Не стоит и говорить, что Ван Лунь никогда не удосуживалась прийти на тренировку к Линь Чун. Видимо, считала себя выше правил, придуманных для остальных. И не то чтобы Линь Чун сильно возражала.
Но не давали ей покоя и приемы Сун Цзян. Разумеется, сестрица Сун действовала куда более тонко и изящно… Но именно это изящество и делало все подводные камни опаснее.
Линь Чун спалось бы спокойнее, если бы от нее ничего не скрывали. Особенно когда она ясно представила себя частью этого стана, частью Ляншаньбо, политика которого отныне определяла ее жизнь и реальность…
Чао Гай остановилась и поглядела назад, подождав, пока остальные подтянутся со своими тележками. Они пока были единственными путниками в обозримой округе, поскольку по дороге им никто не встретился, от изрытой ямами долины вплоть до извилистого скалистого подъема.
– Мы почти на вершине, – тихо заявила Чао Гай, когда все собрались. – Судя по всему, они решили передохнуть здесь, когда поднимались с другой стороны. Сейчас самое время. Запомните, никаких имен – мы лишь сестры, так друг друга и называйте. Мы давние подружки, не один год путешествующие вот так.
Остальные забормотали, что все поняли. Линь Чун не знала, как У Юну удалось так точно подгадать время, какие крохи информации способствовали столь тщательному расчету, но сложилось впечатление, что ограбление было искусно отлаженным механизмом с тонкими шестеренками. И Линь Чун подозревала, что тут не обошлось без многочисленных друзей Чао Гай, обладающих целой сетью глаз и ушей.
– Удачи всем нам, – пожелала Чао Гай и повела их по последнему участку пути к вершине хребта Хуанни.
Сердце Линь Чун вновь забилось чаще, но в этот раз не от страха, как ей показалось. В этот раз нет.
В этот раз от предвкушения первого шага к будущему, которое она сама выбрала.
Их тележки преодолели последний подъем, и они оказались на вершине хребта. Дорога здесь раскинулась вперед на несколько ли, упираясь в другие склоны, переходя в лесные участки, и спускалась к восхитительного вида долинам внизу. Солнечные лучи скользили по грязи, камням, даже отражались в поверхности рек вдали, сверкая и превращая весь пейзаж в сплошной длинный лист бронзы.
Линь Чун не отрывала взгляда от тележки, от дороги под ней и от своих едва шевелящихся ног, совсем не глядя по сторонам. Все ее чувства обострились, но Чао Гай и У Юн должны были сказать, когда наступит время отдохнуть.
Когда им нужно будет притвориться, что они отдыхают.
Она протерла глаза: здесь, под палящими лучами, повязка на голове более не могла защитить от пота. Линь Чун старалась не задевать щеку рукавом, чтобы случайно не продемонстрировать свое преступное клеймо.
Они свернули на повороте. Навстречу им брели несколько путников, торговцев, согнувшихся под тяжестью бамбуковых палок на спинах, выглядевших так же изможденно, как и они сами. По одну сторону дороги хребет немного поднимался, переходя в непролазную рощицу, скрывающую среди деревьев обрыв. Тени под ними манили спрятаться от жары.
Чао Гай замедлилась, тайком кивнула У Юну. Они остановились.
– Сестрицы, давайте тут и отдохнем, – окликнула их Чао Гай.
Линь Чун старалась не оглядываться по сторонам, смотря лишь прямо перед собой. Излишняя настороженность вызвала бы подозрения.
Они вытолкали тележки с дороги, перевалили через небольшой бугор с краю, пробираясь через корни, траву и кусты. Тени под деревьями казались такими густыми, словно делили мир на две части. На свет и тьму. На прошлое и будущее.
Линь Чун удивилась, как Чао Гай приметила одиннадцать мужчин, расположившихся под деревьями, но каким-то образом той это удалось. Остальные следовали за ней, подбираясь к другой группе, но соблюдая дистанцию. В эти времена, когда опасность наткнуться на разбойников в дороге была чересчур высока, лишь немногие путники согласились бы отдохнуть по соседству с незнакомцами. Но Чао Гай держалась на расстоянии, чтобы не нарушить эти негласные границы.
Пока что.
Тем не менее их лидер медленно поднялся на ноги, держа руку на мече на боку. Военный. Линь Чун отчего-то сразу догадалась, хотя одежда никак этого не выдавала – всего-то обычный халат торговца или, быть может, охранника торговца. Но она обратила внимание на вышколенность – лидер вел себя уравновешенно, дисциплинированно, настороженно реагировал на окружающую обстановку. Доставить эти сокровища в Бяньлянь было чрезвычайно важной задачей, и приходилось полагаться на уловки, поскольку все прекрасно понимали, что даже десяток рот имперской стражи не сумел бы уберечь их от головорезов-разбойников, промышляющих на этих дорогах; с учетом всей ценности перевозимого они, судя по всему, решили пойти на хитрость. Носильщиками, должно быть, тоже были замаскированные солдаты, имперские стражники, призванные притвориться вьючными мулами. Сделав ставку на скрытность, они добились успеха в том, что при ином раскладе было бы настоящей глупостью.
Линь Чун приметила свертки… мятой бумаги, подвешенные к шестам, которые утомленные мужчины сняли со своих плеч, чтобы передохнуть.
Даже подумать было страшно, какие сокровища здесь припрятаны. Чао Гай поделилась с ними сведениями о сокровищах, которые ей удалось добыть, однако, каким бы образом она ни получила их, те все равно казались нереальными.
– Эй, мы здесь отдыхаем, – послышался голос их лидера. – А вы тут зачем?
Чао Гай резко остановилась, словно только сейчас заметила устроившихся под деревьями людей.
– Вы кто будете? Мы неприятностей не ищем. Ценностей у нас при себе нет.
– Мы не разбойники, – ответил лидер, оглядывая, прикидывая их количество и оценивая внешний вид, – семь обычных торговок с тележками, гружеными чем-то, направлялись на рынок. – Покажите мне, что у вас там, раз решили тут отдохнуть.
Где-то в глубине души Линь Чун польстила такая добросовестность офицера.
– Тут только финики, – Чао Гай приподняла край ткани и показала фрукты. – Мы с сестрицами совсем измотались, мешать не будем…
Тот расслабился и махнул рукой в знак согласия.
Чао Гай вытащила посох и поставила сбоку от тележки, будто собиралась с его помощью передвигаться по рощице. Затем она переместила тележку с фруктами так, чтобы ее было видно с дороги, но при этом она укрывала бы их группы от посторонних глаз; таким образом, это уберегло бы их от случайных честных путников, наверняка побоявшихся приближаться к занятому месту.
Бесчестные же их не заботили, с теми можно было бы запросто разобраться.
Ее примеру последовали и остальные, также расположившись в тени, будто для отдыха. Линь Чун осторожно потянулась, не давая мышцам затечь. Оставалось совсем недолго.
Хоть она и стояла спиной к замаскированным солдатам, но краем глаза следила за их лидером, который находился неподалеку от них, по ту сторону поляны. На вид он казался немного старше Линь Чун, как и положено человеку, которому поручили такую важную задачу. Длинный шрам на лице говорил о тяжелых испытаниях, которые ему довелось пережить, иссиня-черное родимое пятно покрывало его щеку и кожу вокруг глаза. В присутствии торговок он вроде как расслабился, все его внимание сосредоточилось на дороге.
Другие солдаты его настороженность не разделяли и вовсю пользовались возможностью передохнуть и тихонько поболтать. Двое из них, хоть и не были в поле зрения Линь Чун, но находились достаточно близко, чтобы она сумела расслышать их разговор, позволяя их грубым шуточкам и возмущению всколыхнуть ее разум. Это напомнило ей жизнь в Бяньляне.
Пока до ее слуха не донеслись всего два слова.
Гао Цю.
– Я слыхал, это все Гао Цю, – говорил один другому.
Жгучая ярость охватила Линь Чун, к горлу подступила тошнота. Мыслями она вновь перенеслась в Зал Белого Тигра, где он парой фраз разрушил ее жизнь…
Она с усилием заставила себя вернуться к разговору этих двоих. Темой их сплетен являлся некий командир Ян. Один спросил другого, как же так случилось, что столь опытного офицера, как командир Ян, угораздило оказаться в Даляне, и в голосе его звучало презрение к подобной участи. Далянь был далеким лагерем для ссыльных на севере, весьма похожим на тот, где должна была оказаться сама Линь Чун.
Должна была, но этого не случилось, потому что командующий Гао приложил все силы, чтобы этого не произошло.
– Говорят, все из-за каких-то камней гунши, представь себе, – продолжил сплетник. – И командиру Ян было поручено доставить их командующему. А в прошлом году выдались знатные тайфуны, многие территории, даже половина провинции Цин, оказались затоплены. Командир со своими людьми переправляли камни вниз по реке, когда поднялась буря. Там людей едва удалось спасти, а камни, выточенные в блоки по тысяче цзинь каждый, затонули все до единого. Командир Ян защитила своих людей, взяв всю ответственность перед командующим на себя.
– Разумеется, а как же иначе, – ответил его спутник, в его тихом голосе сквозило уважение к командиру и недоумение, почему же такого человека подвергли ссылке в столь ужасное место в качестве наказания.
– Командующий Гао понизил командира на три звания и отправил в лагерь в Даляне. После, разумеется, когда командир выручила жену наместника Ляна, тот присвоил ей новое звание – об этом же все слыхали, да? Герой. Потому-то командира и выбрали для этого задания. Как знать, быть может, если все пройдет гладко, советник вернет командира в Бяньлянь. А командир и нас с собой прихватит, верно?
Другой солдат лишь усмехнулся:
– Что угодно отдам, лишь бы в столице оказаться. Там солнышко теплое и женщины покладистые…
– Командиру все удастся. Это большой шанс проявить себя. Быть может, и последний, но командиру все нипочем. Ты видел бой, в котором наместник Лян приметил нашего командира и взял в личную охрану? Оба противника получили по заслугам. Не думаю, что они побрезговали бы случаем побить женщину, к тому же пониженную в звании и сосланную в Далянь, а потом бахвалиться тем, что проучили кого-то из имперской стражи. Я слыхал, что наш командир была с ними помягче, иначе целыми они оттуда не ушли были. Командир Ян проведет нас до Бяньляня, сколько бы разбойников ни скрывалось на этих дорогах, – больше половины пути уже пройдено.