— Это правда. Что же мне делать с этими проклятыми пятнами? — сказал Долли, стараясь отчистить одно из них своим носовым платком.
— Спишь? — спросил он после нескольких минут этого веселого занятия.
— Нет, я думал о том, что Джози права насчет нашей лени. Сущий стыд, как мы проводим время, когда нам следовало бы зубрить изо всех сил. Я не хотел поступать в колледж, но отец заставил меня, на горе себе и мне, — отвечал Стаффи со вздохом.
— Колледж все-таки дает человеку известный престиж, а зубрить совсем не нужно. Я намерен веселиться насколько возможно и играть роль в свете. Но, между нами будь сказано, общество девушек нам нисколько бы не мешало. Черт побери занятия, но если уж приходится вертеть мельничный жернов, то приятнее было бы пользоваться помощью этих милых созданий.
— В эту минуту мне нужны были бы трое. Одна, чтобы обмахивать меня веером, другая, чтобы целовать, а третья, чтобы поить меня холодным лимонадом, — вздохнул Стаффи, глядя на дом, откуда не предвиделось никакой помощи.
— Что вы скажете относительно стаканчика пива? — послышался голос сзади, который заставил Долли вскочить, а Стаффи испуганно перевернуться.
Перед ними стояла миссис Джо с двумя кувшинами, перекинутыми на ремне через плечо, и с несколькими жестяными кружками в руках.
— Я боялась, что мальчики до смерти обопьются ледяной воды, поэтому я отнесла им пива, но так как кучер был со мной, у меня остался небольшой запас. Хотите?
— Да, пожалуйста, очень благодарны; позвольте, мы нальем.
Долли держал кружку, которую Стаффи радостно наполнял, и оба они думали при этом, не слышала ли она того, что предшествовало их последнему желанию.
Сомнение продолжалось недолго, так как, усевшись между ними, миссис Джо сказала:
— Я была рада слышать, что вы выражали сожаление об отсутствии студенток в вашем колледже, но я надеюсь, что раньше чем они явятся к вам, вы научитесь выражаться о них более почтительно. Во всяком случае, это будет первый урок, который они вам преподадут.
— Право, миссис, я только шутил, — начал Стаффи, торопливо глотая пиво.
— Я также. Я… я очень уважаю женщин, — заикался Долли, чувствуя, что его ожидает нравоучение.
— Такое уважение не ценно. Легкомысленным, пустым девушкам, может быть, и нравится, когда их называют «милыми созданиями», но серьезные девушки не любят, когда с ними обращаются, как с куклами. Да, я буду отчитывать вас, поэтому лучше встаньте и слушайте меня терпеливо.
Миссис Джо смеялась, но намерение ее было серьезно. За последнее время она заметила, что эти два мальчика начинают смотреть на жизнь с очень нежелательной точки зрения. Оба были со средствами и вдали от дома. Наукой они не интересовались: один был ленив и слабохарактерен, другой тщеславен и чрезмерно доволен собой. Эти недостатки делали их особенно падкими на все те искушения, которым подвержена молодежь вообще. Миссис Джо знала их слабые стороны и несколько раз старалась предостеречь, но до сих пор они не обращали внимания на ее дружеские намеки. Теперь же она хотела воспользоваться подходящим моментом для обстоятельного разговора.
— Я буду говорить с вами как мать, так как ваших матерей здесь нет, — начала она торжественно из глубины своей огромной шляпы.
«Боже мой, вот когда мы попались…» — подумал Долли в отчаянии, а Стаффи поспешил подкрепиться новой кружкой пива.
— Это не вредно, но я вам не советую пить вино, Стаффи. Чрезмерная любовь к еде — старая история, и, объевшись несколько раз, вы скоро станете благоразумнее. Но пристрастие к вину гораздо серьезнее, ибо оно разрушает не только тело, но и душу. Вы рассуждаете о винах, как старый пьяница, и несколько раз я слышала очень нежелательные шутки с вашей стороны. Ради бога, не начинайте играть опасными вещами, следуя моде или подражая вашим товарищам.
— Честное слово, я пью только вино с железом. Моя мать находит, что я нуждаюсь в подкреплении после занятий, — протестовал Стаффи, опуская кружку, будто она жгла ему пальцы.
— Хороший суп и говядина восстановят ваши мозговые ткани несравненно лучше вина. Вам нужен труд и простое питание. Я бы очень хотела заполучить вас сюда на несколько месяцев. Вы приучились бы бегать без одышки и обходиться без пяти трапез в день. Что это за рука для мужчины? Стыдитесь!..
С этими словами миссис Джо указала на пухлую руку Стаффи, которой он отчаянно дергал кушак, обхватывавший его чрезмерно полную талию.
— Я не виноват. Полнота — это у нас семейное, — оправдывался Стаффи.
— Тем более вам следует быть осторожным. Разве вы хотите рано умереть или сделаться калекой на всю жизнь?
— О, нет, мэм!.. — Стаффи выглядел таким испуганным, что миссис Джо не могла очень обрушиваться на его грехи, за которые значительная доля вины лежала на ответственности его чрезмерно снисходительной матери. Поэтому, слегка ударив его по руке, как она делывала это в детстве, она сказала более мягко:
— Так будьте же осторожны. Лицо — отражение человека, и вам не может быть желательно, чтобы обжорство и невоздержание были написаны на вашем лице.
— Конечно, нет. Пожалуйста, предпишите мне режим, и я постараюсь его придерживаться. Я действительно толстею, и мне это не нравится. Кроме того, у меня начинается болезнь печени, и я страдаю частым сердцебиением и головными болями. Мама приписывает эти явления переутомлению, но они могут вызываться и чрезмерной едой.
Здесь Стаффи облегченно вздохнул, расстегнув пряжку своего кушака.
— Отлично; следуйте моим предписаниям, и через год вы будете человеком, а не овсяным мешком. Теперь, Долли…
И миссис Джо обратилась к другому подсудимому, который искренно раскаивался в своем посещении.
— Вы так же усердно изучаете французский язык, как и в прошлом году?
— Нет, мэм, мне надоело, то есть я занимаюсь теперь… греческим, — ответил Долли, недоумевая, что может означать этот странный вопрос.
— О, он изучает французский язык только в романах и оперетке, когда она бывает у нас, — сказал Стаффи, наивно подтверждая сомнения миссис Джо.
— Так я и думала, и об этом мне хотелось поговорить. Тед, с ваших слов, Долли, неожиданно загорелся желанием изучать французский язык таким же путем. Я побывала сама в оперетке и убедилась, что там не место приличному юноше. Ваших студентов было очень много, и я с удовольствием заметила, что наиболее молодым было так же стыдно, как и мне. Старшие очень веселились, и когда я выходила из театра, то видела, что они поджидают этих намалеванных девиц, собираясь с ними ужинать. Вы когда-нибудь с ними ездили, Долли?
— Один раз.
— Вам понравилось?
— Нет, я очень рано вернулся, — заикался Долли, причем лицо его приняло цвет его галстука.
— Я рада, что вы еще не потеряли способности краснеть, но вы скоро ее утратите, если пойдете этим путем. Общество подобных женщин сделает вас непригодным для всякого другого и вовлечет вас в грех, стыд, позор и унижение.
Молодые люди казались перепуганными энергичным протестом миссис Джо против самого общепринятого развлечения. Стаффи мысленно благодарил Бога, что никогда не принимал участия в этих веселых ужинах, а Долли радовался, что «уехал рано».
Положив руки им на плечи, миссис Джо продолжала своим обычным ласковым тоном:
— Дорогие мои мальчики! Если бы я не любила вас, я не говорила бы так с вами. Я знаю, что мои слова неприятны, но я не могу молчать, когда вовремя сказанное слово может предохранить вас от несчастья. Опасность еще не успела коснуться вас. Остановитесь вовремя и спаситесь не только сами, но своим примером помогите и другим. Приходите ко мне за помощью; я выслушивала в своей жизни не одну печальную исповедь, и мне удавалось утешить многих, которые окончательно сбились с правого пути. Послушайте меня, и вы будете иметь право с чистой совестью поцеловать своих матерей, а со временем связать свою судьбу с судьбой невинной девушки.
— Благодарю вас, мэм. Вы, конечно, правы, но трудно бывает удержаться на высоте, когда дамы угощают вас вином, а отцы возят своих дочерей в оперетку, — сказал Долли, предвидя всевозможные осложнения.
— Конечно, но тем более чести для тех, которые не поддаются пустому общественному мнению и легким нравам, распространенным теперь повсюду. Думайте о тех, мнением которых вы дорожите, и, стараясь подражать им, вы заслужите себе уважение окружающих. Я ничего не имею против того, чтобы мои мальчики служили предметом насмешек для сотни дураков, лишь бы они сохранили два неоценимых качества: невинность своей души и возможность уважать себя. Я не удивляюсь, что вам трудно стоять на высоте, когда книги, картины, балы, театры и улицы переполнены искушениями, но вы можете противостоять им, если постараетесь. В прошлом году миссис Брук беспокоилась за Джона, который из-за репортерских обязанностей возвращался домой очень поздно. Но когда она говорила с ним о том, что он видит и слышит ночью на улице, он отвечал ей серьезно: «Я знаю, что ты хочешь сказать, мама, но человека помимо его желания нельзя сбить с правого пути».
— Это совсем Деми, — воскликнул Стаффи одобрительно.
— Хорошо, что вы нам сказали это. Он прав, и потому-то мы и уважаем его, что он не хочет поддаваться искушению, — прибавил Долли с выражением, которое убедило его ментора, что слова его не пропали даром.
Заметив это, миссис Джо собралась уходить, прибавив на прощание:
— Так будьте же для других тем хорошим примером, каким Джон является для вас. Простите мне за причиненную вам неприятность, друзья мои, и не забывайте мою маленькую проповедь. Мне кажется, она может быть для вас полезна. Добрый совет, данный от чистого сердца, иногда удивительно помогает, а мы, старые люди, затем и существуем, иначе весь наш жизненный опыт пропадал бы даром. Надеюсь, что мне никогда не придется запереть двери Пломфильда для вас, как я это сделала для некоторых ваших джентльменов. Я хочу по возможности оградить от опасности моих питомцев, и мы живем здесь здоровой жизнью, культивируя и уважая старомодные добродетели.