— На «Великую герцогиню». Наша каюта под вторым номером, — рассеянно ответила Жоржетта, не отводя взгляда от Пирса, неверной походкой пробирающегося сквозь толпу.
На душе у нее было тяжело. Как он мог даже смотреть на другую после той ночи? Ведь это была ночь любви, а не просто наслаждения!
Не в силах видеть, чем закончатся поиски Пирса, она ушла.
Глава 14
Жоржетта гневно рванула ворот рубашки, отчего пара пуговиц отскочила и со стуком ударилась о зеркало. Но ей было все равно, к тому же свидетелей не было. Она была одна в маленькой неприветливой каюте, обшитой темным деревом.
Никогда в жизни она не чувствовала себя такой униженной, как в те несколько мгновений, когда следила за своим мужчиной, отправившимся на поиски туземной потаскушки.
Сбросив рубашку, Жоржетта поспешно схватилась за тугую повязку, чтобы освободить груди. Она так тяжело дышала от ярости, что боялась взорваться, если не обретет свободу.
Как всегда в такие моменты, она ощущала боль и потому старалась разбинтовывать груди как можно осторожнее. Растерев их, она расслабилась и впервые обратила внимание на свое отражение в узком высоком зеркале, вставленном в простенок.
Она больше не считала груди — эту чисто женскую часть тела — чем-то не стоящим внимания, как до встречи с Пирсом, а сегодня окончательно изменила свое мнение. Обнаженные груди островитянок казались мужчинам привлекательными, а значит, ее груди должны нравиться и того больше. Определенно, они выглядят полными и совершенными по форме.
Это же надо такое выдумать! Выставить себя на всеобщее обозрение! В цивилизованных странах даже последняя проститутка одета куда приличнее! Жоржетта вспомнила, как девушки извивались в танце, как имитировали интимные движения, как голая нога то и дело показывалась в разрезе юбки до самого бедра. И на них вообще не было обуви! Неудивительно, что мужчин охватывает похоть при виде всего этого! А когда-то мисс Причард проповедовала, что даже показать лодыжку под приподнятыми юбками — уже верх неприличия!
Повинуясь внезапному порыву, Жоржетта сбросила оставшуюся одежду и обувь, чтобы как следует рассмотреть себя в зеркале. Для начала она вытянула ногу и повернула ее влево-вправо, найдя стройной и длинной. Ничуть не хуже, чем у туземок… даже лучше, решила она.
Правда, у островитянок было одно бесспорное преимущество — роскошные волосы, густые и длинные, похожие на черные шелковые шали. Ее собственная шевелюра теперь оставляла желать лучшего.
— Во всем виноват Пирс, это из-за него я должна была отрезать волосы! Бьюсь об заклад, он уже в объятиях своего «цыпленочка» под каким-нибудь кустом!
Жоржетта резко отвернулась от зеркала, и взгляд ее упал на конверт с деньгами. Даже после оплаты проезда там еще оставалось немало — тысячи долларов. Мысль о новом вояже наполнила девушку тоской, но что оставалось делать? Или терпеть скуку долгого морского путешествия, или торчать на забытом Богом островке, полном похотливых язычниц. Третьего было не дано. На миг Жоржетта пожелала Пирсу опоздать к отплытию. «Без денег ему век отсюда не выбраться», — мстительно подумала она. Допустим даже, он заразится какой-нибудь местной болезнью… проказой, например.
— Поделом тебе будет, Пирс Кингстон! И вот еще что: даже если у тебя хватит разума явиться на борт, я не собираюсь больше мучить свое бедное тело, затягиваясь днем и ночью. Пусть жизнь сама откроет тебе глаза!
В стену постучали, и девушка сообразила, что говорит во весь голос.
— Прошу прощения! — громко извинилась она, не чувствуя, однако, никакого раскаяния.
Она затолкала в сумку длинную полосу материи — свою нагрудную повязку — и надела только рубашку, застегнув оставшиеся пуговицы. В его теперешнем состоянии, весь пропахший ромом и туземками, Пирс вряд ли заметит изменения в ее одежде.
Жоржетта прикрутила пламя в лампе и в темноте забралась на верхнюю койку. Там она крепко обхватила подушку и устроилась поудобнее, приказав себе забыть о лживом негодяе. Она надеялась уснуть без сновидений, но в конечном счете не уснула вовсе и лежала в нервном напряжении, вздрагивая от каждого шороха, снова и снова спрашивая себя, придет ли Пирс.
Наконец раздались какие-то звуки, приблизились к двери каюты и превратились в тяжелое шарканье ног и перешептывание. Дверная ручка заходила ходуном.
— Заперто! — сказал кто-то приглушенно и тихо постучал.
У Жоржетты не осталось сомнений, что это Пирс в компании какого-нибудь выпивохи или, еще того хуже, своего полуголого «цыпленочка». Она не двинулась.
Стук повторился, на этот раз много громче. Негодяи решили перебудить весь корабль! Проклиная все на свете, Жоржетта полезла вниз со своей койки. Она яростным рывком распахнула дверь, и взгляду ее предстал Пирс, висящий между двумя незнакомцами, которые сразу же уставились туда, где груди девушки распирали рубашку. Она поспешно отступила в темноту каюты.
— Это ваше? — наконец спросил один из мужчин.
— Боюсь, что так.
При звуке ее голоса болтающаяся голова Пирса рывком приподнялась.
— Ласточка?.. — нерешительно спросил он, опустил голову и снова поднял. — А я думал… я думал, мы так и не встретимся…
С этими словами он осел на пол.
— Это ж надо! — заметил один из сопровождающих. — Он целый вечер плакался, что ласточка упорхнула навеки, а вы, значит, честно его ждали? Ничего себе шутка вышла!
— Да ладно тебе! — отмахнулся второй, не сводя глаз с рубашки Жоржетты. — Смотря какая ласточка, а то, знаешь ли, и один вечер покажется как «навеки»! Что ж, мэм, принимайте!
Они свалили Пирса в объятия Жоржетты, попрощались и ушли. Девушка едва устояла на ногах под свинцовым весом его бесчувственного тела. Ей пришло в голову, что надо бы уточнить, в самом ли деле он весь вечер просидел за бутылкой, а не пролежал с местной красоткой, но у нее не хватило смелости окликнуть его собутыльников. Впрочем, она и без того им верила.
— Чтоб тебя! — сказала она с напускной строгостью, прислоняя Пирса к двери, но не могла удержаться от радостной улыбки.
Он остался ей верен, дорогой, милый! Даже его пропитанное дешевым ромом дыхание не было неприятно ей в эту минуту.
— Пойдем, я тебя уложу.
Жоржетта обхватила Пирса за плечи и как следует ткнула под ребра, чтобы привести в чувство.
— Послушай, — повторила она громче, — шевели ногами!
Как большая марионетка, он дернул правой ногой и поставил ее впереди левой.
— Молодец… умница, — похвалила девушка и отвернулась, чтобы запереть дверь.
В тот же миг Пирс рухнул ничком, увлекая ее за собой. Она приземлилась сначала ему на спину, потом свалилась на пол, на то, обо что он только что споткнулся. Это были ее брюки, которые она в порыве ярости бросила на пол. Ну ладно, допустим, это ее вина, но как теперь поднять Пирса?
— А я упал, — сообщил тот таким тоном, словно это могло укрыться от ее внимания, и захихикал.
Это было так уморительно, что она едва не разразилась громким смехом, но вовремя спохватилась.
— Я сегодня хватил лишнего…
— Во всем! — заметила Жоржетта, поднимаясь на колени и приподнимая его. — Надеюсь, твой цыпленочек тебя не разочаровал?
— Ласточка, счастье мое, ты же не думаешь, что я мог…
И без дальнейших слов Пирс просунул руку ей под рубашку, на грудь. Она ахнула. Он отдернул руку.
— Ласточка? — с сомнением спросил он. — Это правда ты?
Шаря в темноте, он снова коснулся груди Жоржетты, и она вскочила, словно подброшенная.
— Пирс, ты должен встать! Давай вместе!
К ее удивлению, он вдруг без усилия поднялся на ноги, как если бы внезапно протрезвел. Секрет такой внезапной перемены стал ясен Жоржетте, когда к ее груди снова потянулись его руки. На этот раз она не нашла в себе сил ни оттолкнуть их, ни отпрянуть. Сладкая дрожь прошла по ее телу при этом — первом за отчаянно долгое время — прикосновении.
— Это и в самом деле ты! — вполголоса заключил Пирс, привлекая ее ближе.
В этот момент Жоржетта не думала ни о чем, она просто позволила себе расслабиться в его объятиях, прильнуть к нему и забыть о том, что их разделяло. Объятие стало крепче, губы коснулись губ, потом отстранились, словно из страха разрушить этим прикосновением хрупкую реальность. У девушки вырвался невольный вздох сожаления.
— Моя ненаглядная, моя драгоценная Ласточка, я думал, что потерял тебя навсегда, но ты вернулась, ты снова со мной!
На этот раз губы прильнули к ее губам жадно и требовательно, в поцелуе была уже не нежность, а страсть. Руки блуждали по телу, едва прикрытому рубашкой, и со внезапным чувством отрезвления Жоржетта поняла, что надо немедленно остановить Пирса. Они не имели права ни на что, пока не высказана вся правда, пока не раскрыты все карты. А пока это был очередной обман с ее стороны и очередное заблуждение со стороны Пирса.
Но потом безумие вернулось, и она страстно пожелала, чтобы небеса подарили ей эту ночь, одну-единственную ночь, в обмен на клятву утром объяснить наконец все. Уверив себя, что молитва принята благосклонно, Жоржетта обняла Пирса за шею и погрузила пальцы в его волосы, отвечая на поцелуй. Она ощущала жар его тела и то, как оживает его мужская плоть от ее близости. Ее омыла волна ответного жара, бедра свело от давнего, но так и не ставшего привычным желания.
Наконец Пирс отстранился.
— Мне солгали, — прошептал он, — мне гнусно солгали! Когда я спросил, здесь ли ты, мне ответили ложью. Но я знал, ты где-то рядом, я это чувствовал всем сердцем. Все, что было нужно, это догнать тебя — и вот я здесь. Скажи, ты любишь меня? Любишь так же сильно, как я тебя?
Речь его была по-прежнему не слишком внятной, но тон поражал искренностью. У девушки сжалось сердце. Пирс только что сказал, что любит ее, и она тоже любила его, всей душой и всем сердцем. Но она предала его и покинула. Чем могла она возместить это? Только верностью и любовью.
— Да, я люблю тебя, но… — начала она, решив признаться во всем.