ыхтел и дымил паровой экскаватор, понемногу срезая какой-то холмик.
Насыпь закрыла вид на буш. Потесненный полями и пастбищами, он все еще оставался бушем – тем самым бушем, по которому пробирались когда-то мы с Джафаром, мир его праху. Зато гряда, на которой мы ночевали, возвышалась над насыпью, как спина крокодила над мелкой речной волной. На Земле нам показывали крокодилов и в зоопарках, и так, на воле. В наших морях тоже водятся похожие звери, только без гребня.
И вообще у нас не хуже, чем на Земле, думал я, объезжая титаническую рытвину. В потенциале, естественно. Года через два узкоколейка дотянется до Степнянска, и тогда сообщение с Новым Пекином станет самым банальным делом. Подумаешь, сутки езды! Потом насыпь расширят и перешьют дорогу на широкую колею, потом сделают дорогу двухпутной, потом пустят параллельно ровную, как линейка, трассу для поездов на магнитной подушке, потом полетят аэропоезда, направляемые по лучу, потом… Не знаю, что потом. Знаю только, что метрополия за это время уйдет далеко вперед, и мы снова тщетно будем пытаться догнать ее, почем зря надрывая пупы. И навсегда, наверное, останемся в глазах землян убогими провинциалами…
Обидно? Еще бы не обидно. Но где выход?
– Ты прошел стажировку на Земле, – утвердительно сказал дядя Варлам.
Я не отреагировал. Если дяде хочется подчеркивать, что дважды два – четыре, а угол падения равен углу отражения, это, конечно, его дело, но кивать я не обязан.
– Теперь тебе придется пройти еще одну стажировку, – заявил дядя.
Вот тут я заморгал.
– Какую еще стажировку? Где? И зачем?
– Боишься, что это у тебя войдет в привычку? – съязвил дядя. – Не пугайся. Считай это заданием. И знаешь… я тебе завидую.
Я налил себе еще пива из неизменного дядиного бочонка. Новость надлежало переварить, предварительно запив.
– Считаешь, что метрополии с меня недостаточно?
– Еще как недостаточно. Скажи-ка мне для начала: на Земле пиво лучше здешнего?
Я не стал кривить душой.
– Лучше.
– И вообще многое там лучше, а?
– Если не считать людей, то почти всё.
– Так, – сказал дядя. – А может, ты хотел бы перебраться жить в метрополию?
– Мне не предлагали, – ухмыльнулся я.
– Ну а если бы предложили?
– Беспредметный разговор, – сказал я. – Не предложили же. Кстати, я бы, наверное, отказался.
– Почему? Ведь там лучше?
– Потому что я твердианин.
– И что?
– А то, что этого достаточно, – потерял я терпение. – Свою родину любят не за то, что она, мол, объективно самая лучшая, а за то, что она своя. Нет?
– Да, – согласился дядя. – Ты пиво-то пей. Может, оно и не лучшее, зато свое. А теперь скажи: чем ты намерен заниматься в жизни?
– Благом Тверди, – буркнул я. Эти расспросы смахивали уже на экзамен.
– А можно чуть конкретнее?
– Ну… если не случится какой заварушки и если не получу особого задания, то пойду в инженеры. Майлз Залесски конструкторское бюро открывает, мне Боб говорил. Вообще-то я хотел бы специализироваться по ракетно-космической технике или, в крайнем случае, по установкам для гиперпереходов. Сам ведь знаешь, нет у нас ни того, ни другого. А быть должно. Конечно, не прямо завтра, а в перспективе.
– Дельно, – похвалил дядя. – А какие у тебя виды на «прямо завтра»?
– Доучусь и работать буду. – Я встрепенулся. – А что? Намечается что-то интересное?
– Намечается, намечается, – проворчал дядя. – О том у нас с тобой и разговор идет. Я понять хочу, как высоко ты ценишь свое будущее инженера. Поначалу, допустим, Боб тебе протекцию составит, потом ты сам себя проявишь – верю, проявишь! – и, может быть, со временем, выбьешься в главные инженеры какого-нибудь предприятия Майлза Залесски. Или какой-нибудь другой акулы, не суть важно. Недурная перспектива для сына фермера?
– Так себе. – На ухмылку дяди я ответил своей. Чего он тянет кота за хвост? Переходил бы сразу к делу. Похоже на то, что инженером мне не бывать, не так ли? А почему? Нет, я готов поступиться многим, даже очень многим, но пусть мне хоть намеком дадут понять, ради чего! Или я не заслужил такого доверия на низовой работе?
– Что ты знаешь о Марции? – спросил дядя.
– Одна из первых галактических колоний, – отбарабанил я. – Известна фактом боевого столкновения с неким объектом – если только это объект, – получившим условное наименование «черный корабль». Характеристики объекта определены лишь в самом первом прибли…
– Плевать на объект, – оборвал меня дядя. – Что еще тебе известно о Марции?
– М-м… боюсь, что ничего.
– Иного я и не ждал. Слушай внимательно. Несколько десятилетий назад гиперсвязь с Марцией была потеряна. Поначалу считалось, что движение звезд в Галактике развело Землю и Марцию в такие области, между которыми принципиально невозможно проложить гиперпространственный туннель… тебе лучше знать, как называется это явление…
– Гипербарьер. Но если пойти в обход через промежуточную точку…
– Помолчи. Попытки метрополии восстановить гиперсообщение с Марцией через другие колонии не увенчались успехом. Был послан туннельный звездолет – и пропал. Любопытно получается?
Дядя был прав, получалось нечто странное. Ординарные звездолеты могут нырять в естественные гиперканалы, внезапно возникающие «из ничего», исчезающие и самым прихотливым образом дрейфующие по Галактике. Она буквально пронизана гиперканалами. Существуют относительно стабильные каналы, использующиеся уже десятки лет, существуют и нестабильные, или, как их еще называют по аналогии с элементарными частицами, «виртуальные»; изредка используются и они. Безумно дорогие туннельные звездолеты сами способны генерировать перед собой виртуальные каналы и нырять в них. В этом они похожи на боты-сеятели, разве что управляются живыми мозгами, а не электронными. Да еще туннельные корабли на порядок надежнее ботов-сеятелей. Чтобы такой корабль исчез бесследно, должен произойти целый ряд маловероятных совпадений. И уж наверняка звездолет не мог разрушиться при неудачной попытке пробить канал сквозь гипербарьер. Космическая посудина просто-напросто осталась бы в обычном пространстве, даром потратив уйму энергии. Но разве это фатально?
– Звездолет мог погибнуть от чего угодно, только не от гипербарьера, – уверенно заявил я.
– Я не знаю, от чего он погиб, – сказал дядя. – Возможно, об этом догадываются в метрополии, а может, и нет. Важен факт: Марция уже давно не имеет с метрополией никакой связи, ее колонисты предоставлены сами себе. Что еще тебе известно о Марции?
Я честно попытался припомнить. Увы, из устрашающего клубка всевозможной информации, забитого в мою голову ментообучением, не потянулось даже тоненькой ниточки.
– Боюсь, что ничего.
– Марция была освоена раньше Тверди, – сказал дядя, – и природные условия там лучше. Не рай, но как раз то, что надо для успешной работы. Кстати, климат умеренных широт схож с нашим, только более влажный. Леса, очень много лесов. Невысокие старые горы – кладезь полезных ископаемых. Полноводные реки. Речные суда как средство транспорта. Почти никаких природных катаклизмов. Удобный мир. Удобнее Тверди и даже метрополии. Казалось бы, живи и радуйся. Как, по-твоему, изменилась жизнь колонистов после утраты связи с Землей?
Я поразмыслил несколько секунд.
– Ну, одичать-то за такое время они не одичали, я думаю… Но вряд ли шагнули вперед. Насколько откатились назад в технической развитии – не могу сказать, тут надо знать исходный уровень.
– Выше нашего.
– Тогда… Ну, не знаю. Может, остались на том же уровне или деградировали немного. Хотя не исключено, что продвинулись вперед – тоже совсем чуть-чуть. Так?
Не спеша с ответом, дядя погрузил в пиво усы. Он был чем-то доволен, а чем – я не мог понять. То ли я угадал, то ли осрамился.
Оказалось второе.
– Знаешь, кем были твои чужаки, с которыми ты воевал? Люди Икс – это колонисты Марции. Пока ты изучал метрополию, они вошли с нами в контакт.
Сказать, что я оторопел, значит не сказать ничего. Я выпучил глаза и уставился на дядю Варлама.
– Они… вошли в контакт?.. Сами?
– Вот именно, что сами, – проворчал дядя. – По своей инициативе. Мы их искали, но они сами нашли нас, причем вышли не на Администрацию, а на подполье. Разобрались, значит, что у нас тут к чему. Тут недалеко в одном укромном месте открыты Врата. И ты отправишься на Марцию.
– Если с портативным ядерным зарядом, то всегда пожалуйста, – злобно посулил я. – Но согласен и на пулемет.
Дядя треснул кулаком по столу.
– Молчи, Ларс! У нас серьезный разговор, а ты личные обиды никак забыть не можешь. Ну сам подумай: вот встретились представители разных культур, так что же, они сразу в объятия друг другу кинутся? Черта с два. Ставлю три к одному за то, что они первым делом постараются поубивать друг друга, причем обе стороны будут равно усердствовать в убийстве. Почему? Да ты историю-то метрополии вспомни! Нет чужаков – нет проблемы. Хороший индеец – мертвый индеец. Нормальные отношения налаживаются потом, после всех недоразумений, и для этого нужны три условия: неизбежность, взаимная выгода и время. Понял? То же самое произошло и у нас с марцианами. Очень уж разные культуры. Отсюда и попытки их разведчиков не оставить свидетелей, и твое геройство…
– Ты еще скажи «неуместное геройство», – прошипел я.
– Этого я как раз не скажу, – возразил дядя. – Не исключено, что как раз очень уместное. Ты показал им, что Твердь готова постоять за себя, что мы не какие-нибудь разнежившиеся земляне. Полагаю, они усвоили урок. А ты? Что стрелял в них и уложил одного – хвалю. Молодец. Правильно сделал. А теперь нам надо вести себя еще правильнее – сотрудничать с марцианами, раз уж они сами этого хотят.
Я заскрипел зубами. Помнится, и Рамон говорил мне похожие слова. Третья, мол, сила. Опора, мол, в вероятном конфликте с метрополией. Сотрудничать с этими марципанами… то есть марцианами? Ага, как же. Сотрудничала мышка с кошкой…