Лу Цзюньи читала о подобном. Раствор из черного риса. Такой готовили из смеси извести, клейкого черного риса и измельченного камня или керамики. Он способен вынести землетрясения, пожары, войны, ему не страшны были ветра и время. В Великой Сун такой материал использовали для самых важных укреплений: массивных городских стен, сторожевых башен и больших неприступных гарнизонов.
И здесь, для темницы, расположенной в самом сердце Внутреннего города Бяньляня, неподалеку от императорского дворца.
Лу Цзюньи незаметно коснулась неровной поверхности стены. Вблизи серебряные прожилки, торчащие волнистыми узорами, казались куда… ч ' уднее. Они были гладкими и серебристыми, с собственной текстурой и причудливыми узорами на фоне шероховатого черного раствора… Казалось, что раствор просто насыпали вокруг них…
Лу Цзюньи отпрянула от стены, словно обжегшись.
– Верно. Стены здесь отделаны камнями гунши, их оставили в естественном виде перед тем, как залить раствором, – заговорил Цай Цзин прямо у нее за плечом, так близко, что она могла ощутить его дыхание на своей шее. – Вполне объяснимая предосторожность для подобной темницы, не думаете?
Для подобной темницы. Она использовалась, чтобы запереть в ней людей вроде… вроде Фань Жуй…
Фань Жуй, заклинательницы жэнься, обладающей навыками совершенствующегося.
Разумеется. А где же еще, как не в такой Яме, держать до, несомненно, неизбежной казни тех, кто обладает развитыми навыками совершенствующихся, если их сочли угрозой империи?
Она никогда раньше не задавалась этим вопросом. И как же она только не додумалась? Разве обычная тюрьма сумела бы удержать монаха с невероятными навыками? Она подумала, что даже представить не могла подобного человека в роли негодяя. Те, кому рукой подать было до просветления, как правило, жили отшельниками на скрытых облаками горных вершинах, далекие от всего мирского.
И все же ей попадались монахи вроде Лу Да. Фань Жуй, несомненно, была куда способнее и обладала поистине развитыми навыками совершенствующегося… Но империя, как и в случае с Лу Да, сочла ее угрозой, несмотря на ее дисциплину и ее опыт. Реальность не соответствовала ее стереотипам.
– Что произойдет, если… – Лу Цзюньи собирала воедино разрозненные мысли. Она неделями корпела над этими таинственными трудами, к тому же на ум приходила история Цай Цзина о сорока семи погибших в Аньфэньском монастыре. Если бы на эти стены воздействовали чем-то иным, нежели обычным долотом, – пламенем, алхимией или одной из взрывчаток Лин Чжэня, то тогда последствия были бы…
Совершенно непредсказуемыми. Все обернулось бы ужаснейшим ночным кошмаром для любого, кто бы ни попытался это сделать.
В этой темнице вполне мог находиться и тот легендарный монах, который тренировался не один век, опытный ученый, способный проникнуть во все тайны Вселенной.
– Вы правильно предположили, – пробормотал Цай Цзин и отошел.
Раздался лязг железа – где-то в глубине, в конце потайного туннеля, отворилась дверь. Солдаты отправились внутрь и тотчас же вернулись обратно, ведя посередине в окружении по меньшей мере пяти лезвий…
Лу Цзюньи не признала бы их. Тощие и грязные, от них несло смрадом их собственных испражнений… запястья и лодыжки были надежно закованы в цепи, а шеи вытянуты вперед. Покрытые корками грязи волосы скрывали их лица. Вокруг жужжали нетерпеливые мухи. Один глаз Лин Чжэня раздулся до размеров апельсина и потемнел от запекшейся крови.
Ужас превратил разум Лу Цзюньи в ничто.
«Пусть они виновны, но разве можно с ними так? Разве можем мы тогда считаться цивилизованным государством…»
Фань Жуй плотно заткнули рот кляпом. Стражники знали, что с опытной заклинательницей жэнься шутки плохи.
Оба заключенных щурились и моргали, пытаясь закрыться от яркого дневного света. Когда же они последний раз видели что-то за пределами темницы, где их заперли? Еще больший ужас обуял Лу Цзюньи, когда она поняла, что в Яме, покрытой камнями гунши, не было окон. Равно как и воздушных отверстий, ведущих наружу.
Слезящиеся глаза Лин Чжэня наткнулись на Лу Цзюньи. Он непонимающе уставился на нее. Фань Жуй, казалось, приспосабливалась к свету куда медленнее, взгляд ее блуждал, словно она видела все и вместе с тем ничего одновременно, пока она не заметила Цай Цзина и не уставилась на него.
Солдаты вывели пленников на середину открытого пространства и поставили обоих на колени, послышался звон цепей. Лин Чжэнь едва не упал лицом прямо на камни, но один из стражников тотчас же резко поднял его. Как только заключенных представили, стражники отступили назад, но лишь на расстояние вытянутой руки, держа клинки наготове.
Цай Цзин обошел их, внимательно разглядывая. Лин Чжэнь потупил взгляд – не то из уважения, не то из страха, а быть может, из-за того и другого вместе. Реакция Фань Жуй была куда более недвусмысленной.
Сердце Лу Цзюньи забилось чаще.
«Пожалуйста, пусть советник не заметит, – безмолвно взмолилась она. Столь дерзкое неповиновение, пусть и было вполне оправданным, но неумолимо повлекло бы за собой наказание для всех них. – Быть может, если она не сможет разговаривать, то и не погубит всех нас…»
Эта мысль ощущалась чрезмерно жестокой.
Цай Цзин встал перед ними, взирая на них сверху вниз. Весь двор будто затаил дыхание.
– Я слышал, что вам знакома моя спутница, госпожа Лу, – наконец спокойно произнес он.
Лин Чжэнь на мгновение приоткрыл рот, словно вспоминал, как разговаривать. Он перевел взгляд с Цай Цзина на Лу Цзюньи и обратно.
– Да, господин советник, – пробормотал он, голос его звучал прерывисто и очень тихо.
– Она посоветовала мне дать вам с женой второй шанс, чтобы вы смогли умело и преданно послужить империи. Поведай-ка мне, ученый Лин: вы этого шанса… заслуживаете? Если бы вас попросили, посвятили бы вы каждую частичку себя благу государя и страны?
И вновь Лин Чжэнь перевел взгляд с одного на другого; на сей раз в нем сквозило смятение.
«Пожалуйста», – безмолвно взмолилась Лу Цзюньи. Если Лин Чжэнь плюнет на это предложение… разве он мог так поступить, но, если он откажется… она рисковала не только своей жизнью, когда сообщила их имена советнику.
– Служить вам для нас великая честь, господин советник, – сказал Лин Чжэнь.
Лу Цзюньи с облегчением выдохнула.
Но Цай Цзина не так-то просто было уважить. Разумеется, нет. Он принялся расхаживать между заключенными со сцепленными за спиной руками.
– Ученый, занимающийся зажигательными веществами, и заклинательница жэнься со способностями в алхимии, – рассуждал он. – Эксперименты с огненными порошками и камнями гунши. Госпожа Лу оказалась весьма смышленой, раз посоветовала вас. Все прекрасно, за исключением того, что эксперименты вы проводили вопреки воле своего государя и повелителя.
– У нас и в мыслях не было… проявить неуважение… – выдавил Лин Чжэнь. – Господин советник, наши знания ваши. Полностью.
– Не уверен, что ваша жена того же мнения. Да и ты, быть может, льешь мне в уши сладкую ложь, – улыбнулся Цай Цзин. – А вы друг друга стоите, верно? Такое совершенное сочетание алхимических навыков. К счастью, это также значит, что вас двое, – он кивнул солдатам. – Освободить мужа и привести его в порядок.
Выражение лица Лин Чжэня колебалось между ужасом и неверием, когда наручники соскользнули с его запястий и с грохотом упали на камни, и, прежде чем он свалился сам, стражники подхватили его и, шатающегося, подняли на ноги. Но он собрал все оставшиеся силы, чтобы заговорить и вновь начать умолять.
– Господин советник, прошу вас, моя жена не виновна. У нее выдающиеся способности, и мы можем сделать работу для вас вместе…
– Эту работу вам придется выполнять поодиночке, – объявил Цай Цзин. – Видишь ли, пока один из вас остается в этой темнице, второй будет на коротком поводке. Это особенно касается твоей благоверной. Выйти она сможет на следующей неделе, когда ты вновь окажешься в кандалах и когда она поймет, что любое ее неосторожное слово может стоить тебе жизни. Так что поаккуратнее со своими проклятиями, заклинательница жэнься, – добавил он, обращаясь к Фань Жуй, и радушно кивнул ей. – Строгая алхимическая наука. Госпожа Лу будет докладывать мне о вас обоих и будет следить за вашим поведением.
Он поправил свои одежды и уже было собрался уйти, как вдруг повернулся.
– Ах да. Стоило бы напомнить вам, что смерть – далеко не единственное наказание. Ученый Лин, я ожидаю от тебя беспрекословного послушания. Один твой неверный шаг, и у меня найдется множество способов, как приструнить тебя с помощью… твоей прелестной женушки.
Сказав это, он выудил из-за пазухи кинжал, подошел к Фань Жуй и схватил ее ухо, выглядывавшее из-под грязных волос.
Одним движением он полоснул лезвием.
Фань Жуй дернулась от боли, выгнувшись дугой в кандалах, а Лин Чжэнь закричал: то был громкий долгий крик агонии, который эхом разнесся по этой проклятой арене смерти.
Цай Цзин бросил ухо на землю вместе с клоком волос. А после достал платок, вытер пальцы, кинжал и кинул ткань туда же.
– Надеюсь, все усвоили урок. Подчиненные в вашем распоряжении, – обратился он уже к Лу Цзюньи и спокойно зашагал прочь, прямиком к чудовищным воротам темницы.
Глава 10
Лу Да сидела на краю тренировочного поля, обливаясь потом под палящими лучами солнца, и таращилась, как сестрица Линь тренирует Стальную Зеленую Змейку и Железного Вихря.
«Железо против стали», – Лу Да хихикнула над удачно подобранными прозвищами товарищей.
Их стили были совершенно разными. Лу Да подумала, что ничего плохого не случится, если она немного потешит себя, наблюдая за тем, как они доводят друг друга до отчаяния. Стальная Зеленая Змейка ей нравилась, пусть и была из богатеньких, да еще и дерзкой впридачу; Железный Вихрь – тоже вполне себе неплохая, хоть порой та еще заноза. Но Лу Да не ощущала за собой вину из-за того, что собиралась потешиться над тем, как одна из них чуть потреплет другую.