Важность этикетного содержания, которое передается самоименованием, требовала выработки обязательной его условной формы. Например, упоминая себя в письмах господам, люди низших социальных групп России XV-XVII вв., как хорошо показано советским исследователем С. С. Волковым, придавали самоименованиям уничижительную форму: бобылишко, крестьянишко, человечишка, атаманишко, людишки, подьячишка, старостишко, Митька, Игнашка, Федька... Кроме того к самоименованию следовало прилагать определение-регулятив, которое либо тоже выражало общую приниженность, покорность, либо точно обозначало тип зависимости: "холоп твой (ваш) - у служилых людей разных сословий, сирота твой (ваш) - у крестьян, раба (сирота) твоя (ваша) - у женщин в зависимости от отношения к сословию".
13 ноября 1709 г. крестьяне деревни Изосемлева писали своим господам:
Государю Анисиму Ивановичу и государыне Перасковье Ивановне бьют челом и плачутся сироты ваши нижегородския вашея вотчины деревни Изосемьлева крестьянишка. Милости у вас, государей своих, просим.
Ныне мы, сироты ваши, раззорились вконец. Села Борисовского помещи(к)и Иван Яковлевич Новосельцев да Иван Федорович Чемоданов лугов нам не дают тому шесть лет, а ныне они, борисовские, нас, сирот ваших, и в лес не пущают ни по што не доколе што, нам в лесу и дубца срубить не велят. А что приказал ты, государь, нам поверстаться с кусаковскими крестьянеми землею и лугами, и мы с ними поверстались и в кусаковский лес ездили год, а ныне нас в кусаковский лес не пущают, и Михайло Михайлович Пантов нам, сиротам твоим, сказал, что в лес-де, крестьяне, не ездите, велю-де лошадей отнимать...
В письме четко соблюдается этикет самоименования (крестьянишка, сироты ваши), нигде не пропускаются почтительные регул яти вы при упоминании господ (у вас, государей своих; ты, государь); характерной определенности феодальных отношений соответствует строгая системность отражающих эти отношения средств этикета.
Самоименование может выражать не только зависимость от адресата, но и обратное отношение. Такова, например, форма мы вместо я, которая употреблялась в царских указах ("Божиею Милостию Мы Александр Первый, Император..."). Эта форма правительственного мы появилась, как считают ученые, впервые в декретах римского государства, возглавлявшегося несколькими правителями, затем она стала традиционньш самоименованием при обращении царствующей особы к подданным. Под ее влиянием появилась и замена местоимения единственного числа ты на местоимение вы при адресации речи сначала правителям, а потом вообще и всякому уважаемому лицу.
Этикетное содержание может передаваться не только обращением и самопг.тенованием, но и именованием третьего лица, упоминаемого, но не участвующего непосредственно в акте речи.
Вот фрагмент сообщения, напечатанною одной из наших газет:
...в гор. Кинешме Ивановской области Кульков и ранее судимый Марков, находившиеся в нетрезвом состоянии, угнали две автомашины ГЛЗ-51. Для задержания преступников была направлена оперативная группа работников милиции, в которую входил старший сержант милиции С. А. Новиков. При преследовании работники милиции через громкоговорящую установку предложили Кулькову и Маркову остановиться.
Однако они не подчинились, а, наоборот, увеличив скорость, выехали на мноюлюдную улицу и создали опасность для проходящего транспорта и пешеходов.
Рискуя жизнью, тов. С. А. Новиков на большой скорости выпрыгнул из своей автомашины и перебрался на подножку преследуемой машины. Преодолевая сопротивление Кулькова, который пытался столкнуть его с подножки, С. А. Новиков сумел остановить машину и задержать преступника. Вскоре был задержан и Марков.
Заметьте, как последовательно по-разному именуются С. А. Новиков и преступники Марков и Кульков. Первый - постоянно с именем и отчеством, вторые - только по фамилии. В русской стилистике нет правила, по которому упоминать преступника следовало бы непременно без указания имени и отчества, но есть тенденция не называть по имени и отчеству тех, к кому мы относимся отрицательно.
Конечно, этикетные значения разных способов именования людей условны и изменчивы. Сравним, например, как указывают авторов в современных литературно-художественных журналах и как это делали журналы первой половины XIX в.
Вот московский "Российский музеум, или Журнал Европейских но?остей, издаваемый Владимиром Измайловым". Во второй его части за апрель - июнь 1815 г. напечатаны "Воспоминания в Царском селе" А. С. Пушкина, ими открывается раздел "Стихотворения". В оглавлении ни один автор не указан, перечислены лишь названия произведений. Под текстами есть подписи, но как по-разному они сделаны! Александр Пушкин, Воейков, Жуковский, В. Пушкин... Помещенная здесь же эпиграмма подписана так: ийший. Напрасно мы станем искать фамилии авторов и в оглавлении, например, "Невского зрителя" за сентябрь 1820 г.
Обозначены разделы "История и политика", "Нравы", "Изящная проза", "Стихотворения", показано содержание разделов, но авторы представлены лишь подписями под публикациями: сказка "Сара, или Недовольная красавица" в разделе изящной прозы подписана: Орест Сомов (с фр.), под "Письмом о поэзии" стоит:
Граф Хвостов. Дмитрий Иванович Хвостов - писатель, более известный сегодня по посвященным ему сатирическим строкам А. С. Пушкина и других его современников, чем собственными произведениями. Граф Хвостов. Без инициалов, с указанием одного лишь титула.
В первом томе "Современника", основанного А. С. Пушкиным в 1836 г., мы найдем произведения самого Пушкина, П. А. Вяземского, В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя. В оглавлении авторы уже указаны. Это подписи, вынесенные в перечень произведений:
"Ночной смотр" Жуковского, "Роза и кипарис" Кн. Вяземского, "Путешествие в Арзрум" А. Пушкина, "Коляска" Я. Гоголя...
"Пир Петра Первого" помещен без указания автора, а "Скупой Рыцарь" подписан лишь инициалом Р.
Все это совершенно в духе литературных правил времени.
Авторская подпись может отсутствовать, заменяться криптограммой или псевдонимом. Как писал В. Г. Белинский в одной из рецензий 1831 г., "причина подобного способа давать о себе знать заключалась в нежелании автора быть известным под собственным именем,- по скромности ли то было, или по не слишком высокому понятию о литературной арене, или по каким другим уважениям". "Других уважений" могло быть очень много, и одно из важнейших заключалось в том, что подпись была выраженьем "образа" автора, то есть элементом художественным. Со временем авторская подпись принимает все более личный характер. Избранный по той или иной причине псевдоним теперь уже нередко перерастает в личное имя автора или совершенно сливается с ним (сравните: М. Горький, Д. Бедный, Константин Симонов и т. п.). Но условность приема обозначения автора остается и получает достаточно определенное этикетное содержание.
Допустим, что в оглавлении современного литературно-художественного журнала мы заметили среди авторов Леонида Соколова, Л. Соколова, Л. Н. Соколова. Что можно о них сказать, судя по способу подачи имени? Ни у кого, видимо, не возникнет сомнений в том, что Леонид Соколов - лицо творческой профессии.
Скорее всего, он поэт, но, возможно, писатель-прозаик, публицист или художник, актер, режиссер, музыкант... Л. Н. Соколов, вероятно, поместил в журнале статью сугубо научного содержания и желает, чтобы читатель именно так ее и воспринимал. Это обозначение, лишенное артистизма, перед нами не образ, а конкретное лицо, представляющееся к тому же серьезно, с достоинством. Так подают авторов научные издания. Если мы заглянем на страницу, где обычно указаны художественный и технический редакторы журнала и его корректоры, то там почти всегда найдем лишь Л. Н. Соколова или Л. Н. Соколову. Леонид Соколов был бы здесь совершенно неуместен.
А вот об Л. Соколове сказать что-либо трудно. Это наиболее распространенное в современных газетах и журналах (не научного характера) обозначение автора и вместе с тем самое неопределенное.
Как мы убедились, самоименование, обращение и именование тех, кого мы упоминаем, всегда содержат в себе важный этикетный смысл. Поэтому они тесно связаны между собой и составляют одну группу средств этикетного варьирования речи. Однако надо помнить, что ни одно этикетное средство не выступает в речи совершенно самостоятельно, отдельно от других. Произнести формулу вежливости - еще не значит сделать свое высказывание доброжелательным. Если интонация, какие-то другие вербальные или невербальные стороны поведения имеют противоречащий этой формуле смысл, получится как в знаменитой фразе Присыпкина:
"Не ваше собачье дело, уважаемый товарищ".
Но пусть не смущают вас количество и сложность связей этикетных средств нашей речи. Будьте приветливы и доброжелательны, старайтесь понять свои отношения с людьми, прислушивайтесь к своему чувству дистанции, и все у вас, несомненно, будет получаться правильно.
ТЕМ, КТО ДОЧИТАЛ ДО КОНЦА
Мы старались показать читателю, что такое речевой этикет, раскрыть богатство этикетных возможностей русской речи и их своеобразие в сравнении с этикетными средствами других языков, пытались сделать ясной роль этикета в общении. Но одного лишь теоретического знания этикета, конечно, мало. Без прочных навыков этикетного поведения нет культурного человека.
Тому, кто понял, как важно владеть системой этикета, осваивать его нужно прежде всего практически, в живом общении, которое непрерывно совершается вокруг нас и с нашим участием.
А прочитанное может помочь стать более внимательным, научиться видеть в общении не только то, что лежит на поверхности, точнее оценивать ситуации и действия в них людей. Книга показывает, за чем полезно наблюдать, над чем в человеческом общении стоит подумать.
Нас поражает необъятность вселенной, захватывают бесконечные тайны микромира, увлекают задачи и достижения техники, интересует очень многое. Но самое интересное для человека - это люди, их отношения, мысли, чувства. Человеческая тема буквально пронизывает речь. О чем бы мы ни говорили, какие бы тексты ни строили, любое высказывание рассказывает и о своем авторе, о том, на кого оно рассчитано, об их отношениях, рассказывает о нас с вами. И часто эта скрытая тема речи важнее темы явной, выступающей на первый план. Учиться воспринимать речь полно, со всеми ее с