Она зашагала к общей площадке за постройками, где стояли грубо сколоченные столы для совместных пирушек в хорошую погоду. Быть может, ей удастся раздобыть что-нибудь из еды и набить живот мясцом, а не мыслями.
Несмотря на прежний промысел Сунь Эрнян или же именно из-за него ей поручали львиную долю провизии, и Лу Да как раз застала ее за помешиванием мяса, которое тушилось на открытом огне. Она дала Лу Да немного оставшихся булочек, потому что та не поносила и не разбрасывала ее еду, в отличие от некоторых, и Лу Да с тарелкой направилась к одному из столов. Их премудрый Тактик сидел там в одиночестве, потягивая из чашки прозрачный бульон. На скамье подле него покоилась медная цепь – его любимое оружие. Не иначе как У Юн решил подкрепиться перед тренировкой.
– Мудрец, – поприветствовала его Лу Да, перекинув ногу через скамью и устроившись поудобнее.
– Сестрица Лу, – кивнул У Юн. Выглядел премудрый Тактик донельзя забавно, но Лу Да это было по нраву. Тощий и костлявый на фоне крупной Лу Да, У Юн напоминал чрезвычайно красивый и смышленый скелет, обрядившийся в человеческую кожу, с глубокими глазами, высокими скулами и узловатыми локтями. Поскольку у того не было повязки на голове, на всеобщее обозрение торчали коротко подстриженные волосы. Лу Да в жизни не видела, чтобы кто-то нарочно остригал шевелюру, разве что монахи – те полностью или частично брили головы, но никаких предписаний о коротких прическах не существовало. Его до чертиков странные волосы казались еще чуднее из-за их коричнево-золотистого цвета – Лу Да никогда не спрашивала, сами ли они так растут или У Юн осветляет их с помощью уксуса и трав.
– В чем дело, Татуированная Монахиня? – покосился на нее У Юн.
Ох, ну это в духе Мудреца – так хорошо разбираться в людях. Лу Да на это лишь хмыкнула.
– Ну же, – У Юн подался вперед, положив руки на стол. – Можешь со мной поделиться. Все ведь из-за трений между сестрицей Ван и нашей новенькой сестрицей Линь? Знаю, вы с ней близки.
Лу Да моргнула. Она не замечала никаких трений между вождем и сестрицей Линь. Но если У Юн говорит, что они есть, значит, и вправду есть…
– Ты не совершишь ничего постыдного, если поддержишь сестрицу Линь, – продолжал У Юн вкрадчивым, почти заговорщицким тоном. – Сестрицу Ван порой нужно подтолкнуть к тренировкам, как и всех нас. Сестрице Линь виднее, верно? Какую бы тактику она ни выбрала для сестрицы Ван, не сомневаюсь, что это лишь пойдет всем на пользу.
«Вот уж точно правда», – подумала Лу Да.
– Скажи ей, что она может на тебя положиться. Самой же легче станет, – подбодрил ее У Юн.
– Да я очень зла на сестрицу Линь, – выпалила Лу Да.
– А? – брови У Юна взметнулись вверх. – И почему же?
– Она все откладывает мои тренировки с божьим зубом. Я же ни в жизнь лучше не стану, если она не будет меня обучать! Все остальные думают, что я никуда не гожусь. Но это же совсем не так. Я вон кому хочешь голову снести могу! – Лу Да ударила посохом по краю стола, кроша дерево.
У Юн даже не дернулся, лишь улыбнулся.
– Вот тут ты заблуждаешься, никто и подумать о таком не посмел бы. За кого ты нас считаешь?
– Раз так, то почему ты не берешь меня на ограбление на следующей неделе? За подарками ко дню рождения советника Цая? – не унималась Лу Да. – Сестрица Сун тоже не брала меня с собой на последние вылазки. Прямо сейчас близнецы Чжан и сестры Тун промышляют контрабандой вместе с Ли Цзюнь и Ван Динлю, но никто не захотел взять с собой бедную Лу Да.
– Да брось ты, тут же все, как белый день, ясно, – возразил У Юн.
– Да? И что же тут ясного?
– План кражи подарков – моя идея, мы все переоденемся в беззащитных торговок, даже мы с Жуанем Седьмым. Тут все дело в хитрости. Надеюсь, что до драки не дойдет. Сестрица Лу, ты замечательная, но, даже прикинувшись торговкой, все равно всех распугаешь, а нам нужно застать их врасплох. А наши лодочники не взяли тебя с собой, потому что там-то все на воде будет, а ты плавать не горазда. Мы в твоей силе не сомневаемся, сестрица, клянусь тебе! Если дойдет до войны с властями и поджога городов, нет никого, кого мы хотели бы видеть в первых рядах больше, чем тебя.
Лу Да тут же оживилась:
– Мы начинаем войну?
Раздался смех У Юна.
– Пока нет! Но если начнем, то лишь во благо народа. Ну, все, иди к сестрице Линь и расскажи ей, что тебя гложет.
– Хм-м-ф-ф-ф, – с подозрением поморщила нос Лу Да. – Говорят, что ты сладких речей мастер. Ты же сейчас не пытаешься против меня их в ход пустить, чтобы внушить мне, что я сама захотела с сестрицей Линь помириться?
У Юн откинулся назад и продолжил потягивать бульон из чашки.
– Даже если и так, то лишь ради благого дела. Ты ведь любишь сестрицу Линь, вот ступай и поговори с ней.
Лу Да побрюзжала для виду, но, слизав оставшиеся крохи с тарелки, встала и пошла делать то, что ей сказали.
Сестрицы Линь, однако, в комнате не оказалось. Не оказалось ее и на общих площадках, и на тренировочном поле – там были лишь У Юн, в одиночку упражнявшийся со своей цепью, да трое разбойников, выполнявших показанные сестрицей Линь упражнения черт знает как, без особого энтузиазма. Уже со второго взгляда Лу Да стало ясно, что это те чертовы Три Блохи.
Лу Да фыркнула про себя. Ей сложно было поверить, что эти бестолочи в самом деле сподобились потренироваться.
Ян Сюн, Ши Сю и Ши Цянь оказались в Ляншаньбо после позорной череды краж, поджогов и убийств – преступления шли одно за другим, чтобы скрыть все, к чему успели прикоснуться загребущие руки Ши Цянь. И все то время они кричали при каждом удобном случае, что собираются пополнить ряды «великих сучек – героинь Ляншаньбо», до тех пор, пока вся округа от Сицзина до Хэнцзина не стала проклинать доброе имя Ляншаньбо. И пока стан Ляншаньбо не стал единственным местом, куда они могли податься.
Лу Да была о них невысокого мнения. Поливать дерьмом славу Ляншаньбо, угоняя скот и поджигая гостиницы! Ужасное оскорбление. Да разве такое под стать герою? Лу Да радела за то, чтобы за уши их отправить к судьям на съедение, которые заклевали бы их, точно стая ворон. Но разве кто-нибудь ее послушал? Пожалуй, ее переплюнула Чао Гай, поразив всех предложением выставить головы всей троицы на пиках в назидание другим, дабы больше никто не смел покушаться на славу Ляншаньбо.
– Наше доброе имя дороже золота, – заявила она. – Наше доброе имя – это все.
Лу Да не была до конца уверена в серьезности намерений Чао Гай. Но Сун Цзян с остальными вмешались, настояв на помиловании этой троицы и заявив, что тем нужно дать шанс, и если они окажутся среди правильных людей, их энергию можно будет направить в нужное русло.
Шанс? Да Лу Да была готова дать руку на отсечение, что Ши Сю семь раз пырнула ножом любовницу мужа Ян Сюн, да еще и служанке ее голову отрезала, а после попыталась все свалить на бедного продавца каши, которому не посчастливилось наткнуться на их тела. И это еще до того, как они сбежали, спелись с Ши Цянь и вместе стали промышлять кражами и поджогами.
И все же сестрица Сун была права, верно же? Здесь, в Ляншаньбо, можно было получить второй шанс. Будь иначе, куда бы еще тогда могли податься подобные Лу Да клейменые преступники, вне зависимости от того, сколь благородными были их мотивы? Три Блохи в ногах ползали, вымаливали прощение и давали все мыслимые и немыслимые клятвы, что перестанут воровать и убивать, если только это не послужит великой миссии Ляншаньбо. А теперь они, хоть и никто их не заставлял, отрабатывали боевые приемы, так что, кажись, сестрица Сун оказалась права.
Гора могла стать вторым шансом для каждого. Даже сестрица Линь и та, казалось, ко всем относилась одинаково и спуску на тренировках никому не давала.
Да только не были они одинаковы! Лу Да же была ее названой сестрой, да и убила не так много людей, как эти блошки. Или как Ли Куй, или как семейство Чжан, которые брали людей на паром лишь для того, чтобы потом выбросить тех за борт, или как Сунь Эрнян с Ли Ли, которые вообще человечиной не гнушались. Что ж, по крайней мере, Лу Да убивала только по очень весомым причинам.
У Юн был прав. Ей нужно было поговорить с сестрицей Линь, но куда она запропастилась? Лу Да развернулась и заковыляла от тренировочного поля обратно вверх по склону, угрюмо отгоняя от себя противную мошкару, которая так и жаждала присесть на ее вспотевшую кожу. Да куда на этой проклятой горе могла пойти Линь Чун?
Когда Лу Да подошла к хижине Чао Гай, она услышала голос сестрицы Линь.
– Это вновь случилось, – говорила она. – Но я не… Я думаю, что поступила неправильно.
Что случилось? Лу Да замедлилась и принялась вслушиваться.
– Расскажи, – мягко ответила Чао Гай.
– Ну, это случилось не когда я пыталась показать… не когда я была в состоянии боевой медитации. Да, честно сказать, я и не пыталась победить. Но я думаю, что ошибалась. Мне кажется, я чувствовала это все время, я просто… я все заставляла себя не обращать внимания. И я свыклась с этим. Воспринимала как постоянное жужжание мелких букашек над ухом. Когда сестрица Лу взялась за свой божий зуб… Я поняла, что это чувство никогда не исчезало.
– Что произошло, когда ты почувствовала его силу? – спросила сестрица Чао.
– Это было повсюду. У меня под кожей, в моей голове, и я просто не могла это игнорировать, но потом, когда она запечатала его силу, я поняла. Это никуда не делось. Это никогда не исчезало.
– Эта сила ни злая, ни неправильная, – сказала Чао Гай. – Это тебя беспокоит?
Лу Да подкралась к углу хижины и выглянула из-за него. Сестрица Линь с сестрицей Чао стояли на скалистом выступе позади на фоне чистого голубого неба. Горный ветер трепал косу Линь Чун и свободное, похожее на монашескую рясу одеяние Чао Гай.
Сестрица Линь глядела на небо. Чао Гай посматривала на нее, не нарушая воцарившуюся тишину.
– Сама не знаю, – наконец выдала сестрица Линь. – Что все это значит? Ты рассказала мне, что об этом думают заклинатели. Но… что думаешь ты?