— Нет, я уверена, что в данном случае ты сделал правильный выбор. Теперь, будучи взрослым, ты можешь лучше сдерживать свой необузданный характер, а раньше только деятельная жизнь и сильные ощущения могли удержать тебя от греха. Время все изменяет, и мне еще, может быть, суждено гордиться тобой независимо от того, возьмешься ли ты помогать индейцам или, как Пегас, запряжешься в плуг.
Дэн был доволен сравнением и улыбался, лежа на диване с новым задумчивым выражением в глазах.
— Я рад, что вы так думаете. Окончательно обуздать меня еще не удалось. Я и сам время от времени делаю подобные попытки, но никогда не довожу их до конца и срываюсь в самом начале. До сих пор все еще обходилось благополучно, но я нисколько не удивлюсь, если моя жизнь кончится когда-нибудь катастрофой.
— Разве у тебя были неприятные приключения в последнее твое отсутствие, Дэн? Мне казалось так, но я не спрашивала, думая, что ты и сам расскажешь мне. Могу я помочь тебе? — И миссис Джо с тревогой смотрела на Дэна, лицо которого стало мрачным.
— Ничего особенного, но в Сан-Франциско труднее изображать из себя святого, чем здесь, — отвечал он медленно. Потом, после некоторого молчания, заговорил быстро и решительно:
— Я пробовал играть, — сказал он, — и это очень дурно подействовало на меня.
— Ты этим путем добыл свои деньги?
— О, нет! Деньги все получены честным трудом, если не считать спекуляцию самым крупным азартом. Мне сильно везло, но затем я проиграл и роздал остальное, чтобы покончить с этим делом, которое окончательно губило меня.
— Слава богу! И не пробуй больше никогда. Ты можешь пристраститься к игре, как и многие другие. Лучше держись подальше от городов с их соблазнами, Дэн, так как есть вещи, которые дороже жизни, а такая страсть влечет за собою еще худшие грехи, что тебе, впрочем, известно гораздо лучше меня.
Дэн кивком выразил свое согласие, но, видя ее тревогу, заговорил в более легком тоне, хотя мрачная тень все еще лежала на его лице.
— Не беспокойтесь, мама. Теперь все прошло, но ведь вы знаете, что стреляная ворона и куста боится. Я не пью, да и вообще не делаю ничего такого, чего вы опасаетесь; мне только трудно справляться с моим несчастным характером. Охотиться на оленей и буйволов — одно, а иметь дело с людьми — другое. Я страшно боюсь, что в один прекрасный день я нечаянно убью какого-нибудь мерзавца. Терпеть не могу подлецов! — И Дэн с такой силой ударил кулаком по столу, что лампа покачнулась и книги посыпались на пол.
— Тебе всегда было трудно держать себя в руках, Дэн, и в этом я тебя вполне понимаю. Я и сама работала над собою всю жизнь и не могу сказать, чтобы окончательно справилась со своею горячностью, — сказала миссис Джо, вздыхая. — Ради бога, следи за собой, иначе одна несчастная вспышка может погубить всю твою жизнь. Я дам тебе тот же совет, что и Нату: молись Богу, мой мальчик, так как только Его благость и милость могут поддержать нас в наших слабостях. — Миссис Джо говорила со слезами на глазах, и Дэн был тронут.
Он всегда чувствовал себя несколько неловко, когда вопрос заходил о религии, несмотря на то, что в душе его все-таки жила наивная детская вера, которой он продолжал слепо придерживаться.
— Вы ведь знаете, что я не особенно набожен. Я постараюсь следить за собой, хотя, право, легче подкарауливать дикого зверя, чем ловить проявления собственного характера. Этого-то я и боюсь, принимаясь за оседлую жизнь. Я отлично умею ладить с животными, но люди очень раздражают меня, а я не могу вступить с ними в открытую борьбу, как с волками и с медведями. Нет, должно быть, мне придется еще постранствовать, покуда я не укрощусь настолько, что буду в состоянии жить с приличными людьми, если это вообще для меня возможно, — сказал Дэн уныло.
— Послушай моего совета и не отказывайся от своих планов. Читай побольше, попробуй немного заниматься и старайся иметь дело с такими людьми, которые не будут раздражать, а, скорее, успокоят тебя. Ведь все это время, что ты провел с нами, ты был кроток как ягненок, и всем нам твое общество было только приятно.
— Очень рад, хотя я не раз чувствовал себя, как коршун в курятнике, впрочем, не так часто, как бывало прежде, — продолжал Дэн с коротким смешком, заметив удивленный взгляд миссис Джо. — Я последую вашему совету и буду искать хорошего общества, хотя при моей кочевой жизни трудно выбирать себе компанию.
— Нет, сейчас это тебе будет легко, так как ты можешь держаться вдали от всяких искушений. Возьми с собой книги и читай, это очень помогает, книги — хорошие друзья. Позволь мне выбрать для тебя несколько. — И миссис Джо направилась к книжному шкафу, содержимое которого составляло главную отраду ее жизни.
— Дайте мне путешествия и рассказы, пожалуйста. Религиозное чтение мне положительно не по душе, — сказал Дэн, следя за ее выбором. Миссис Джо быстро обернулась и, положив обе руки на его широкие плечи, сказала серьезно, глядя ему прямо в глаза:
— Не шути, Дэн, такими вещами и не старайся казаться хуже, чем ты есть. Не позволяй ложному стыду убивать в тебе то религиозное чувство, без которого ни один человек не проживет на свете. Ты можешь не говорить об этом, если это тебе неприятно, но пусть оно всегда живет в твоем сердце. Ты боготворишь сейчас природу, и она уже много сделала для тебя. Пусть она сделает еще больше и научит тебя почитать и любить Бога, который является лучшим другом, наставником и утешителем, чем она. В этом твоя единственная надежда; не отвергай ее, так как рано или поздно тебе придется обратиться к Тому, Который Один сможет поддержать и помочь тебе.
Дэн стоял неподвижно, но в глазах его засветился тот божественный огонек, искра которого тлеет в душе каждого человека. Он молчал, и миссис Джо поспешно прибавила с улыбкой:
— Я видела в твоей комнате ту маленькую Библию, которую я давно подарила тебе. Она очень потерта снаружи, но совершенно чиста внутри. Обещай мне, милый, хоть раз в неделю читать ее ради меня. Начни с тех рассказов, которые ты любил в детстве. Ты всегда интересовался Давидом; перечитай его историю, ты лучше и глубже поймешь ее теперь. Ты не откажешь в этом твоей маме, которая всегда любила своего сорванца и всегда хотела спасти его?
— Непременно, мама, — ответил Дэн, и лицо его сразу просветлело.
Миссис Джо, обернувшись к шкафу, стала говорить о книгах, зная, что в настоящую минуту она сказала довольно. Дэн облегченно вздохнул; он не любил говорить о своих чувствах и предпочитал скрывать их.
На следующий день путешественники уехали. Все были веселы и, сидя в старом омнибусе[17], махали платками и шляпами и посылали воздушные поцелуи всем, в особенности же маме Баэр. Она стояла с мокрыми от слез глазами и, когда затих шум колес, сказала пророчески:
— У меня такое предчувствие, как будто с кем-то из них должно что-то случиться, и если они и вернутся назад, то уже не такими, какими уехали. Что же, мне только остается сказать: «Да будет милость Господня с моими мальчиками!». И Бог не оставит их.
ГЛАВА VII Лев и Ягненок
После отъезда трех молодых людей в Пломфильде стало очень тихо. Наступил август, и все оставшиеся члены семьи предприняли маленькие путешествия, как бы нуждаясь в перемене. Профессор и миссис Джо уехали в горы, Лоренцы были на море, а вся семья Бруков и мальчики Баэры по очереди навещали их то там, то здесь, так как для порядка кто-нибудь всегда должен был оставаться дома. Миссис Мегги с Дейзи находились на этом дежурстве, когда произошло то, о чем мы намерены рассказать.
Роб и Тедди только что вернулись с моря, а Нэн решила дать себе недельный отдых и провести его со своей подругой. Деми и Томми отправились на какую-то экскурсию, и Роб заменял хозяина дома. Морской воздух, по-видимому, плохо подействовал на Тедди, который был необычайно шаловлив и изводил свою кроткую тетку и бедного Роба бесконечными проказами. Окту была совершенно измучена дикой ездой, а Дон открыто протестовал, когда ему приказывали прыгать или демонстрировать другие свои таланты. Ночные привидения сердили и забавляли студенток в колледже, неземные звуки мешали им во время занятий, а виновник всех этих треволнений всегда был на волоске от смерти, носясь как угорелый по полям и лесам. Наконец, случилось то событие, которое остепенило Теда и произвело неизгладимое впечатление на обоих мальчиков, так как неожиданная опасность сразу переменила роли Льва и Ягненка. Первого сентября — мальчики никогда не могли забыть этот день — после удачной рыбной ловли оба брата отдыхали на сеновале: у Дейзи были гости, и они предпочитали не показываться в доме.
— Знаешь, что я тебе скажу, Робби: Дон положительно болен. Он не играет, не ест, не пьет и ведет себя странно. Дэн убьет нас, если с ним что-нибудь случится, — сказал Тед, глядя на Дона, который прилег около своей конуры. Собака постоянно бродила между комнатой Дэна и тем тенистым уголком двора, где ее хозяин оставил ее караулить свою старую шапку до своего возвращения.
— В этом может быть виновата жара, но мне иногда кажется, что он тоскует по Дэну; собаки это иногда делают, а Дон совсем изменился, с тех пор как уехали мальчики. Не случилось ли что-нибудь с Дэном? Дон выл прошлою ночью и нигде не находит себе места, — ответил Роб задумчиво.
— Вот вздор, почем он знает; я встряхну его и возьму с собою побегать, я всегда себя лучше чувствую от этого. Эй, Дон, проснись! — и Тед щелкал перед собакой пальцами, но та смотрела на него с мрачным равнодушием.
— Оставь его в покое; если ему завтра не будет лучше, мы отведем его к ветеринару и посмотрим, что он скажет. — И Роб продолжал следить за ласточками, повторяя в уме латинские стихи. Но дух противоречия захватил Тедди, и он, вопреки совету брата, продолжал дразнить Дона. Собака не обращала внимания на его ласки, приказания, упреки, покуда Тед не потерял терпения и, схватив прут, решился испробовать силу. Он благоразумно привязал сначала Дона, так как собака принимала побои только от руки хозяина. Подобный образ действий возмутил Дона, и он зарычал.