– Если вы вот так загадочно намекаете на каких-то чудиков, которые вас ищут, то – да, они объявлялись, но я с ними не работаю. Все, что я делаю, я делаю для себя и Рэдж.
– Вы почему-то снова решили, что я имею отношение к смерти Регины?
– Нет, я решил, что Рэдж жива и все еще ищет вас.
Может, и не следовало вот так ходить с козырей, но мне нужно было его проверить, а он на блеф не попадется, старик хитрый. Кое-что у меня получилось: я его удивил. Так я же не этого хотел! Его шокировала сама мысль о том, что Рэдж жива, а ему полагалось допускать этот вариант… Получается, раньше он был абсолютно уверен в том, что ее больше нет?
А такой уверенностью обычно может похвастаться только убийца.
– Что мне сделать, чтобы узнать правду? – спросил я. Желание просто выбить из него ответы нарастало, но… я не был уверен, что это вообще возможно. Да и потом, о полной деревне фанатиков тоже забывать нельзя.
– Вы все равно будете верить в то, что вам угодно, так почему бы не выдумать это без моего участия? Я понимаю, что каждый по-своему справляется с горем. Но не нужно делать это за мой счет.
– Вы считаете, что у меня нет оснований для подозрений? Ну так я вас не в клубе почтенных джентльменов каждый раз нахожу! Вы были на месте исчезновения людей, а теперь вы в секте. Вас к преступлениям так и тянет, да?
– Не используйте слово «секта», оно звучит как приговор, – поморщился Батрак. – Я просто предпочитаю общество необычных людей, у которых есть идеалы.
– И нет мозгов?
– Умом здесь некоторые обременены. Наталья, например, весьма приятная дама, мы с ней давно знакомы – лет десять, пожалуй.
– Какое совпадение! – хмыкнул я.
– Это не совпадение. Я консультировал Наташу, когда она искала подходящую форму для своих идей.
– Иными словами, помогли создать секту?
– И вот опять это слово.
– Тут реально не в слове проблема, – покачал головой я. – И кто вы здесь? Отец-настоятель? Главный демон, которому они поклоняются?
– Для Наташи я – друг, для остальных – такой же гость, как и вы. Я здесь по личным вопросам.
– Да? А после этих личных вопросов тут не исчезнет человек пять?
Как ни странно, до меня только теперь дошло, что в чем-то я его уже подловил. Я не мог отследить, где и чем Батрак жил раньше, что делал… Но сейчас я получил возможность проверить нечто очень важное. Если и тут кто-то пропадет, пусть даже после его отъезда, это точно будет его вина! Я пока слабо представлял, как докажу ее, но знал, что не сдамся.
Судя по тяжелому взгляду, он тоже это понял, однако остался невозмутим.
– Знаете, один мой разговор с Региной был спокойным, другой – нервным. И в спокойном, когда все шло хорошо, она больше говорила о вас, чем о себе. Не думаю, что она делала это осознанно или даже замечала. Просто вы были центром ее мира. Я тогда решил, что это просто очередное проявление женской влюбленности, и это до сих пор кажется мне верным. Но я вынужден признать, что нечто необычное в вас есть.
– И что, по этому радостному поводу вы меня теперь не убьете?
Подразумевалось, что это шутка. Кто вообще говорит о таком открыто, даже если планирует убийство? Однако Батрак даже не улыбнулся.
– Да, в какой-то момент я допустил, что проще всего будет устранить вас, Николай. Вы стали приставучим, как репейник, а здесь – идеальные условия. Но кое-чем вы меня все же заинтриговали.
– Вы в своем уме вообще? – только и смог произнести я. – Соображаете, что несете?
– Вполне. Прошу прощения, что прервал ваш ужин. Отдыхайте, меня можете не опасаться. Побудьте со мной здесь, если угодно, понаблюдайте. И посмотрим, пропадет кто-нибудь или нет.
Он поднялся из-за стола, чуть наклонил голову в знак прощания и направился к двери. А я так и остался там – размышлять, что из всего этого уголовно наказуемого бреда он сказал всерьез, а чем просто пытался меня запугать.
Впрочем, не важно. Если я останусь в секте, я все равно узнаю.
А я собирался остаться.
Тренировка была скорее эффектная, чем толковая, но этого следовало ожидать. Большинство рекомендаций из интернета такие. Ладно уж, раз озадачился этим, выполню, а вот повторять вряд ли буду.
Самым сложным было закрепиться ногами на перекладине, подвешенной под потолком, на ней я обычно подтягиваюсь. Это и для того, у кого две руки, тот еще вызов, а когда у тебя одна и протез, рассчитанный на строго заданную нагрузку, приходится покрутиться. Но у меня получилось, и уже это я мог считать достижением. Перекладина теперь была у меня под коленями, а я висел вниз головой, ровно что та летучая мышь. Дальше схема была нехитрая: скручивания, нагрузка неслабая, но достижимая способами попроще. Зато весело по-своему.
Рэдж сидела на подоконнике и наблюдала за мной. Она тренировку начала раньше, теперь вот закончила, но все еще оставалась в костюме для йоги, так что и мне наблюдать за ней было приятно. Однако я наслаждался видом супруги чисто эстетически, а вот у нее взгляд был задумчивый, видящий меня и одновременно не меня, а нечто большее.
Знаю я этот взгляд. Он означает, что Рэдж опять понесло куда-то далеко-далеко, в высокие материи, и очень скоро она ляпнет что-нибудь философское. У нее это бывало: хотелось поговорить о смысле жизни и его окрестностях. Я не возражал. Во-первых, она болтала не только об этом, могла и матч обсудить, и ремонт машины. Во-вторых, мои бывшие никогда в наших беседах не заходили дальше рассуждений о том, что дети – цветы жизни. Судьбы Вселенной и терзания души их не слишком интересовали. На их фоне Рэдж была приятным контрастом.
Интуиция меня не подвела: отставив в сторону бутылку с водой, супруга поинтересовалась:
– Ты знаешь, за что я тебя люблю?
– Внезапно, – оценил я, снова замирая в позе летучей мыши. – Обычно дамы интересуются, за что любят их!
– И часто у тебя таким интересуются? – хитро прищурилась Рэдж.
– В жизни всякое бывало. Нет, серьезно, куда тебя понесло?
– А что тут такого? Разве ты не задумывался об этом? Вообще о таком? Любовь – такое сложное чувство… У нее должны быть причины!
– Тогда я – беспричинная эгоистичная сволочь, – рассудил я. – Меня устраивает просто то, что ты меня любишь, без разбора на составляющие.
– Нет, но это же любопытно! Я точно знаю, что влюбилась в тебя почти сразу, это очень легко – в тебя влюбиться… Ты же красивый, умный, а главное – свободный… Да, влюбилась я в эту свободу.
Лестно, не скрою. Все дело в том, что Рэдж заводила такие разговоры абсолютно искренне, как ребенок, впервые открывающий для себя то, что осенью листья краснеют, а светлячки светятся в темноте. С ней можно было не опасаться, что беседа о любви ко мне упрется в итоге в требование подарить ей новый айфон.
Я не стал делать вид, что для меня это просто ничего не значащий разговор вежливости. Я прервал тренировку и спрыгнул на пол. Рискнул, не скрою, и мог бы свернуть шею, но на ногах все-таки устоял, а победителей не судят.
Даже мне после такой нагрузки требовалось перевести дыхание, и возобновлять разговор я не спешил, а Рэдж продолжала:
– Короче, с влюбленностью мы определились. Хотя влюбленности у меня случались и раньше, что скрывать, ты и так знаешь!
– Знаю, но лишний раз вспоминать не хочу.
– Ай, забудь, прошлое – пустое! Но я никогда до тебя не любила. Это намного сложнее, объемнее, важнее… Ну и вот мне стало интересно: когда влюбленность перешла в любовь, почему? Влюбленность – она ведь больше про анатомию, про гормоны… А любовь – про душу.
– Не уверен, что сейчас не сказану ничего такого, что не испортит тебе запал.
Прозвучало как-то пренебрежительно, как будто меня ее признания вообще не волнуют. Это было неправдой. Просто на сей раз Рэдж умудрилась смутить даже меня, привыкшего к ее странностям. К счастью, она знала меня достаточно хорошо, чтобы не обидеться, она лишь мягко улыбнулась:
– Тогда слушай дальше! Я очень много думала об этом. Я наконец поняла, что отличает тебя от других, которые были и исчезли. Они были просто временным идеалом, спутниками, любовниками… А ты – все это и еще мой лучший друг.
– То есть я отличился тем, что уже в браке попал во френдзону?
– Все-таки сказанул лишнего, – укоризненно заметила Рэдж. – Нет, а ты подумай, насколько это важно! Я тоже в какой-нибудь соцсетке могу написать поверхностную муть вроде «Каждой девочке нужен сильный мальчик». Но знаешь, что нужно по-настоящему? И не только девочке, не только мальчику, а любому человеку в любом возрасте? Любому человеку нужен друг. Хотя бы один, но настоящий, лучший. Жизнь – она ведь проще не становится, бьет порой так сильно… И вот когда она сильно бьет, хочется всю энергию бросить на противостояние, а назад не оборачиваться, потому что ты знаешь: за спиной лучший друг, удара оттуда не будет. Когда я поняла, что мой лучший друг – это не те, кого я знаю всю жизнь, не Юлька и не Зоя, а ты и без тебя мне уже никак, я убедилась, что люблю тебя по-настоящему. Вот так-то!
Я ошибся. Вернее, не ошибся, а чуть недооценил ситуацию. Рэдж хотелось не столько пофилософствовать, сколько понежничать. Ну а я что, против? Я подошел ближе и подхватил ее на руки.
Надо признать, что, когда я носил косметический протез, такой трюк был бы невозможен, эта пробка просто слетела бы – и все. Но хвала тем, кто изобрел бионический протез, вот кому Нобелевку давать надо! Я наловчился поднимать свою жену на руки: большую часть веса брала на себя левая рука, а правой я поддерживал Рэдж и давал ей опору, чтобы она не упала.
Я поднял ее, закружил, и она засмеялась, прижимаясь ко мне.
– А я не раздумываю, почему я тебя люблю, мне хватает самого факта, – признал я. – Вот такой я простой и непритязательный человек.
– Не-е-ет, ты совсем не простой, – улыбнулась Рэдж. – Мне с тобой повезло… и одновременно не повезло.
– Так, я сейчас кого-то в окно уроню, тогда и узнаешь, что такое невезение! Чего это тебе не повезло?