– Ты вступила в связь, – ответила Чао Гай. – Если мы примем мнение заклинателей, согласно которому божьи зубы сами по себе не несут в себе силы, но лишь выступают связующим звеном… Думаю, это будет не слишком далеко от истины. Все, что мы знаем об окружающем нас мире, – лишь маленькая часть одной картины, рассмотреть которую целиком мы не в состоянии. Обладай мы более глубокими познаниями обо всех таинствах мира – о том, как из семечка вырастает деревце, как мы видим сны, как солнце висит в небе, как мертвые могут говорить с живыми или же как у обученных людей выходит развивать навыки совершенствующихся, – я думаю, нам бы открылось, что все это части единого целого. Универсальное понимание, мозаика, которую можно собрать из любых фрагментов.
Лу Да нахмурилась. У нее не было намерения подслушивать. Но ведь это… речь ведь о божьих зубах. Как они могли скрывать это от нее? От нее, единственной среди них, кто обладает божьим зубом! Почему же сестрица Чао говорит так, словно это ничего не значит? Как будто в этом не было никакой силы?
Что-то сильно сжалось внутри Лу Да, как будто чья-то невидимая рука сдавила все ее внутренности.
– Ты меня совсем запутала, – проговорила Линь Чун, стоя на выступе. – Я не философ. И уж наверняка не владею навыками совершенствующегося.
– Думается мне, уж больно ты серьезно относишься к этому званию. И считаешь, что в твоей жизни нет места этому…
– Так и есть, – сказала Линь Чун. – Я наставник по боевым искусствам. В облаках витать не привыкла и духовными практиками сроду не занималась.
– Твои тренировки сами по себе являются духовными практиками. Как думаешь, почему буддизм предписывает посвящать себя какому-либо боевому искусству? Но я не совсем то имела в виду. То, что принято называть навыками совершенствующегося… Это не какое-то особое умение, которым либо можно овладеть, либо нет. Все как с боевыми искусствами. Между одним неуклюжим ударом и уровнем мастерства, которым владеешь ты, пролегает огромная дистанция – нельзя сказать, что кому-то это дано, а кому-то нет, все зависит лишь от степени подготовки.
– Хочешь сказать, мне следует считать себя новичком в… чем бы это ни было?
– Нет, я хочу сказать, что ты уже давно им являешься.
Легкий ветерок прошелестел над выступом, нарушая тишину.
– Я уже рассказывала, что, когда тренировалась в монастыре, также обучалась этим навыкам, – сказала Чао Гай. – То, о чем ты рассказываешь, я воспринимаю не как внезапное открытие, а лишь как укрепление мышц. Обострение чувств. Внутреннюю силу, что, переливаясь по телу, переходит в удар… Понимаешь, о чем я, да? Это вовсе не что-то отдельное от твоего боевого мастерства, оно относится к той же сфере. И взаимодействие с божьим зубом сестрицы Лу, возможно, ускорило это или твое осознание этого, но твои тело и разум уже были готовы к этой связи. Тренируйся ты у наставника, думаю, сочла бы это просто новыми навыками и даже не сомневалась, что они чем-то отличаются от предыдущих.
Линь Чун провела рукой по лицу.
– Но все это так… в новинку. Я всю жизнь думала, что уже все… И времени-то много прошло с тех пор, как я сражалась или в руках оружие держала, но не ощущала его частью себя. Когда все не было под моим контролем. Я не понимаю, как… В общем, это для меня ново.
Чао Гай кивнула.
– И тебя это пугает.
Линь Чун хрипло рассмеялась.
– Не хотела бы так говорить, но… кажется, да.
Чао Гай отодвинула одну ногу назад и подняла руки, одну над головой, а другую перед собой, словно защищаясь от удара ножом.
– Давай, потренируйся со мной. Постарайся не бороться со своей силой. А я расскажу, что увижу.
Лу Да не злилась, она не злилась, она не… Но сестрица Чао всегда была такой доброй к ней, такой удивительной, но…
«Почему она ни разу не предложила меня тренировать?»
Лу Да и в сражении-то никогда Чао Гай не видела, та обычно в одиночку практиковала свои приемы в лучах рассветного солнца. Разумеется, сестрица Чао владела боевыми искусствами, все же она была монахиней и охотницей за нечистью и получила соответствующую подготовку, но почему она никогда не звала потренироваться с собой Лу Да? Почему не просила ее использовать божий зуб и не говорила: «Я расскажу, что увижу»?
Сама Лу Да тоже никогда не просила ее об этом, но как же так могло получиться! Сестрица Линь тут без малого месяц, а они уже втихую собрались, точно мерзкие воришки, и вовсю обсуждают божьи зубы и всякие связи, а Лу Да оставляют в сторонке.
Она хотела в бешенстве умчаться прочь, но в последний момент заколебалась. Потому что она никогда не видела, как сражается Чао Гай. Потому что Чао Гай собралась сражаться с Линь Чун.
Линь Чун поклонилась и приняла защитную стойку, и Чао Гай кинулась в атаку – словно радуга, бурный речной поток, стая орлов, гром и молния и чистейшая красота. Линь Чун отбила ее удар и подпрыгнула, ее тело закружилось в воздухе, словно она была созданием из паучьего шелка, отринувшим земные законы и подчиняющимся лишь воле небес.
Внутри Лу Да поднялась ярость, и она совершенно точно рассердилась; она развернулась и зашагала прочь.
Она протопала всю дорогу до Зала Верности. Там во главе всех собравшихся сидела Ван Лунь и заканчивала совет с другими главарями, среди них были Ду Цянь, Сун Вань и прочие. Но Лу Да подобные мелочи совсем не волновали, она лишь пробурчала им: «Прочь» и плюхнулась на одно из свободных мест.
– И зачем же ты пожаловала, сестрица Лу? – затребовала ответа сестрица Ван, подперев подбородок пальцами. – Имей в виду, последний раз прощаю твою бесцеремонность. Если ты пришла просить за свою ненаглядную сестрицу Линь, то я и так более чем добра. Кто хочет, пусть тренируется с ней, я не против – по крайней мере, пока она не провалит испытание или не свалит отсюда прочь. Но мы здесь за свободу радеем, потому принуждать никого не стану…
– Да я полностью за! – закричала Лу Да. Она и сама едва ли понимала, что несет. Она пришла сюда, чтобы… чтобы… Она сама даже не была уверена, для чего, но язык ее оказался быстрее мыслей. – Не такой уж она и великий учитель. Меня учить не захотела, хотя я просила. Но тебе преподать урок решила, хотя ты не просила. Разве же это правильно, меня-то она учить отказывается!
Ван Лунь наклонилась вперед, опершись локтями о колени, и ее голос стал таким вкрадчиво-мягким, точно шелк, и должен был звучать приятно, но почему-то от ее тона каждый волос на теле Лу Да встал дыбом.
– Моя прекрасная верная сестрица, почтенная Лу, – начала она. – А теперь прошу поподробнее, пожалуйста. Что же за урок собирается преподать мне Линь Чун?
Лу Да тут же замолкла, рот ее открылся, точно у карпа, а перед глазами вновь и вновь проносилась невозможно прекрасная битва Линь Чун и Чао Гай. А еще в ушах стояли слова их Тактика, еще больше сбивая ее с толку.
Линь Чун была ее названой сестрицей. Чао Гай была самой потрясающей на свете.
Как они могли вот так предать ее?
Внимательным взглядом Тактик осмотрел поле битвы[20]. Раз приносишь жертву, нужно быть уверенным в своем выборе, и когда дело сделано, нельзя оглядываться назад. Его пальцы решительно подняли фигуру стража и переместили ее прямо в авангард Сун Цзян.
– Уверен, что поступаешь правильно? – удивилась сестрица Сун, а после подняла руку. – Ну да, глупый вопрос. Дай-ка я попробую разглядеть, какую подлую ловушку мне от тебя тут надо ожидать, – она долго смотрела на игровую доску, а затем вздохнула. – Не вижу. Если не пойду у тебя на поводу, ты весь мой авангард уничтожишь. Ладно, показывай.
Она сделала ход и убрала с доски жертвенную фигуру У Юна. Спустя двенадцать быстрых ходов армия Сун Цзян была уничтожена, и их Тактик завоевал безоговорочное господство над игральной доской.
Сун Цзян откинулась назад и указала пальцем на свою побежденную сторону доски.
– Поняла. Я поняла, как ты это делаешь.
– И как же?
– Как белый день ясно, что ты втайне ото всех предсказателем стал, по-другому и не объяснишь. Ну, точно предсказатель, да еще и способности твои выходят за грань всего, что видел этот мир, не меньше… Вот и предвидеть каждый мой шаг в игре для тебя не составляет труда…
В ответ раздался смешок.
– Да брось, всего лишь ловкость рук. Жалкие трюки, но иногда и они весьма полезны.
– Значит, и все непредвиденные ситуации, какие могут завтра возникнуть, тоже учтены?
– Если заметишь малейший недостаток, я всегда открыт для любой критики, – губы Тактика озарила хищная ухмылка, совсем не соответствующая скромности слов. Завтра все пройдет как по маслу, независимо от того, как будут разворачиваться события. Каждый шаг был просчитан.
– Я в твоем плане не сомневаюсь, – сказала Сун Цзян, – как не сомневалась и в других твоих планах. Но не ты же людей подбирал, вот что меня беспокоит. Ты доверяешь этой посторонней, которую выбрала для дела Чао Гай?
– Чао Гай ей доверяет, – ответил У Юн. – Признаю, это самое уязвимое место в плане, но ее доводы разумны. Гораздо лучше, чем использовать для этого кого-то из нас. Да к тому же, пусть я и не предсказатель, но ты же сама слышала о вещем сне сестрицы Чао; лучше следовать предзнаменованиям, когда это возможно.
Ночью Чао Гай во сне явилась Большая Медведица, семь сверкающих в ночном небе алмазов, которые невозможно было истолковать иначе, чем как семерку их великолепных хаоцзе. У Юн и раньше игнорировал предзнаменования, чем лишь подвергал себя большой опасности. Тут даже великим знатоком в предсказательстве не нужно быть, чтобы понять: с такими явными знаками шутки плохи. Особенно когда они подтверждались заклинательскими способностями Чао Гай.
Ограбление они планировали совершить всемером, не больше и не меньше. И чтобы перетащить добычу, требовались все семеро, а значит, человека на роль торговки вином надо было привлекать со стороны. И вот так совпадение – подруга Чао Гай и вправду оказалась торговкой вином, так что она точно не вызовет никаких подозрений.