И Линь Чун сделала свой выбор.
Ван Лунь кинулась к ней с боевым кличем, едва успевшим сорваться с ее губ, и пусть Линь Чун была так ослаблена, та не была ей соперницей. Она отступила в сторону, взмахнула поющим мечом с ленивой медлительностью и встретила неуклюжую атаку Ван Лунь – не слишком сильно, не с той грубой силой, которая позволила бы поющему мечу разрубить оружие противницы, но ей этого хватило, чтобы повернуть клинок и направить его прямо в сердце Ван Лунь.
Годами отточенное мастерство Линь Чун было слишком искусным, чтобы меч не попал точно туда, куда она его направила.
Ван Лунь непроизвольно подалась вперед и оказалась почти лицом к лицу с Линь Чун, тяжесть ее тела давила на меч в руках Линь Чун. Сабля Ван Лунь со стуком упала на землю, ее лицо исказилось в недоумении, прежде чем смерть заключила ее в свои объятия.
А после она упала. Соскользнула с этого серебристого клинка и разлеглась неподвижным куском мяса на земле.
Ян Чжи не лгала. Лезвие и вправду осталось чистым.
Мертвая тишина воцарилась на горе, казалось, даже птицы и звери замерли на месте. Затем кто-то – У Юн? – закричал позади Линь Чун:
– Да здравствует наставник по боевым искусствам! Да здравствует новый вождь нашей горы Ляншаньбо!
И Лу Да, подхватив этот крик, почти нараспев повторяла:
– Сестрица Линь! Сестрицу Линь в вожди!
– Я не хочу… – промямлила Линь Чун, но остальные разбойники тоже начали кричать; разумеется, не самые преданные помощники Ван Лунь – те все еще стояли, застыв в немом потрясении, – но некоторые из тех, кто сразу смекнул, куда дует ветер. Сун Цзян тоже вышла вперед, повторяя, что бой был честным и справедливым.
Ли Куй неуклюже подошла к Линь Чун, которая все еще стояла над телом:
– Тебе надо голову ей отрубить! Заявить о себе!
– Я не… не собираюсь я этого делать, – выдавила из себя Линь Чун, пока вокруг них поднимался гомон. Становиться здесь главарем у нее не было никакого желания. Да она никогда и не стремилась к этому…
– Ну, тогда я сама, – заявила Ли Куй, замахнулась одним из своих огромных боевых топоров и нанесла точный удар.
Линь Чун не сказала бы, что ей стало дурно, – уж слишком она была привычна к такому, к тому же до сих пор не могла прийти в себя.
Ли Куй схватила голову Ван Лунь за волосы и подняла ее вверх:
– Ван Лунь сдохла, как раздавленная крыса! Да здравствует наш новый вождь, она по-честному с ней расправилась!
В ответ послышалось еще больше воодушевленных криков вроде «Наставник по боевым искусствам!» и «Сестрица Линь!», и этого, наконец, оказалось достаточно, чтобы вывести Линь Чун из ступора. Она уже сделала выбор и могла выбирать снова. Ей не было нужды мириться с этой тяжелой, нежеланной властью над людьми, не все из которых ей доверяли. Линь Чун годилась для этого не больше, чем Ван Лунь.
– Подождите! – закричала она. – Подождите! Да постойте же! Я сразилась с Ван Лунь, потому что… потому что кто-то должен был, потому что она была неправа… Я не хотела, чтобы все пришло к этому, но уж как есть. Моя победа честная, но я совсем недавно присоединилась к вам, и было бы ошибкой доверять эту власть над другими мне. Здесь полным-полно более опытных, чем я. Пусть кто-нибудь из них и станет вождем вместо меня.
– Такая скромность, – слова прозвучали тихо, только для ее ушей. Сун Цзян встала рядом с ней, как раз у плеча Ли Куй.
– Это не скромность. Я не должна становиться главарем, – упорствовала Линь Чун. Сражение изрядно ослабило ее, и сейчас хотелось лишь подольше полежать и не беспокоиться о том, что ее убьют во сне.
– Откажешься, и прольется кровь, – парировала Сун Цзян. – Ты либо принимаешь власть, либо передаешь ее кому-то другому. И решать нужно сейчас, иначе нам не жить. Осознаешь это?
– Я так полагаю, этим кем-то рассчитываешь стать ты? – выдавила Линь Чун, даже не пытаясь скрыть холод в своем тоне. Она не намеревалась делать одолжение Сун Цзян.
– На такое я бы ни за что и никогда не осмелилась, – напряженно ответила Сун Цзян. – Но ты должна решить, причем как можно быстрее. Имей в виду, далеко не все из присутствующих здесь будут лучше Ван Лунь.
И Сун Цзян была права, как бы дурно Линь Чун о ней ни думала. Смерть Ван Лунь создаст здесь вакуум власти; уже создала. И Линь Чун оказалась за это в ответе, и как бы она ни убеждала себя, что не будет и не должна сожалеть о содеянном… но если она промолчит, то может стать причиной еще большего кровопролития.
«Нужно закончить все здесь и сейчас… Я должна положить этому конец…»
Однако назначать преемником Сун Цзян она отказывалась. Так же, как и любого из разбойников, которым она стала доверять еще меньше прежнего в процессе их обучения, тех, кто жульничал или наслаждался болью своих противников. И, черт возьми, Сун Цзян была права и в том, что многие здесь пойдут по стопам Ван Лунь, а Линь Чун останется в стороне.
Она старалась думать быстрее, пусть ее мозг и работал сейчас вяло – вызванный битвой прилив сил уже отступил, а раны вновь напомнили о себе. И все же выбор у нее был только один, верно? Требовался кто-то, кого все уважали, кто сделал бы все для этих разбойников, кто-то добрый, нравственный, пусть даже этот кто-то все еще вызывал у Линь Чун неприязнь и порождал сомнения.
Но порой и нет нужды в том, чтобы мыслить трезво, когда не остается иного варианта, заставляющего сомневаться в выборе.
– Сестрица Чао! – позвала она, собравшись с силами, чтобы перекричать шум на площадке. – Чао Гай! Выйди вперед!
Чао Гай торопливо подошла к ней.
– Сестрица Линь, – мягко, но настойчиво попросила она. – Если ты собираешься сделать то, о чем я думаю, то должна сказать, куда лучше бы сестрицу Сун…
– Я победила Ван Лунь в честном поединке, – объявила Линь Чун остальным, не дав ей закончить. – Я вынуждена была это сделать. Сами это знаете и видели, что победу одержала честно. Так вот, заявляю вам: новым вождем Ляншаньбо станет Чао Гай. Она долгое время присматривала за всеми вами, давала советы и доказала свою удаль здесь, принеся Ляншаньбо победу и богатство, – она махнула рукой в сторону сложенных позади нее седельных вьюков с поблескивающим содержимым. – За Чао Гай!
К удивлению Линь Чун, Сун Цзян первой воздела кулак к небу:
– Чао Гай! Наш законный вождь! Наша Небесный Владыка!
– Сестрица Чао! – послышались другие голоса, и Линь Чун не сомневалась, что среди них были Лу Да и У Юн. А также Ли Куй, последовавшая примеру Сун Цзян. – Чао Гай! Сестрица Чао! Небесный Владыка!
Разбойники подхватили новую песнь, выкрикивая в небеса прозвище Чао Гай:
– Небесный Владыка! Небесный Владыка! Небесный Владыка!
– У тебя был выбор и получше, – усмехнувшись, пробормотала Чао Гай так тихо, что услышать ее сквозь пение могла лишь Линь Чун. – Я даже не все время тут нахожусь.
– Тогда, когда соберешься в деревню, оставишь здесь заместителей, – сказала Линь Чун. – Добро пожаловать в главари Ляншаньбо. Могу поклясться, что эти же слова были обращены ко мне не позже чем вчера.
– Я заслужила, – Чао Гай печально улыбнулась. – Хоть я и не просила этого, но я лучше тысячу раз смерть приму, чем позволю нанести Ляншаньбо хоть малейший вред. Сестрица Линь, я приложу все свои скудные навыки, чтобы оправдать твое доверие ко мне.
Песнопения разбойников перешли в рев. Чао Гай отступила от Линь Чун, шагнула вперед и подняла руки, заставив всех затихнуть:
– Друзья мои! Сестры мои, братья и сородичи. Вам известно, я вырезала бы сердце из собственной груди и разделила его между вами, если бы знала, что это принесет вам успех и процветание. Талантами я не особо наделена, но каждая их частичка принадлежит вам. Вместе мы обернемся силой, с которой даже имперская гниль обязана будет считаться; силой, отстаивающей справедливость, милосердие и принцип жэнь каждым своим проявлением. Мы герои – мы будем героями, а взамен нас ждут богатство и триумф. У меня нет сомнений в этом. Будьте со мной, вместе со мной идите навстречу будущему!
Разбойники ответили ей всеобщим ликованием. Линь Чун углядела самых преданных помощников Ван Лунь. Сун Вань и Сунь Эрнян уже вовсю чествовали Чао Гай вместе с остальными, и Сунь Эрнян при этом раз за разом воодушевленно вскидывала кулак. И только Ду Цянь, которая была заместительницей Ван Лунь, все пока медлила, на ее лице читалось явное несогласие.
Она пересеклась взглядом с Линь Чун, а после посмотрела на поющий меч Ян Чжи в ее руке, тот самый, которым та прикончила Ван Лунь одним ударом. А после она повернулась к Сун Цзян и Ли Куй, стоявшим перед ней с головой Ван Лунь, которую они то и дело поднимали в воздух под выкрики имени Чао Гай, и затем оглядела разбойников, которые смирились с этой сменой власти. И Ду Цянь тоже открыла рот и подхватила всеобщее чествование Чао Гай.
Линь Чун уже доводилось прежде видеть подобное выражение лица, когда строптивый солдат уступал и подчинялся цепочке командования. С подчиненными Ван Лунь проблем не возникнет. Они приняли новый порядок.
– Пирушка в честь сестрицы Чао! – прокричала Ли Куй.
Уж если что и любили разбойники Ляншаньбо, так это пиршества. Пылали костры, на которых готовилась еда, вино текло бесконечной рекой. Это означало, что Линь Чун наконец-то могла отойти, спотыкаясь, и улизнуть, оставив все на попечение Чао Гай, верно поддерживающей ее Сун Цзян и Ли Куй с головой в руках, с которой та, судя по всему, не собиралась расставаться. Линь Чун могла вернуть меч Ян Чжи с низким поклоном, причитающимся за подобное одолжение, а после лечь в постель, в которой она после всего будет оставаться столько, сколько пожелает. Она подумала было обратиться к лекарю, сестрице Ань, но ни одна из ее ран не ощущалась смертельной, те лишь… чуть сочились кровью.
Когда она легла, ей не захотелось вставать даже для того, чтобы раздобыть себе лекарство.
Да и Ань Даоцюань наверняка была занята У Юном. Линь Чун вполне могла подождать.
Она закрыла глаза и вновь ощутила, как меч командира Ян вошел в грудь Ван Лунь столь плавно, что звук, с которым лезвие пронзило плоть, был похож на едва различимый шепот, и лишь тяжесть, внезапно придавившая рукоять к ее кисти, напоминала об удачном ударе. Она вспомнила лицо Ван Лунь, которую смерть настигла так быстро, что та даже не успела испытать что-либо еще, кроме изумления.