Линь Чун тренировала У Юна в Ляншаньбо. Тактик казался одним из самых умелых бойцов среди них… и только что его порвали, как тончайшую бумагу для фонарей. Неудивительно, что Ян Чжи в свое время дослужилась до высокого звания.
Но Линь Чун была здесь именно на этот случай.
За те считанные мгновения, которые понадобились командиру, чтобы разбить Ху Саньнян и У Юна, Линь Чун выхватила из-под одежд короткий меч и бросилась прямо на Ян Чжи.
Сталь встретилась со сталью. Меч Линь Чун был вдвое короче великолепного клинка Ян Чжи, столь тонкого и острого, что солнечные блики отражались на его лезвии. Ян Чжи ловко пользовалась большей длиной своего оружия, пробивая защиту Линь Чун и не теряя при этом совершенного равновесия. Линь Чун оставалось лишь уклоняться, вновь и вновь, низко приседая и отступая.
Ху Саньнян бросилась было на помощь, но стоявшая позади Чао Гай резко свистнула, отзывая ее. Линь Чун была благодарна. Это было все, что она могла сделать, чтобы удержать командира; она не могла одновременно с этим защищать еще кого-то из них. А навыки командира Ян были такие, что… да, от нее нужно было защищать.
Краем глаза Линь Чун отметила, что У Юн еще не пришел в чувство – так и лежал на земле.
Но сейчас ей было не до этого. В первой схватке ей удавалось отражать атаки или уворачиваться от них, пока они с Ян Чжи не оторвались друг от друга, обе они задышали чаще и осторожно вышагивали одна перед другой.
«Я задержала ее», – подумала Линь Чун. Особого преимущества она не получила, несмотря ни на что…
Линь Чун и прежде доводилось участвовать в тренировочных боях против высоких военных чинов. Одни из них добились своего положения благодаря подхалимству и кумовству – таких она легко побеждала. Но были и те, кто сам добивался звания, против таких Линь Чун уже не была так в себе уверена. Ян Чжи, вне всяких сомнений, относилась именно ко вторым.
Но внезапно… Ян Чжи моргнула. Она зажмурилась, слегка покачав головой, словно у нее помутилось зрение… Дурман. Она съела совсем немного, но, быть может, этого хватило, чтобы притупить ее разум.
Едва осознавая, что делает, Линь Чун погрузилась в состояние боевой медитации, постепенно поддаваясь тем новым, пугающим навыкам, которые были за пределами ее понимания. Она поняла – Ян Чжи действительно замешкалась. Линь Чун чувствовала это. Командир Ян выглядела уже не столь собранной, какой должна была быть, если бы дурман не подействовал на нее.
Расширенным сознанием Линь Чун уловила за спиной присутствие Чао Гай и остальных. Связав солдат крепкой бечевкой, они повыбрасывали финики и погрузили на тележки сокровища. Чао Гай велела Жуаню Седьмому и Ху Саньнян помочь У Юну подняться и придержать его. Тот двигался весьма неуверенно, но все же двигался…
Теперь у Линь Чун оставалась одна-единственная задача, коей и была Ян Чжи.
Чао Гай в мгновение ока оказалась рядом:
– Сестрица Линь! Ты там в порядке?
– Уходите, – ответила Линь Чун, не отрывая взгляда от командира Ян.
Чао Гай кивнула, подхватила свой посох и бросила его Линь Чун. Та поймала его свободной рукой, даже не глядя.
Теперь силы были равны.
Не сводя глаз с Ян Чжи, медленно ступая по неровной земле, Линь Чун поменяла оружие в руках, и теперь в ее ведущей руке был посох, а в другой – короткий меч.
Ян Чжи хрипло закричала, подняла свой меч и бросилась в атаку.
На этот раз посох сдержал ее. Она развернулась, а затем нанесла удар, когда появилась брешь в защите. Ни одна ее атака не попала в цель; Ян Чжи не теряла бдительности, каждый раз отражая удар или уклоняясь от него, а крючки на ее наручах разили посох или меч точно стальные шипы.
Линь Чун никогда не зацикливалась на провальных атаках – это прямой путь к смерти. Всегда нужно было ждать следующего выпада, отбрасывая случившееся, словно его никогда не существовало. Начинать с каждого нового момента, как с первого.
Боевой стиль командира Ян был жестоким и умелым. Без лишних движений, без показной напыщенности, лишь сила в сочетании с мастерством. Многолетние тренировки показывали, сколь прекрасно она владела собой, ее равновесие и выдержка идеально сочетались с ее свирепой силой. Где-то в глубине души Линь Чун знала, понимала, что стоит ей оступиться, стоит ее руке соскользнуть, стоит ей оставить маленькую лазейку, и острый клинок Ян Чжи нанесет удар. Коснется ребер, горла или паха и в мгновение ока оборвет ее еще не успевшую начаться разбойничью жизнь.
Они вновь отодвинулись друг от друга. Дыхание обеих стало тяжелее. Ян Чжи еще больше насторожилась.
– Ты хорошо сражаешься, – сказала она. – Техника Железного Журавля. Не многие ею владеют.
Чжоу Тун давным-давно обучил ее этим приемам, и теперь Линь Чун воспользовалась ими, чтобы уклониться от атаки Ян Чжи и развернуться для нового удара, путая их позиции и пытаясь застать командира врасплох. Но это не сработало – очевидно, потому что Ян Чжи узнала эту технику.
Что было весьма удивительно, учитывая редкость техники. Линь Чун поделилась ею лишь с некоторыми из своих подопечных, но большинство из них едва могло освоить работу ног. Разве что…
– Сунь Шимин научил меня этой технике. Еще на западных границах. После того как победил меня с ее помощью, – нахмурившись, сказала Ян Чжи.
Линь Чун захлестнули эмоции. Много лет назад именно она обучила тогда еще совсем юного, с горячим нравом и подающего надежды офицера Сунь Шиминя технике Железного Журавля, еще до того, как тот благодаря мастерству дослужился до капитана. Это случилось, когда она была всего лишь помощником наставника по боевым искусствам, задолго до того, как Сунь Шиминь пал от меча мятежного варвара на дальних западных границах Великой Сун. Одно время он считался одной из ярчайших звезд имперской стражи.
На далеких западных границах… Ян Чжи бок о бок служила с одним из героев империи, которого обучала Линь Чун. До того, как судьба сыграла с ними злую шутку, поставив друг против друга на этом хребте в царстве беззакония.
Ян Чжи отвела взгляд. Все сокровища были полностью собраны и погружены на тележки, финики за ненадобностью валялись на земле, а разбойники тащили тяжелую ношу из кустов на дорогу. Чтобы упорхнуть отсюда и затеряться, словно капля в огромном море империи, которую уже никому и никогда не дано будет найти.
Поскольку ее подчиненные, связанные, храпели на земле, она не могла пуститься за разбойниками вслед, не миновав Линь Чун. Линь Чун, которая неподвижно преграждала ей путь. Все, что должна была сделать Линь Чун, – задержать ее, задержать настолько, чтобы разбойники успели скрыться на дороге вместе с сокровищами и шансами Ян Чжи вернуть свое место в страже.
Выражение лица Ян Чжи изменилось, и Линь Чун могла понять, какую боль та испытывала, ведь для такого бойца, как командир Ян, задание стояло превыше всего, выше собственной жизни. Пусть это и было напрасным расточительством нечестно нажитого имущества могущественного рода, но она умерла бы, выполняя поставленную ей задачу. Теперь же оно ускользало, как песок через сеть, как камень гунши, затонувший в бурных водах, и все потому, что она не сумела избавиться от одной проблемной женщины.
Линь Чун не сомневалась, что, сражайся они на равных, не будь Ян Чжи под воздействием дурмана, та бы победила. Даже сейчас, если бы их сражение затянулось, исход, вероятнее всего, был бы такой же. Линь Чун слишком много лет посвятила тренировкам, чтобы не понять этого.
Если только… быть может, если ей удастся открыть свой разум…
Она знала, что это глупо, еще до того как попыталась. Медитация или легкий тренировочный бой с Чао Гай не могли сравниться с настоящим сражением. Даже когда она находилась в Ляншаньбо, в безопасности, ее контроль над этим ментальным пространством был шатким, он то уходил, то возвращался, словно она училась управлять новыми мышцами.
Но, раздумывая, она потянулась к нему – непреднамеренно, не полностью, однако на какое-то крохотное мгновение ее сознание оказалось между мирами в единой паутине.
Клинок Ян Чжи нацелился ей в лицо. Линь Чун одномоментно попыталась и положиться на свою новую силу, и парировать атаку, но ее движение было неудачным, она выбрала неверный угол. Ей удалось вовремя поднять меч… если бы только она успела наклониться, перегруппироваться…
Удар клинка Ян Чжи пришелся на лезвие ее меча, прорезав тот пополам.
Короткий меч разлетелся на куски. Линь Чун отскочила в сторону, но оказалась недостаточно быстрой. Клинок Ян Чжи немного замедлился, лезвие сверкнуло, скользнув по плечу и шее, прежде чем неуклюжий нырок Линь Чун вывел ее за пределы досягаемости удара. Она отбросила бесполезную рукоять, потянулась к ране – та была неглубокой, всего лишь незначительный порез. Ей нужно было подняться, она должна была подняться, чтобы защититься. Она взмахнула посохом, прежде чем успела сориентироваться. С ней должно было быть покончено здесь и сейчас, на земле, пока она находилась в невыгодном положении и с ранами… Долго бы она не продержалась… Но сражалась бы до конца…
Ее посох встретился с воздухом. Ян Чжи не атаковала.
Вместо этого она бросилась прочь. Туда, где за спинами Чао Гай и остальных с тележками, гружеными сокровищами, шелестела листва. Ян Чжи помчалась вслед за ними.
Линь Чун в ее глазах была ничем в сравнении с ее заданием. Ничтожные мгновения, которые потребовались, чтобы избавиться от нее, уступали по ценности мгновениям, которые были необходимы командиру Ян, чтобы догнать разбойников и забрать особо ценный груз.
И она убьет разбойников, когда настигнет. Хоть какой-то шанс был, пожалуй, разве что у Чао Гай. Ян Чжи спасет свое будущее и уничтожит тех, кому поклялась в верности Линь Чун.
Разум ее пошатнулся, кровь застучала в жилах, и пыл сражения, и тяга к этой необузданной силе, которая не могла ей помочь, – все это превратилось в уверенность в практически неизбежном поражении. Но внезапно сквозь хаос мыслей с кристальной, дикой ясностью прорезалось осознание, которое настигло ее несколько мгновений назад.