о оружия, принял должность и принес огромную пользу доверившемуся ему, — ведь он не был предателем, и отлично понимал, что им предстоит бороться с врагом, значительно превышающим силою, и что принимает участие в шатком предприятии. Но все же он предпочел худшие ожидания, лишь бы не стать изменником, скорее, чем разбогатеть, допустив себя до позора фессалийцев. 59. И он был верным и трудолюбивым правителем, еще лучшим, будучи послан править целой Фракией. Когда же противники приобрели перевес, он, не смотря на то, что волен был бежать, так как гавани были в виду, наготове суда и много было уговаривавших его к тому, не пожелал, скрывшись в пещерах или спрятавшись в лесу, жить в чуждой его натуре обстановке, но считая принуждение достаточным оправданием тому, что принял на себя должность, а тому, что не изменил, нечестность, какою является измена, отдался в распоряжение победителей и продолжения жизни лишился, но кончиною своею оправдал ту славу, какою обладал. Конфисковавши имущество умершего в незначительности состояния казненного подивился его нраву. 60. Подобает ли вас, большинство правителей, выставить в противовес одной его душе и тому, что ею устроено? Должен ли с большею справедливостью считаться счастливым отцом тот, у кого один хороший сын, или тот, у кого много плохих?
61. Но Андроник умер, порадовав вас своею смертью, а Цельз, нимало не похожий на вас, но и он питомец моих трудов, жив. Он был в состоянии надлежащим образом править гражданами, родственниками и друзьями, ни законов не преступив снисхождением к ним, и, что реже всего встречается, вместе с справедливостью сохранив и дружественный связи. И если подойти и спросить: «Чей ты ученик и от кого получил свое ораторское искусство?» услышишь, что это я и занятия у меня. Тот, кто не поколебался произнести речь в Афинах, и теперь не остается в тени. Это он именно явился туда, поддаваясь раздутой молве о городе, но когда опыт не оправдал для него этой молвы, в Лицее, в присутствии молодежи, заявил, что с ним произошло по пословице: «С коней да на ослов», что задело и город афинян, и заставило его приговором своим приглашать меня, так как они не допускали мысли, чтобы какое либо красноречие в другом месте стояло выше их собственного. 62. Оставив, далее, в стороне рассмотрение самого по себе того факта, что Цельз явился в Афины, вникни в то, с каким убеждением он туда явился. По истине найдешь ты в нем моего ученика и похожего на первых, а не на вторых, что может характеризовать его в его мнении о втором, как худом, о первом, как лучшем [1].
{1 Vаг. 1., fortasse οϋ pro g F, secundum mss. — Игра словами? В первом случае ol πρότεροι, οι δεύτεροι—поколения учеников, во втором τά προτερα9 τά δευτέρα о сравнительных качествах либаниева, антиохийского, и афинского красноречия.}
63. Так будешь ты еще порицать и хулить обучение у нас, ты, ничего не умеющий хвалить, кроме себя, и лишь злословить прочих? Такими словами наполнил ты наши селения: «Один я богат, один способен держать речи, один умею править, я обижен тем, что живу на земле». 64. А ты богат, но дурными средствами. Богат, благодаря своей строгости во взимании процентов, из за которых ты разорил немало домов, вдов не жалея, к сиротам не имея милосердия, не смягчаемый потоком слез, крича, вопя: „Продай поместье, продай рабов, продай отцовские могилы, а, если возможно, и себя". И говоря так, он сидел и брал деньги с обобранных женщин и детей. Те потом уходили, чтобы просить милостыню, а он с благоприобретенными таким образом деньгами удалялся в радости, называя себя счастливым, после наживы, худшей всякого нищенства. 65. Из-за таких процентов оставив должность, которую получил по просьбе, он пять месяцев находился ассессором при префекте и удалился не раньше, чем ограбил сверх тридцати домов, будучи разбойником, а не умеренным ростовщиком. Первому свойственно, действительно, ничего не щадить, а второму уметь иной раз оказать и снисхождение. Но смеясь перед одолжающимися у него и состраивая сперва кроткое лицо, он во взысканиях свирепее циклопа, чуть не сдирая мясо с голодных. 66. Вот какой Крез у нас, вместо Пактола пользующейся плодами своего бесчеловечия, во сне и наяву считающий проценты, всеми ненавидимый, веселый среди бедствий прочих, а при благополучии их горестный, желающий пользоваться благодеяниями, а с благодетельствующими враждуя, словно обиженный, так как боится, как бы, признав услугу, не быть доведенным до необходимости отплаты. Как же тебе не быть богатым, когда ты отнимаешь у друзей их достояние и невзгодами их пользуешься как временем, благоприятным для обогащения?
67. «Но, клянусь Зевсом, он произнес речи». Совершенно верно,.... чужие. Так породнился он браком, обманувши его, с одним поклонником красноречия, у которого была дочь девица. Знаю автора и тех семи речей, с которыми ты носишься, и как один их сочинял, а ты по-купал и силишься изобразить из себя их автора, быв лишь их исполнителем, ничем для этого не располагая, кроме звучного голоса. 68. И, будучи молодым, покупать, как любой иной товар, речи было постыдно; не так ли, о боги красноречия? Ведь прочее можно бы извинить, но покупать речи, вращаясь во Дворце и предоставляя давно свой дар слова императору для грамот, разве не достойно полного лишения чести? 69. Или, воображаешь ты, осталось скрытым, кто именно был писавший о доспехах, которые делают неуязвимым всадника, сражающегося в нем? Не так умел тот молчать о таких вещах, но, получив плату за речь, удовлетворил, сверх того, и своему честолюбию, сообщая тому, кому доверял. Α те, подобно ему, выбалтывали прочим, и ты часто излагал все знающим, будто они ничего не знали, то, о чем услышал бы, если бы они смели, с их слов. 70. О, мое несвоевременное милосердие! Недавно некто из загубленных ненасытностью этого человека во взимании процентов, просивший дать ему какое-либо снисхождение, но не достигший успеха в просьбе, решил, собрав в большом театре как можно больше граждан и пришлых людей, объявить тайну, но я воспрепятствовал. 71 .А теперь, получив благодаря мне свободу слова, — ведь если бы я тогда не удержал этого человека, пристыженный, он жил бы весь остальной век свой, впав в зависимость от слуг, а когда я спас ему независимость слова, этот юноша воспользовался ею против меня и моих и утверждает, что от моего ученья никто не стал ритором, а что сам он — самый сведущий человек. Он достиг до такой тупости, вернее же крайнего безумия, что уверяет, будто он ничем не уступает Зевсу [2] и что подобает богу уступить ему владычество над вселенной.
{2 Срв. § 63. }
72. И на это отваживаясь и за это осмеиваемый, от такого урока он нимало не останавливается, но каждый раз изобретая новую бессмыслицу хуже прежней, не замечает, что сам себя выставляет на посмешище. Большая выгода для него, что у него не было детей; ведь он показал бы себя ненавистником и детей. Теперь же немалое зло остается скрытым, благодаря судьбе, которая, заботясь о людях, делает злодея бездетным, спасая города от некоего дурного семени.
73. Ты видишь, как не подобает легкомысленно нападать? Итак, в то время, как тебе возможно было бы пользоваться известностью лучшею, чем, тебе подобает, вооружив против себя человека, ты вот какую навлек на себя.
К юношам о ковре (orat. LVIII)
1. То лекарство, какое в свое время потребно было раньше, нужно, мне кажется, и теперь, в виду недуга, снова овладевшего моими учениками, в гораздо более тяжелой форме, чем некоторые хворали раньше. И я желал бы, чтобы и излечению от него вы поддались, подобно тем, при той же действительности его и теперь. Это — слово и увещание, и убеждение, что скромность похвальнее разнузданной жизни. Нужно заметить, что я избегал попыток вразумления путем ударов и бичами, находя, что во многих случаях эта мера имеет противоположное действие, а пользу от совета, признав более действительной и более способной исправить, приступил в этой последней мере.
2. Далее, так как она дала мне достаточное доказательство своей действительности в применении в тем, кто еще не провинились, я не счел подходящим, минуя вразумление вас этим путем, искать какого-либо иного средства. Ведь, полагаю, вы не захотите показать себя хуже тех, которые своим вниманием к увещанию доставили нам и славу, и удовольствие, с каким она связана.
3. Итак, справедливость требовала бы, чтобы вы по собственной инициативе несколько убавили то зло, какое, приносимое обстоятельствами, приключилось эллинскому языку, и противодействовали, на сколько возможно, силе ветров. На самом деле, к этим бедствиям своими проступками вы прибавляете и увеличиваете невзгоду, словно те моряки, которые, в то время, как море вздымается и корабль обуреваем волнами, вместо того, чтобы стараться всячески спасти судно, своими поступками затягивают опасность и ужас положения. Так и с вашей стороны бессмысленно, пренебрегая защитою подобающего положения этого красноречия, страдающего и утесняемого, водворять порядки, способствующие его упадку.
4. В самом деле, было бы предосудительным, так как причиняло бы нам вред, если бы вы нападали на кого-либо из прочих людей, говорю о тех, кто стоять вне святилища Муз. Ведь и ремесленник пускай не страдает от юноши, находящегося в учении. Но пусть последний сохраняет к ним мирные отношения и не лишает себя того одобрения, которое встречает со стороны лиц, таким трудом поддерживающих свою жизнь, но и язык людей такого класса побуждает к похвалам себе, и настолько воздерживается от перебранки с людьми такого общественного положения, чтобы, если со стороны кого-нибудь из них последует какая-нибудь подобная выходка против него, терпеть и показывать и в этом, как велика разница между юношей, удостоившимся таинств Гермеса,и человеком из низшей среды.
5. Самым лучшим было бы это, а если ты не можешь быть безукоризнен вообще, ограничиваться в своей непорядочности бранью с золотых дел мастером, оскорблениями кожевнику, ударами плотнику, толчками ноги ткачу, таской шинкарю, угрозами торговцам маслом. Во всем этом хорошего мало и это недостойно святилищ, ежедневно посещаемых вами, но пусть бесчинство не заходит дальше этих пределов и не дерзает переступать порога их. Пускай даже случается и такое нечестие, правда, нестерпимое: юноша с юношей, поссорившись, пусть вступает в драку то голыми руками, то вместо камня прибегая к сумке. Все же мне бы служили тут утешением примеры, из которых одни я видал. о других слыхал.