(IX, 18) Но так как все, что касается меня лично, уже разъяснено, посмотрим теперь, что́ говорят гаруспики. Ибо я, признаюсь, сильно взволнован и значительностью знамения, и важностью ответа, и непоколебимым единогласием гаруспиков. Быть может, кое-кому кажется, что я предаюсь ученым занятиям больше, чем другие люди, которые делают то же; но я все же не из тех, кто наслаждается или вообще пользуется такими сочинениями, которые нас отвращают и отвлекают от религии. Прежде всего, для меня подлинными советчиками и наставниками в почитании священнодействий являются наши предки, чья мудрость, мне кажется, была так велика, что те люди, которые могут, не скажу — сравняться с ними умом, но хотя бы понять, сколь велик был их ум, уже кажутся нам достаточно умными. Даже более того, наши предки признали, что установленными и торжественными священнодействиями ведает понтификат, предписаниями относительно ведения государственных дел — коллегия авгуров, что древние предсказания судеб записаны в книгах жрецов Аполлона, а истолкование знамений основано на учении этрусков: на нашей памяти они наперед ясно предсказали нам сперва роковое начало Италийской войны, затем крайнюю опасность времен Суллы и Цинны и этот недавний заговор[1928], когда Риму грозил пожар, а нашей державе — гибель. (19) Затем, как ни мал был мой досуг, я все же узнал, что ученые и мудрые люди многое говорили и писали о воле бессмертных богов; хотя сочинения эти написаны, как я вижу, по внушению богов, однако они таковы, что предки наши кажутся учителями, а не учениками этих писателей[1929]. И в самом деле, кто столь безумен, чтобы, бросая взгляд на небо, не чувствовать, что боги существуют, приписывать случайности тот порядок и закономерность всего существующего, которых даже при помощи какой-либо науки человек постигнуть не может, или чтобы, поняв, что боги существуют, не понимать, что наша столь обширная держава возникла, была возвеличена и сохранена по их воле? Каким бы высоким ни было наше мнение о себе, отцы-сенаторы, мы не превзошли ни испанцев своей численностью, ни галлов силой, ни пунийцев хитростью[1930], ни греков искусствами, ни, наконец, даже италийцев и латинян внутренним и врожденным чувством любви к родине, свойственным нашему племени и стране; но благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов, мы превзошли все племена и народы.
(X, 20) Поэтому — чтобы не говорить подробно о деле, менее всего вызывающем сомнения, — напрягите внимание и ум (не один только слух), внемлите голосу гаруспиков: «Так как в Латинской области был слышен гул с шумом,…» Не стану говорить о гаруспиках, о том древнем учении, которое, как гласит людская молва, передано Этрурии самими бессмертными богами. Разве мы сами не можем быть гаруспиками? «Вблизи, невдалеке от Рима, был слышен отдаленный гул и ужасный лязг оружия». Кто из тех гигантов, которые, по словам поэтов, пошли войной на бессмертных богов[1931], как бы нечестив он ни был, не понял бы, что этим столь необычным и столь сильным сотрясением боги предсказывают и предвещают римскому народу нечто важное? Об этом написано: «Это — требование жертв Юпитеру, Сатурну, Нептуну, Земле, богам-небожителям». (21) Я знаю, каким оскорбленным богам нужна умилостивительная жертва, но спрашиваю — за какие именно преступления людей. «Игры были устроены недостаточно тщательно и осквернены». Какие игры? Призываю тебя, Лентул, — ведь ты как жрец ведаешь тенсами, колесницами, вступительными песнопениями[1932], играми, жертвенными возлияниями, пиршеством по случаю игр — и вас, понтифики, которым в случае, если что-нибудь пропущено или упущено, докладывают эпулоны[1933] Юпитера Всеблагого Величайшего, на основании мнения которых эти самые торжества ныне устраиваются и справляются. Какие же игры были устроены недостаточно тщательно? Когда и каким злодеянием осквернены они? Ты ответишь от имени своего и своих коллег, а также и от имени коллегии понтификов, что при этих играх ничем не пренебрегли вследствие чьего-либо невнимания; что ничьим злодеянием ничего не осквернили; что все установленное и положенное при играх было соблюдено с полным благоговением и уважением ко всем предписаниям.
(XI, 22) Итак, какие же игры, по словам гаруспиков, были устроены недостаточно тщательно и осквернены? Те игры, зрителем которых хотели видеть тебя — тебя, Гней Лентул, — сами бессмертные боги и Идейская Матерь[1934], которую твой прапрадед принял своими руками. Если бы ты в тот день не захотел присутствовать при Мегалесиях, то нас, пожалуй, уже не было бы в живых и мы теперь уже не могли бы сетовать на то, что произошло. Ведь бесчисленные толпы разъяренных рабов, созванные со всех концов города этим благочестивым эдилом[1935], внезапно ринулись из-под всех арок и из всех выходов на сцену, впущенные по данному им знаку. Твоя это была тогда, твоя доблесть, Гней Лентул, — та же, какой некогда обладал твой прадед, бывший частным лицом. Тебя, имя твое, твою власть, голос, достоинство, твою решимость, встав со своих мест, поддержали и сенат, и римские всадники, и все честные люди, когда Клодий толпе издевающихся рабов выдал сенат и римский народ как бы скованными своим присутствием на играх, привязанными к своим местам и зажатыми в давке и тесноте. (23) Ведь если плясун остановится, или флейтист неожиданно умолкнет, или если мальчик, у которого живы и отец, и мать[1936], не удержит тенсы и выпустит повод из рук, или если эдил ошибется в одном слове или в подаче жертвенной чаши, то игры считаются совершенными не по правилам, эти погрешности должны быть искуплены, а бессмертных богов умилостивляют повторением тех же игр. Но если игры с самого начала превратились из источника радости в источник страха, если они не просто прерваны, а нарушены и прекращены, если из-за злодеяния одного человека, захотевшего превратить игры в скорбные рыдания, дни эти оказались не праздничными, а чуть ли не роковыми для всех граждан, то можно ли сомневаться, об осквернении каких именно игр возвещает этот шум? (24) А если вспомнить, чему нас учат предания о каждом из богов, то мы уже понимаем, что это Великая Матерь, чьи игры были оскорблены, осквернены, можно сказать, превращены в резню и похороны государства, что это она, повторяю, с гулом и шумом шествует по полям и рощам. (XII) Итак, это она воочию показала вам, показала римскому народу все улики злодеяний и раскрыла предвестие опасностей.
Ибо к чему мне говорить о тех играх, которые предки наши повелели устраивать в дни Мегалесий на Палатине, перед храмом, прямо перед лицом Великой Матери? Об играх, которые, согласно обычаю и правилам, наиболее чисты, торжественны, неприкосновенны; об играх, во время которых Публий Африканский Старший, в бытность свою консулом во второй раз, предоставил сенату первое место перед местами, предназначенными для народа?[1937] И такие игры осквернил этот мерзкий губитель! А теперь, если кто-нибудь из свободных граждан хотел войти туда или как зритель или даже с благоговением, его выталкивали; туда не явилась ни одна матрона, боясь насилия от собравшихся рабов. Таким образом, те игры, священное значение которых так велико, что они, будучи заимствованы нами из отдаленнейших стран, утвердились в нашем городе, единственные игры, имеющие даже нелатинское название, которое свидетельствует о том, что они заимствованы из иноземных религиозных обрядов и восприняты во имя Великой Матери, игры эти устроили рабы, их зрителями были рабы; словом, при этом эдиле они стали Мегалесиями рабов. (25) О, бессмертные боги! Как могли бы вы более ясно выразить нам вашу волю, даже если бы вы сами находились среди нас? Что игры осквернены, на это вы своими знамениями указали, об этом вы ясно говорите. Какой можно привести более разительный пример осквернения, искажения, извращения и нарушения обычаев, чем этот случай, когда все рабы, спущенные с цепи с позволения должностного лица, заняли одну часть сцены и могли угрожать другой, так что одна часть зрителей была отдана во власть рабам, а другая состояла из одних только рабов? Если бы во время игр на сцену или на места для зрителей прилетел рой пчел, мы сочли бы нужным призвать гаруспиков из Этрурии; а теперь все мы видим, что неожиданно такие большие рои рабов все были выпущены на римский народ, окруженный и запертый, и не должны волноваться? Между тем, если бы прилетел рой пчел, то гаруспики, на основании учения этрусков, пожалуй, посоветовали бы нам остерегаться рабов. (26) Значит, если бы нам было дано указание в виде какого-нибудь весьма далекого по смыслу зловещего знамения, мы приняли бы меры предосторожности, а когда то, что само по себе является зловещим знамением, уже налицо и когда опасность таится в том самом, что и предвещает опасность, нам бояться нечего? Такие ли Мегалесии устраивал твой отец, такие ли — твой дядя?[1938] И Клодий еще напоминает мне о своем происхождении, он, который предпочел устроить игры по примеру Афиниона и Спартака[1939], а не по примеру Гая или Аппия Клавдиев? Они, устраивая игры, приказывали рабам уходить с мест для зрителей, а ты на одни места пустил рабов, с других согнал свободных, и те, кого ранее голос глашатая отделял от свободных людей, во время твоих игр удаляли от себя людей свободных, но не голосом, а силой.
(XIII) Задумывался ли ты, жрец Сивиллы