{10 См. об этом празднике orat. XLI (ad Timocr.) § 16, vol. Ill, pg. 302, orat. L (de angarHs) § 11 πονηρά έορττί, voL III, pg. 275, 21 sqq.}
24. Но противно всякой логике поминать в свое оправдание о взысканиях правителю, который не сам обходит и принимается за должников. Ведь мы знаем, при чьем посредстве такие взыскания у тебя производятся [11], а дело правителя сказать, что надо сделать, и выполнившего дело похвалить, не выполнившего подвергнуть бичеванью. Ты же перед тароватыми устроителями пиров не говоришь об этом недосуге и о том, что не можешь столь значительную часть дня возлежать и пить, и, может быть, беды в том с твоей стороны нет, если ты покорен в таких приглашениях друзьям. Но если требует твоего решения какой-нибудь вопрос из более существенных, ты досуга не имеешь, но утопаешь в делах и скопление прочих дел лишает тебя свободы, как будто бы те дела, о которых ты говоришь кубкам уступают место, а некоторым отказывают в спасении.
{11 Для этого см. закон Феодосия В. 383 г., Monnier. Etudes de droit byzantin, N. Eevue hist, de droit etc. 1892, pg. 337.}
25. Хочу рассказать тебе один образчик бездействия их в таких вопросах. Умирает некто ночью в деревне от удара меча, а убийцам удалось бежать, так как слуги в ответ на нападение спрятались под ложе, считая достаточным, если сами спасутся. Умер он, далее, бездетным и тем, которых он делал своим завещанием хозяевами своего имения, надлежало по закону не пренебречь никакими средствами, какие давали бы надежду на возмездие. И вот уводят людей из деревни, которая заявляет, что определенных улик не имеет, но подозревает, что то дело их рук.
26. Итак наследники, являясь не раз, просили произвести возможное следствие об убийстве, а те заявляли, что они пристают с пустяками, не уступая места в суде людям, привлекающим виновных по денежным делам, но когда прошло семь месяцев и те, коим необходимо было хлопотать по делу об убитом, настаивали перед правителем, последний местом суда избираете портик Дионисия. [12] Когда процесс готов был начаться, его слуха достигают звуки песнопений людей, обитающих в пещерах [13], тогда прибывших сюда, что в обычае у них летом, они исполняли свои песни. И вот, вскочив с трона он поскорее удалился, как будто бы, с появлением их, было бы противозаконным отправлять какую-нибудь судебную деятельность. Но, раз удалившись, он больше уж не обращал внимания на их подступы к нему, но стал для них виновником лишения имущества вследствие отсрочки для них, при такой волоките, права пользоваться хотя бы малою долею доходов с земли, а для пяти из вышеупомянутых поселян — виновником смерти их, заподозренных, но не изобличенных. Если бы кто-нибудь из них хоть один спасся по признании, что заподозрен он напрасно, то может быть, и все. Считай, государь, что много таких проступков бывает ежегодно.
{12 Может быть, Диониса, см. orat. XXX (pro templis) § 51, т. I, стр. 217.}
{13 В речи здесь: «заметь о монахах», cf. О. Muller, Antiq. Antioch., p. 34 il. 4. срв. τ, 1, стр. LXII, примеч. 1 (orat. II § 32, vol. I, pg. 249).}
27. Есть люди, которые всячески добиваются вступления во власть, вступивши же, заявляют, что не в их характере истязать человека пыткою по бедрам и предавать мечу палача. Я сказал бы им, что, зная себя, им следовало бы оставаться частными людьми, но не желать власти, не имея в тому силы. Ведь дело правителя быть в этому способным, а они прямо признают, что не могут править. Если, в самом .деле, обстоятельства требуют того и другого, и пыток, и смертной казни, а он будет избегать того и другого, как он может быть правителем, раз он не выполняете всех обязанностей власти? Ведь только пыткой во многих случаях можно добиться истины и, благодаря казни уличенных, может быть, иной из порочных людей станете более умеренным.
28. Но это дело правителя того, кто недостоин жить, посылать на смерть, а прочих сдерживать страхом равного возмездия. Ведь лицу, стоящему у власти, назначенному помогать законам, надлежит бороться со всяким, кто поступаете вопреки законам. Ноты не выступил бы же на состязании в беге, будучи медлен в ходьбе, так как знаешь, что то не твоих ног дело; а между тем занимаешь пост правителя, не будучи в состоянии даже вывести на свет преступления и отдать приказ в удовлетворение велениям закона? И вот возмущаясь тем, если, по твоему приговору, кто-нибудь по заслугам лишится жизни, разве ты не считаешь возмутительным, если, благодаря твоему молчанию, многие умрут без вины?
29. Но допустим, государь, что с этими людьми, не созданными для начальствования, но боящимися подобных актов, происходить нечто естественное. Но когда люди вызывают в судах бичеваньем потоки крови, бьют, даже когда жертвы их испустят дух, тираня «бесчувственную землю» [14], и, одних толкают страхом в реки, других в петли, итак когда эти люди станут отправлять в темницы целые отряды и, распростившись с законами на этот счет, займутся другими предметами с претензией считаться человеколюбивыми, кто не выйдете из себя от негодования? [15].
{14 Срв II. XXIV 54.}
{15 Cf. άποπνίγομαι, orat. XXXIV (adv. paedag. convicia), § 26.}
30. А я желал бы, чтобы они знали и подражали при-меру того финикийца, скорее же они его знают, но не хотят ему подражать. В чем же он состоял? Из заключенных в Палестине одних он наказал, других отпустил, следуя в том и другом справедливости. Затем в каждой тюрьме водворялись шинкари, и глиняные кувшины, и кубки, и выпивка с песнями. И так быстро он обретал завершение каждому из текущих дел, что ему не было более нужды в тюрьмах.
31. Иной из этих нынешних выступите тут и скажет, что то же самое и он делал и туда допускались флейты. Флейты, правда, имели вход, но подражание это он устроил, будто на смех, так что узникам приходилось гораздо тяжелее. В самом деле, он давал им не облегчение их положения, но менял место, оставляя узилище. Именно он посылает их в камеру второстепенного начальника, прибавляя к массе прежних много новых людей, так что они гибли, давя друг друга [16]. Вот как насладились бедняги хвалеными флейтами! Затем немного дней спустя, камера снова содержала заключенных больше, чем раньше. И это творилось не без ведома его, но ему так было угодно.
{16 Срв. orat. XXXIII (с. Tisam.) § 41, т. I, стр. 149.}
32. Пусть же и в этой области проявится, государь, влияние твоего милосердия. И что установил ты закон, помогающий заключенным в отношении срока заключения [17], т.е., для спасения их, я знаю. Знаю, однако, и то, что как делалось до введения закона, так поступают, и когда он написан. Да. Пока нет судей, желающих их утвердить, эти законы только письмена, но они не сопровождают [18] жертв беззакония, давая своими действительными результатами перевес им над их притеснителями.
{17 Cod. Theodos. IX 3, 6 cf. Forster, vol. III pg. 356 adn.}
{18 Олицетворение, столь употребительное у Либания. Потому сохраняем в переводе точное выражение оригинала.}
33. Но когда ты, доблестный, установишь подобающий закон и мало будет до него дела тем, кто поставляемы во главе суда и они, вместо того, что ты решил, будут давать силу собственной воле, то не подобает вам ни неведать этого, ни, если вы знаете о том, легко в тому относиться, но считать таких людей наряду с теми, кто восстают против вас, и ненавидеть, как этих последних. Ведь и они, насколько могут, отнимают у вас ваше достояние, позоря и уничтожая своими поступками работу тех, кто и трудятся, и живут на благо народов [19]. А если бы первый, дерзнувший на это, был бы подвергнуть законодателем возмездию, законы вошли бы в силу.
{19 Т.е., императоров.}
34. И того бы еще я желал, чтобы те, кто заявляют, что прибавляют красивых зданий [20] городам, могли указать на свою заботу о тюрьмах. Тут можно было бы много принести пользы на малые средства. Действительно, так как они желают подвергать заключению как можно больше людей, им следовало бы, конечно, не пренебрегать и местами, назначенными для их приема. Ведь не так нужен людям, которые ходят на свободе, блеск от стен, как заключенным переносить свои беды в просторном помещении.
{20 κάλλη срв. orat. ΧΥΙΠ $ 132, т. I, стр. 346.}
К императору о куриях (orat. XLIX)
1. Сколько дело зависит от тебя, государь, и от того, кто вслед за тобою стоит во главе прочих правителей [1], курии возвращаются в прежнему своему положению и получают свой состав [2], но сами те, кто состоят в звании декурионов, препятствуют этому стремлению перейти в факт, так что тебя и префекта все мы по справедливости должны бы одобрять, а их и ненавидеть, и считать недобросовестными и охотно увидать их подвергающимися возмездию. Если бы, действительно, это произошло, может быть, наказание превратило бы нынешнее противодействие помощи с твоей стороны куриям. Вот ради чего и ради того, чтобы все узнали, что надлежит немедленно повиноваться тому, что благоугодно тебе, покажи, как праведный гнев твой постигает людей, не желающих слушаться. А чтобы тебе стало очевидно их злодеяние, я расскажу, начав несколько издалека [3].
{1 Ниже ίτιαρχος, префект, в это время Татиан, срв. Forster, yol. Ill pg. 425, adnot.}
{2 Срв. orat. XLVIII § 3—4, т. I, стр. 233.; т. I стр. 121, 1.}
{3 Срв. то же orat. XLII (pro Thalaseio), § 3.}
2. В былые времена курии процветали во всех городах и была у декурионов и земля [4], и лучшие дома, и деньги бывали у каждого, и заключали они брачные связи друг с другом, и участие в курии было признаком благосостояния. Застав их в таком состоянии, некий император [5] ухудшил их положение и многими другими мерами, и, в особенности, своим основанием города. И вот когда он умер, уже водворив персидскую войну [6], обстоятельства этой войны повредили куриям, с каждым годом ухудшая их состояние, так как посылаемые на Тигр декурионы, вследствие понесенных там потерь, продавали отцовское достояние. А пришельцы, являвшееся, кто их знает откуда, без затруднения скупали и запахивали царские владения.