнул в длинный коридор. Пол был настолько грязный, что ботинки прилипали к нему, так что касаться покрытых темной слизью стен я и вовсе не собирался. Я шел не к ним и даже не к квартирам, за которыми что-то ползало и металось. Я шел к окну.
Это был самый простой способ проверить мою наспех состряпанную теорию и вернуть реальность к норме. Я не мог выяснить, сносили ли тут стены, а сунуться в квартиры не решился бы. Но уж выглянуть из окна я могу! И если там будет прожектор, это докажет, что я был прав и в остальном… Ну, или я сумею себя в