пожелал перечислить все имена получивших эту льготу, это будет перечисление длинное и изведет слушателя.
18. Значить, ты, скажут, воспрепятствуешь правителю делать угождения? Конечно, —несправедливые. А что в этой милости нет справедливости, ясно, вероятно, всякому и как самим дающим, так и принимающими. Иначе откуда же у тех и других страх перед угрозами, которые я делал, что это тебе не останется неизвестным, но найдется кто тебе об этом сообщит?
19. Но все же иной скажет, что надо предоставить правителям простор действий. А я скажу опять то же, что только справедливость предоставляет им волю, а что вне её, тому воздвигается препятствие. И это — ведь оно не принадлежит к числу справедливых требований — возбранено. Но как бы став сами вместо законов и заняв с копьеносцами акрополи и как будто римский государственный порядок пошатнулся, так они поминают о свободе действий, при том зная, что и тебе не все дозволено, государь. Ведь в том и заключается царская власть, что при ней не все дозволительно. А если это отнесем к свободе действий, то не станем винить и осуждать и то, если решения будут противоречить законам, если второстепенных должностных лиц они станут выдвигать вперед старших. Ведь всюду услышим мы ссылку на власть.
20. «Друзьям следовало бы встречать кое-какие услуги от лица, к ним расположенного». Прекрасно. Есть у тебя серебро, одежда, золото, рабы, стада, земля. Давай и им, если хочешь, любое из этого, а, хочешь, так все. Ведь не будет к тому препятствий. Но не делай другого хозяином моего достояния. И когда кто-нибудь явится и, сидя подле тебя или стоя, помянет о такой услуге на счет мусору и орлов, скажи ему: «Любезнейший, я всей душой расположен к тебе и желал бы, чтобы дом твой был обилен и превосходен, но чего давать не подобает, подобает не давать.
21. Еще никто из подвергшихся этому принуждению не прибегал к статуям владык, но надо опасаться, как бы не произошло этого. Что же следует тебе делать? Есть у тебя золото, мы видим ослов на продаже и купить не трудно. Так лучше будет тебе строиться. А под проклятиями, как это происходит теперь, такой стройки мой совет тебе избегать». Таким образом они были бы подлинно правителями, обороняющими одних от притеснения, других от неправого образа действий. А конечно, есть выгода и в том, чтобы был положен запрет на неправые действия.
22. Но что не предоставлено произволу правителей давать такие льготы, это очевидно из того, что нашелся некто, кто добился этого разрешения у императора. К чему, в самом деле, было досаждать с этим императору, если бы это по праву могло быть даровано и лицом, назначенным судьею? Но полагаю, он знал, что получил бы эту льготу и с их стороны, однако без доли [8] справедливости. И вот, опасаясь этого и не будучи в состоянии чувствовать уверенности в том, что не последует когда-нибудь ответственности за такие притеснения, он явился с письмом императора. Одобрить последнее я не могу, но ссылаюсь на него, как на доказательство того, что подобные разрешения не дозволительны этим правителям.
{8 ή τον δίκαιου μερίς срв. τ. I, 397, примеч. 3.}
23. «И что возмутительного, говорит противник, чтобы выходящий осел, не имеющий другого бремени, уходил, вынося это?» То самое, сказал бы я, что его вынуждают нести, когда можно было бы не нести тяжести. Как человеку не нести бремени легче, чем нести, так, полагаю, и ослу. И поэтому то ход из города для них и легче пути из деревни в .город, что при первом нет на них груза, но они от него свободны. А поселянин, который сидит на осле, не столь чувствительная тяжесть для него, и, нередко, щадя его, он идет рядом.
24. Но эти люди, делая себя хозяевами того, чем распоряжаться законы им не предоставляют, лишают этих измученных ослов этого облегчения, подставляя их спины этим высоко нагроможденным кучам мусору. Поселянам приходится отправляться за ними, причем некоторые подталкивают осла, и нередко те ворота, какие ведут в деревню, близко, а приходится, забрав мусору из центра города или с другого конца его, проделав тот же путь, таким образом только снова достигать нужных ворот.
25. А что еще возмутительнее, между самыми жертвами притеснения происходить состязание из-за нагрузки, при чем каждый спешит получить свой груз вперед другого. И это зло продается, о Зевс и боги! И один уходит, отдав те деньги, на которые намеревался приобрести сыру, а кто не смог заплатить, стоить и плачет, но никто не жалеет его. Между тем, что может быть более жалким, как не те, для кого замедление истекает из нужды? Из них одни получают свою долю мусора поздним вечером, другие перед заходом солнца, в то время как им следовало бы быть дома до наступления полудня.
26. Когда же ночь застигнет на пути тех, с кем это случилось, какое и откуда может явиться исцеление от несчастья, потому что, где у них кошелек, который мог бы отворить им двери гостиницы? Как когда его то и нет? Когда путь среди ночи делают опасным разбойники и ни откуда не предвидится пропитания ни им, ни ослам? Понятно, из такого стечения обстоятельств не раз возникали болезни и смерти, а если даже не это, горе и слезы их самих и их близких, оплакивавших друг друга в своей нужде.
27. А между тем это ужасно, если это делается и врагами, но еще ужаснее, когда это творится людьми, посылаемыми на спасение и помощь. Происходят и побои со стороны воинов, приставленных в этому делу, и предлог к тому: «Ты делаешь все нескоро, но ленив ты и медлителен»; в действительности: «Нет у тебя денег и мне нельзя от тебя ничего получить. Потому платись за свою незадачу».
28. И у кого есть, государь, мешки, так как они доставили из деревни пшеницу, или ячмень, или что-нибудь подобное, беды меньше. На самом деле, и тем кто привезли сено, одинаковая нужда нести ту же службу и, так как мешков у них нет, его заменяет плащ земледельца, который изнашивается от этого, крепок ли он или уже потаскан. А между тем как может снести этот убыток, земледелец которому нельзя попросить у жены другого, у которого дети наги?
29. Итак от того, что таким образом выносится: мусор, плащ у человека изнашивается скорее, чем следует, но все же он остается у него. Но грабежи привратников, чуть не доискивающихся узд ослов и других ремней и веревок и скрытых хлебов? И если не отнимет, сверх того, и самого хитона, желает считаться более милостивым. Так они поступают с входящим в город с тем, чтобы, если окажется увозящим мусор, отдать ему, но, когда он возвращается, они исчезли, а он уходит, всплеснув руками и ударив себя по лбу. И у бедняг оказывается война в мирное время, так как они нуждаются в городе, но факты внушают им, что надо избегать города.
30. Это бремя становится, государь, еще обременительнее, получив, в зависимости от времени, прибавку, ибо правители распространили его и на зиму. Прежде наступление зимы останавливало это притеснение. Но теперь холод, и грязь, и дождь, много того, другого и третьего, но передышки нет ни откуда. И нельзя получить перемирия, но те, кто видят работы, заявляют, что это противно гражданскому порядку, а все же вывозится мусор, скорее глина, кое-где и грязь. То и другое тем, кто возит хлеб, делает их мешки непригодными, и если в загрязнившееся так мешки всыпать и везти хлеб, его испортишь. А так как вред от того передается и на печеный хлеб, то доставившей терпит убыток в цене зернового хлеба.
31. Эти беды распространяют и на город беду в отношении провианта, и присоединяется четвертое зло. И теперь мы считаем: стаи мышей, змей, саранчу, мусор. Они приучаются тем убытком, что терпят, избегать город, как какую-нибудь пропасть, и искать места, где не придется терпеть подобного. Поэтому те, кому не особая нужда являться сюда, отправляются в другое место, увещевая всех, кого ни встретят, обращаться вспять.
32. В недостатках этого дела можно винить и кое-что другое, но естественны упреки и потворству правителей. Если не подвергнешь их ответственности, сочтут, что ты не очень заботишься о городах, если тех самых, которых спасаешь вооруженною силою, предоставляешь в жертву недобросовестности правителей. Не было бы им оправдания, если бы они делали такие поблажки и более бедным людям, но обвинение было бы слабее, так как нужда людей, получающих льготу, нисколько убавляла бы её ненавистность. На самом деле, до бедняков им и дела нет, — такие воздвигают дома на свои скудные средства, — но так строят они с теми, у кого всего много, кому и богатства Гигеса [9] — смех, у кого тьма верблюдов, много мулов и парных запряжек, множество коней, которых холят руки конюших, коней, которые могли бы отправлять хозяевам ту же службу с меньшим ущербом для справедливости, чем ослы, мало чем разнящиеся от околевших.
{9 Срв. orat. XXXIII (с. Tisamen.) § 16 Μίδαι πάντες.}
33. На самом деле, кони те пребывают в холе, у яслей, в горделивой воле и под тщательным уходом, а у тех, кому ослы доставляют средства пропитания, гибнет их единственное достояние. Мы же, пред взорами коих одинаково проходит и бедственность в этой среде, и необузданность в той, возмущаемся и, разражаясь словами, какие обычны в порыве скорби, пустословим. Ведь нет того, кто бы обратил на эти слова внимание и послушался бы их. Но пусть то будет нам сказано тобою, всемилостивый государь, и прояви свое попечение не о городах только, но и о деревнях, скорее же больше о последних, чем первых. Ведь поля опора [10] городов.
{10 θεμέλιος, собств., фундамент, срв. выше, о куриях, orat. XLIX § 3.}
34. И иной выразился бы, города стоят на деревнях и они им основание, из них поступают пшеница, ячмень, виноградные кисти, вино, масло, пища людям, пища прочим живым тварям. Если же бы не было ни быков, ни плуга, ни семян, ни растений, ни стад скота, городов прямо не было бы. И те, которые появились, связаны с судьбою деревень, и хорошее, и дурное состояние городов зависит от последних.
35. Нынешнее же общее безвременье вызвал недород в деревнях. И теперь все большие и малые города пребывают в мольбах о том, чтобы земля воспользовалась благосклонностью Гор. Мы знаем, что она нуждается в тех людях, которые будут ее возделывать, каковых всех надо признавать учениками Келея [11]. Итак тот, кто ополчается на их достояние, куда входят и ослы, тот ополчается на землю, а кто на землю, тот и на города, и, клянусь Зевсом, большинство их, так как и им нужны продукты земли. Ведь если увеличение благосостояния их зависит от моря, то самая возможность жить происходить от земли.