{24 Срв. об втом эпизоде выше, orat. XX 5§ 18. 19, стр. 308 след.}
{25 Thucyd. II 4,1}
163. Таков город в надвигающихся опасностях: сохраняете в своей натуре смелость предков. рассмотрим, далее, сохранил ли он и другие качества афинян, которых принял в состав своего населения.
164. Итак, величайшего похвалою для тех является то, что они открыли общее убежище просящим у них приюта, и отовсюду стекались в Афины пришельцы; мы же, по Гомеру, далеко превосходим в этом отцов. Ведь нет города, часть которого мы не приняли бы. Но нельзя сказать о большем числе из каждого, но немногим меньше оставшихся в каждом месте мы приняли переселенцев к себе, одних — побуждаемых желанием удобств жизни, других — торговыми интересами, третьих — в целях показания своего искусства, четвертых — в целях избавиться от бедности. 165. Одних влечет пренебрежете к своему месту жительства, как худшему, других любовь к климату и бегство от него. Бегут они от своего, а любят тот, что у нас. Поэтому те, которые остаются в каждом городе, а нас посещающие, посещают на побывке своей сограждан. Со столькими со своей родины встречается каждый. 166. II если кто решит посетить нашу страну для выгоды, не для того, чтобы поглядеть на города, но для знакомства с их нравами, город удовлетворяем его рвению, освобождая его от блужданий. Сидя на нашей площади, он придет в соприкосновение со всяким городом. Со столькими людьми из каждого города вступить он в беседу. 167. И тем, которые предпочли этот город своему, не вменяется в промах, что они не живут в своем отечестве, но оставшиеся дома, завидуя им, бранят себя, что не переселились. Так предоставлено здесь всем общее соучастие в благах. И пришельцы любят, как свой, город, на который обменяли свой, и граждане не желают иметь преимуществ над пришлым людом, но с охотою оценивают достоинства пришельцев, как, конечно, сынов (земли) [26] подражая и в этом афинянам. 168. Действительно, как последние дали захваченным в Пилосе участие в имевшихся у них должностях и прибегали к их услугам в важнейших делах, так мы наилучше почтили пришлых людей и воспользовались их трудом, так что еще и сейчас дома их занимают первенствующее положение.
{26 По объяснению Forster со ссылкою на Платона, Legg. III 595 Α.}
169. Так как переселения к нам начались с отдаленных времен и не прекращались, полагаю, и не прекратятся, естественно населенность нашего города увеличилась, и это стало в нем самым очевидным признаком того, что возвышение числа жителей дело одного пифийского бога, у которого, по словам оракула, и песок сосчитан. [27] 170. Будучи столь значительным и простираясь на такое пространство, он весь, в каждой части, наполняя равномерно, и проверишь ли часть за воротами города или внутри стен, первую и ту, что за ней, дойдешь ли до средины, перейдешь ли в улицы, или перенесешь расследование на окраины кругом, все изобилуете населением в равной степени и такое количество людей, обращающихся, не исключает столько же блюдущих дом. 171. Итак, афиняне, из страха перед вторжением лакедемонян, покинув деревни, наполнили Афины и обилие населения в городе было безлюдьем для деревень, а у нас, в то время как деревни привлекают так много граждан, будто они опустели, город преуспевает в численности населения и целый день на площади настолько одинаково людно, что «в пору, когда площадь полна»—означает у нас не одну определенную часть дня, хотя в других местах это выражение, действительно, означает таковую. Так равномерность не допускает ни для какой части дня исключительная названия, но, если скажешь: «когда полна», означаешь все время. 172. Ведь подобно тому, как во всех тех реках, где течения не перерезывают скалы, поднявшиеся посреди них, течение движется на глаз одною сплошною массою, так здесь густота движущихся людей не позволяете образовываться в средине какой либо пустоте, так что у того, кто впервые очутился здесь, когда он смотрите, может возникнуть мысль, что за городом, по направлению из каждых вор от, происходите какие то празднества и, в силу особого закона, город выпускаете на них жителей, при чем они распределяются по воротам по желанию. 173. Одним может не понравиться город, что тем, кто куда-нибудь. спешит придти поскорее он создает препятствие в толпе, задерживая его встречными людьми, словно противными волнами бег корабля.
{27 Herodot. I 47. όίδα δΊγώ ψαμά&ου τάρι&μόν καϊ μέτρα #αλάσοης. Schol. Агр. Acharn. v. 3.}
174. Далее, у тех, которые видят населенность, но не знают урожая земли, может явиться опасение за пропитаете, потребное такой массе. Тому же, кто слышит о первом, а не знает о второй, может показаться удивительным, на чье пропитание он расходуется. Так, масса населения у нас подходит к земле, а к массе этой природа земли, благодаря коей мы никогда не доводимы были до того, чтобы обидеть Зевса, покровителя пришельцев, суровостью к пришельцам, хотя имея перед собою пример Рима, который скудость средств пропитания, когда такая случится, изгнанием пришлого люда превращав в изобилие, 175. Но нас земля не вынуждала к такому врачеванию и не случалось, чтобы когда-нибудь. она лишала город значительного числа жителей ради спасения остальной части населения, соблюдая, полагаю, свой древний закон прекращать, а не вызывать бедствия пришельцев, так как и сына Агамемнона, после убийства им матери, когда стремительно гнали его в его безумии по всей земле богини, которые карали юношу сумасшествием, наша земля вернула к здравомыслию: как только он вступил на нашу границу, недуг его прекратился и местность получила от этого события свое название. [28]
{28 Jo. Malal, Cihronogr., pg. 142. Strabo XII p. 535, 11 sq. }
176. Но здесь я, сам не знаю как, увлекся усладой воспоминаний о Пелопиде, но нужно вернуть речь к проверке силы города, одним удовлетворительным свидетельством коей является достаточность средств для населения, другое, яснейшее, я теперь добавлю.
177. Когда разразилась эта персидская война, к которой издавна готовилась персидская держава, и когда нужда требовала внушительных встречных подготовлений и раньше подготовления города, пригодного к тому, чтобы принять все те средства, каких требует столь значительная война, именно этот город превзошел потребности своим избытком и собрал боевые силы в свое лоно и двинул целое войско, когда требовала того нора. 178. Когда в него, как реки в море, стекались все гоплиты, все стрелки, и всадники, и кони, одни боевые, другие вьючные, всякий верблюд, всякая рука [29], так что почва была покрыта стоявшими, сидевшими, стены скрыты под навешанными на них щитами, копье и шлем видны были повсюду, все полно стука, суеты и ржанья, когда стояло в городе столько отрядов, что одни их таксиархи прибавили немалое число к населенно, вернее же собралось такое количество войска, на сколько у других не хватило бы и воды для питья, каждый принял воина так предупредительно, будто ухаживал за родственником, вернувшимся после долгой отлучки, так каждый имел земли в избытке, как будто в каждом жилище земля сама собою преобразилась в пещеру, и так можно было кормиться до сыта, как будто не человеческая воля или рука заботилась и служила, но как будто боги, какова сила богов, невидимо готовили каждый предмет. 179. Поэтому нас в особенности среди врагов бранят персы, что, явив свой город соперником доблести царя, мы нигде не повредили его рвению недостатком снабжения.
{29 Можно понимать о людях разных профессий, нужных и на войне, срв. χεΙρ έργάτις, χεΙρ ξιφονλκός и т.п.}
180. Вот почему город наш замещает государю возлюбленную [30] и, как бы отъезжая из отечества, он возвращается к нему мыслью и дает клятву возвратиться, а отсутствие свое облегчает письмами и без отдыха войны чередует с войнами, за трудами на Западе гонясь за зрелищем Востока, а вернее, за трудами на Востоке стремясь узреть наш город. Итак он не продвигался в другое место, кроме тех, куда принуждала двигаться война, но по истине нежась, будто в объятиях возлюбленной, проводил приятнейшее для себя время здесь.
{30 «город», πόλις, по-гречески женского рода}
181. Итак силой города, как в теле, можно восхищаться, а речи, которые подобает назвать умом города, разве возможно обрести здесь в небрежении, в забросе? Ведь это именно и делает великий город более почтенным и, даже если бы ему не пришлось быть столь значительным, это во всяком случае делало бы его предметом восхищения. 182. В самом деле, как в Афинах в славе и прочие вещи, триеры, морские сражения, властвование над многими, а самое значительное, стремление к мудрости, её почитание и приобретение, так и у нас ничто не лишено дани восхищения, но все в этом уступает любви к мудрости. 183. И мне кажется, бог, который разрезал землю на две половины, пожелав каждую часть украсить одинаково и, как бы на весах, сохранить равновесие, повелел Гермесу заложить здесь семена словес, не отстающие от аттических, и жезлом побудить людей стремиться к этому приобретению. 184. Поэтому, как раньше греческий мир был поделен на два города, Спарту и Афины, так теперь блага греков на два города, наш город и Афины, если грека следует называть скорее по его искусству слова, чем по его происхождению. 185. И восходят два эти светила риторики, одно освещая Европу, другое Азию. И вот, во первых, город воспринял такие качества учителей, что, если бы они не были удостоены тронов здесь, во всяком случае были бы их удостоены в Афинах. В такой степени у тех был избыток звучности, у других красоты. 186. Затем, собирались рои юношей, гуще пчелиных. Далее, никто не удалялся со стыдом, но приобретя весьма достаточно, одни оставались, другие уходили, одни тем самым, что они усвоили, привязанные узами любви к давшему городу, другие, принося свой разум своим отечествам во спасение. После того известность вернувшихся направляла к тем же обрядам других, и посылают одни детей, другие братьев, третьи соседей, четвертые знакомых, все вообще сограждан своих. 187. И вы стали митрополией Азии, сколько по преимуществам своего достоинства, столько же потому, что всем была отсюда величайшая польза. Ведь куда ни явишься, обретешь совет, вооруженный речами, и риторов, с уверенностью держащих речи, или все сподвижников здешних школ [31], или большинство, или во всяком случае таких не меньше (чем прочее число). 188. Другие искусством трибуны и помощью в процессах достигают положения судей, и мы доставляем провинциям отличных и риторов, и судей, которые, творя в городах управу своими решениями, приобретают только это одно, что являются виновниками справедливости, и уходят с пустыми руками, но увенчанные славою. И вы, зная это, строите щедро святилища Музам для пребывания в них юношей, для богинь — почетный дар, и в качестве учителей привлекаете граждан, не исключаете и пришельцев. 189. И в деле словесного искусства гуманностью сочетается и строгость. Что места заседаний предоставлены всем, показывает гуманность, а что похвалы предоставлены лишь тем, кто заслуживает их, — строгость. 190. И когда вас зовут, вы собираетесь, а когда они делают промахи, вы не покрываете их, но и превратная мысль, и неверная фигура, и испорченное слово тотчас подхватывается, общее обличение негодности поднимается со всякого места и невозможно оратору, поражаемому, пронзаемому, словно стрелами [32], утишить тревогу души невежеством слушателей, бросив взор в какое–либо место театра, но, куда ни посмотришь, всюду сидит строгий критик.