{13 Подобные факты в судьбе крупных и мелких хозяйств отмечены и в письмах Либания, см. ер. 1372, фр. 1101 (об Евагрии), ер. 1393. ер. 1413. См. еще судьбу Диания и дрр. Ер. 153 (о Марасе).}
{14 σκηπτός, ср. т. I, стр. XI 4 (ер. 471).}
{15 Срв. о серебряной утвари, т. I, стр. 120.}
46. Не должно удивлять, если такая длительность столь грозного бедствия изменила несколько отцовское благосостояние, но как он не продал с прочим и поместье, и дома, съедаемый столькими зверями. Кем же хочешь ты, чтобы стал этот человек по возвращении и что стал делать? Взяться за председательствование, при бедности, государь? Громко, однако, восстенал бы под землею Менандр, если бы узнал, что сын его по недостатку денег многим, низшим его, уступил первую роль. Но чтобы попечением он излечил раны, и уже собрав деньги, тогда явился туда? Но кто из тех, кто этого самого боялись, как бы он постепенно не поправил состояние дома, потерпит это?
47. Нужна некоторая должность, благодаря коей, воспользовавшись некоторое время свободою от повинностей. он,. уже окрепнув, приступить к ним. Ведь если бы ты сказал, что дашь простую свободу от повинностей на несколько лет, и этим подобает довольствоваться, не стану говорить о том, что последнее положение более смиренно, чем первое, и не способно удовлетворить подвергшегося такому испытанию, для тебя же эта мера не была бы предпочтительнее.
48. Очевидно, что, если он будет странствовать свободным от податей и ничем другим не доставляя от себя пользы, положение его покажется неравным, и вызовет недовольство отправляющих повинности, когда он разъезжает зрителем их расходов, одинаково освобожденный и от литургий, и от всякой службы.
49. И ты найдешь многих, которые захотят добиться того же. Их не затруднить, конечно, подыскать основания для своей докуки. Но если дать им всем свободу от повинностей, ты повредишь городам, если же никому, кроме этого, многих огорчишь. А я хотел бы, чтобы все твои поступки были безупречны, как дела богов.
50. Итак, дабы масса коринфян, из за дарованной Аристофану ателии, не избежали повинностей, а из за коринфян аргивяне, спартиаты через аргивян не стали свободны от повинностей и каждое население из прочих благодаря соседям, пусть твоя рассудительность дарует Аристофану нечто такое, что принесет ему благовидное облегчение, а прочим не дозволить негодовать при своих расходах, что они терпят несправедливость.
51. Ведь если кто будет почтен иначе, они не будут иметь претензий, что и всем оказана та же честь, но припишут это способности получившего к тому делу, которое ему придется выполнять, участие же в свободе от повинностей найдется кому расследовать и их не сочтут нахальными. Итак, дабы за дарованием не последовало ничего неприятного, окажи этому человеку благодеяние некоторым другим способом.
52. Когда же вспомнишь о деньгах из Египта и признаешь Аристофана одним из укравших, я одобряю твою ненависть, что ты ненавидишь берущих откуда не имеют права; ведь если ты гневаешься на тех, кто в прежнее время подобным образом наживались, то теперь ты не позволяешь даже помыслить о недобросовестных присвоениях; однако, государь, подвергни клеветы самому точному расследованию.
53. Так требуют законы. Нет надобности ни призывать сюда египтян, ни посылать туда обвиняемого, чтобы подвергнуть его отчету. Давно уже это обсуждено и расследовано и кто хочет знать, того осведомят официальные документы. В них он обвиняется, что получил 211 статиров, не путем грабежа или вымогательства, но в качестве вознаграждения за некоторую услугу, как выразился клеветник, — это был клеветник, — желая взять не получить.
54. Когда же один не уличал, другой даже не обвинял, а помогал обвинителю в его своекорыстии, а из друзей присутствовавшие уговорили Аристофана лучше подвергнуться неправому штрафу, чем дальнейшему суду, он так поступил, и, заняв деньги, сделал плодотворным, обманщику его бесстыдство, так как дал деньги, и казалось, он тотчас очутился в руках многих, так как пример возбуждал множество подражателей.
55. Но как никто не представлял на него претензии, передав его воинам и вестнику с приказом вести его по всему Египту, и вестнику оглашать, чтобы, если кто либо истратился на плату Аристофану, явился получить ее обратно, они отправили его. Но он, благодаря торжеству истины, одержал верх над природою египтян. Все видели, как его водили, все слышали возглас вестника, но никто не выступал.
56. А между тем, кто из тех, кто огорчен был, когда его вынуждали дать, не вернул бы в дом денег с удовольствием, тем более египтянин? Мы видим, как они не то, что даже медлят припомнить о том, что дали, но нимало не затрудняются взыскивать, чего и не дали. Но, полагаю, отсутствие хотя бы тени взяточничества и какого-либо основания к правдоподобному обвинению, принудило к молчанию и дерзость клеветника.
57. Таким образом эту сомнительную взятку нужно ли считать маленьким признаком более крупных, в которых никто не обвинил, или молчание во время оглашения тех, кто привыкли оговаривать, признать доказательством, что не правильно взведено было обвинение в малом? Ведь более естественно, что тот, кто не брал у других, не взял и этой взятки, чем чтобы позарившийся на эту воздержался от больших.
58. Каким образом, государь, корыстолюбивый почти ничего не уносить с собою из Египта. Ведь там вместе с Нилом течет и нажива, и источники её не сокрыты. А он был так жалок, и падок на деньги, и неопытен в наживе, что из за двухсот статиров решился подвергнуться позору, связанному с риском?
59. В самом деле, если бы, стремясь к получке, за-тем не имея власти к содействию кому-нибудь, он не имел и давальца, эта слабость ему в защиту. А если, будучи властен зарабатывать с разных сторон, он не пользовался силою для дохода, как мог бы он лучше проявить свое бескорыстие? Или какому государю, поручив ему управление, пришлось бы винить себя.
60. Я порадовался, когда кто то сказал со стороны обвинения, что Аристофан был в сделке с какой-то гетерой, из женщин, работающих на сцене. Я не знаю, право, каких бы речей он стал искать раньше этих, если бы он был адвокатом.
61. Разсудим: если бы я, сочиняя сейчас похвальное слово Аристофану, вместе с прочими дойдя до похвалы на тему о воздержности, так бы приблизительно развил ее: «Однако этот человек, прошедши множество стран и быв в обращении с разнообразным народом, в молодых летах, когда страсти особенно своевольно властвуют над душею, не покушался, презирая законы, на неприкосновенность супружеств, не разлучал тех, кого сочетала Гера, не расстроил брачного закона Зевса, не удовлетворил своей похоти обидою другим, но облегчал природные инстинкты среди женщин, отдавшихся во власть Афродите», скажи мне, если бы я в таких словах возвеличил этого человека, разве бы ты счел, что я не знаю методов хвалебных речей или того, как достаточно выставить на вид душевные качества?
62. Ведь если бы также Аристофан утверждал, что он философ и созерцает небесные явления и владеет этими божественными знаниями, геометрией, астрономией, музыкой, арифметикой, Платоном, Пифагором, и заявлял бы, что он поработил чувственный удовольствия и признавал себя далеко выдающимся среди прочих, естественно было бы его порицать, когда бы он оказался на деле хуже, чем ему подобало. Но если он один из риторов или, если угодно, воинов, на каком основании искать у него совершенств гиерофанта, когда надо хвалить, если он удовольствовался законными связями?
63. Я сказал бы, что не было бы грехом, если бы его заботами восстановлялись и те храмы, которые низвержены. Право, я вижу что он воздержанее немалого числа тех, кому сейчас поручено это дело, и не оскорбив никого из богов, никого не отвратил от культа им.
64. Но для какой цели лучше использовать труд Аристофана, ты сам уже, как я сказал, обдумаешь, но смягчи ему, ради Зевса, государь, суровую судьбу, обрушившуюся на него и низвергшую его в бездну унижения, и соделай ее более сносной, протяни руку измученному человеку, привязанному в искусству слова, посвященному в таинства, питомцу Пейрины [16], дорянину [17], коринфянину, жрецу Харит, заботливому к друзьям, не принявшему должности, исходившей от непочтения в богам.
{16 Источник ок. Коринфа, Pans. II 2, 3; 3, 2; Herod. Υ 92.}
{17 Isocr., Archid. § 16, p. 119 a.}
65. За какую бы только цену не купил тот Георгий [18] узреть его перебежчиком и ставшим на возвышение, откуда они наставляют старух, чтобы открыть и осмеять таинства демонов, Ино, сына её, Кабиров, Деметры? Какой бы Египет он не отдал без размышления за это издевательство? У каких бы евнухов не сделал он сильным этого человека? Будь уверен, он коснулся бы и головы Констанция, если прислонял свою к Георгию.
{18 Εp. 205, александрийский (срв. в этой речи, ниже, об Египте) епископ Георгий. Jul., ер. 10. Amm. Marc. XXII 11, 3—8.}
66. Но ни за власть, ни за деньги, ни за безопасность, ни за надежды не предал он самое благородное достояние эллинов, но и в самых судебных заседаниях, когда нужна была клятва, клялся богами, строго соблюдая свое место спартиата в строю, не поддавшись уговору, что будет спасен, но считая благочестие доблестным саваном.
67. Неужели после этого тому, для кого риск был легче перемены убеждений, не достанется никакой награды в виду нынешней поры, но ты презришь его, когда он поступит так, как он решил поступить, если ты не поможешь. Что же это? Сев на корабль, он замышляет странствовать вокруг Италии, Ливии, в океане [19]. Ничто не вернет его, ни сын, достигали понимания поэм, ни скромная супруга, ни могилы предков, ни страх смерти,ни если оставить жизнь в руках чужеземцев, ни если мертвый будет лежать без погребения. Горше всего этого считает он стенать дома.
{19 ή εξω ϋάλατχα срв. orat. LIX, § 137-8, XII, § 84.}
68. Итак твое дело, государь, изменить приговор и сделать для него слаще отечество, желанною жену, драгоценнейшим лицезрение сына, который еще при жизни отца испытывает долю сироты, а будущее его еще страшнее. Он входить в возраст, и есть опасение, как бы кто-нибудь не применил против него лукавства, а мать, домоседка, не сможет защитить его от западни извне, мысли же ребенка податливы, нужен отец.