Монахи учили, что все поступки человека в этой жизни имеют последствия в жизнях следующих, души людей проходят круг за кругом, и каждая жизнь является результатом предыдущей. Быть может, когда-нибудь она вновь встретит Ван Лунь. И быть может, та будет мстить ей.
Линь Чун не стала бы упрекать ее за это, но и жалеть о содеянном она не будет.
– Идут, – показала сестрица Ань.
– Отлично, – ответил У Юн. – Как придут, разбуди меня, хорошо? Вдруг задремлю.
– Обязательно.
– Спасибо, – У Юн не думал, что он вновь впадет в забытье, не при том диком кутеже на пиршестве снаружи, которое и сейчас, после захода солнца, шло полным ходом. Но травмы головы не были редкостью, особенно при их промысле, и потери сознания не были чем-то… неожиданным.
Но вот что действительно раздражало, так это раны, приковавшие его к постели. У Юн никогда не брезговал хорошим застольем, и сегодняшний вечер был идеальным, чтобы поднять чарку и насладиться сладким вкусом победы. Не то чтобы кто-то еще знал причину наверняка, ну, кроме тех, кто и вправду знал, но У Юн и не нуждался в похвалах других людей. Ему достаточно было видеть, как все детали механизма точно встали на свое место после того, как были филигранно приведены в движение многими неделями ранее, а ныне все завершилось именно так, как было до того тщательно и блестяще спланировано.
Что ж, разбойники Ляншаньбо кутежом не гнушались – глядишь, пир затянется не только на ночь, но и на несколько дней. Быть может, к тому времени и У Юн достаточно оправится, чтобы выпить с лучшими из них.
Занавеска на двери отодвинулась, на мгновение открыв вид на ясную звездную ночь над горой. Внутрь прошла Чао Гай, а вслед за ней и Сун Цзян.
– Как дела у нашего советника? – поинтересовалась Чао Гай.
– Думаю, полностью выздоровеет, стоит только отдохнуть сполна, – ответила Ань Даоцюань. Она обернулась к У Юну и, сделав еще несколько весьма многозначительных жестов, хлопнула одной рукой о другую. – Нужно. Отдохнуть. Сполна.
– Ты ж лекарь, – пробурчал У Юн. – Буду хорошим, обещаю.
– Правда?
– Пообещал же! И разве я когда-нибудь…
Ань Даоцюань энергично замахала руками.
– Ладно, ладно, понял! Соглашусь, я и вправду не слишком-то прилежный пациент.
– Сестрица Ань права, – Чао Гай подошла и прислонилась к грубо отесанному столу у кровати У Юна. – Быть может, тебе и нравится быть в центре паутины, мой дружок паучок, но надеюсь, что не сильно раню тебя, если скажу, что это вовсе необязательно.
– Полагаю, с остальными все прошло гладко?
– Более чем. Думаю, речи сестрицы Сун настроили их на нужный лад, да и поединок был честным, отрицать никто не может.
Улыбка расцвела на губах У Юна.
– Не совсем тот итог, на который мы рассчитывали, а? Но весьма близко.
– Сестрица Сун была бы лучшим вождем, чем я, – со смешком сказала Чао Гай. – Что за нелепость – Благодатный Дождь, такая знаменитость, и следует за простой деревенской старостой. Но я все силы приложу, а она поможет мне – не так ли, моя дорогая подруга?
Сун Цзян улыбнулась в ответ:
– Ну и околесицу несешь. Ты куда лучше годишься. Я все равно никогда не искала этого звания ради самого звания, лишь хотела, чтобы все было правильно, и ты – ты, моя дорогая сестрица, – поведешь нас к высотам, о которых мы и мечтать не смели. Как ни поверни, а вышло идеально.
Вот почему У Юн любил этих людей. Если бы только империей правили подобные им… Быть может, не в силах У Юна было это осуществить, но хитрости, служащей их делу, и немного времени будет достаточно, чтобы сделать мир чуточку лучше.
– Я поручила Волшебному Математику произвести подсчет сокровищ, – сказала Чао Гай. – Сестрица Цзян обрадовалась поручению, словно свинья при виде грязи. К завтрашнему дню она рассчитает долю каждого, а наша казна будет ломиться от денег.
– Это лишь всем на радость, – сказал У Юн. Хорошо, просто прекрасно, что сестрица Чао в качестве вождя первым делом раздала большие трофеи. Все-таки ничто так быстро не подкрепляет верность и не смягчает обиды, как золото.
– Свою долю я отвезу в Дунцицунь, раздам своим людям, – продолжила Чао Гай. – Сестрица Сун, присмотришь тут за всем, пока меня не будет?
– Разумеется. Думаю, все ждут, что я буду выступать проводником твоей воли, а я только рада. Скажешь мне, что нужно сделать, пока тебя не будет.
– Думаю, пока лучше не мудрствовать слишком – пусть остальные привыкнут к этим переменам. Перейдем на более насыщенный план тренировок, и хорошо бы вовлечь в это командира Ян – уверена, что Линь Чун с ней сработается. Как только сестрица Цзян закончит с расчетами, назначим несколько вылазок. Хочу, чтобы наши приобретения обогатили тех, кто в том нуждается, – крестьян из провинции Цзи, что страдают от налогов, мелких кузнецов и портных из северных деревень, которых военные власти каторжных лагерей выжали досуха. Вот она, справедливость, воспеваемая в стихах; что скажешь, сестрица Сун? Забирать у угнетателей простых людей и отдавать тем самым простым людям, попутно обогащая самих себя.
– Только эту курокрадку не берите, – сказала Ань Даоцюань.
Лицо Чао Гай потемнело:
– Ши Цянь пообещала никогда больше так не делать. Ни красть, ни поджигать, ни лгать нам, чтобы замести следы. Она и сама знает, что, если снова оплошает, я лично прослежу за тем, чтобы она покинула наш стан вперед ногами – разумеется, будет весьма жаль, если до этого дойдет, но и допустить здесь подобные вещи мы не можем. Так и другие испортятся, и репутация наша подмочена окажется.
– Вот видишь? Ты и станешь вождем, о котором будут слагать песни, – Сун Цзян ободряюще положила руку на плечо Чао Гай. – Я и сама могу парочку написать. В тебе есть эти задатки, сестрица. Даже те из них, что приносят боль.
Чао Гай глубоко вздохнула, собираясь с духом.
– Благодарю за доверие. Вы не сомневайтесь, я буду на вас полагаться, на всех вас, – обратилась она к товарищам. – Сестрица Сун, в ближайшие дни мы с тобой побеседуем и составим список. Как я говорила, ничего критичного.
– Как думаете, кто-нибудь что-то заподозрил? – спросил У Юн.
Заподозрил ли кто-нибудь, что все это было заранее спланировано, что У Юн и те, кто действовал по его наводке, кем он манипулировал или с кем был связан, уже несколько месяцев сеяли семена для этого. Они, как всегда, продумали все возможные исходы событий, использовали появление Линь Чун и зависть Ван Лунь, постепенно и незаметно стравливая обеих, пока их конфликт не дошел до высшей точки. И даже сегодня, когда разногласия достигли пика, они, даже не глянув друг на друга, отлично сработали, подобрали нужные слова, обеспечив всех устраивающий результат.
Это была великолепно сыгранная партия, которая должна остаться в тайне. Далеко не все поймут.
– Линь Чун могла что-то заподозрить, – сказала Чао Гай. – Уж не знаю, насколько была осмотрительна в дороге, но она подошла ко мне насчет Ян Чжи. Она не поверила в такие совпадения и решила, что мы все подстроили. Что ж, она не ошиблась.
– От нее ждать неприятностей? Я ей не слишком-то по нраву, – уныло спросила Сун Цзян. – И она явно хочет… заявить о себе.
– Хах, – У Юн слегка кашлянул, смешок отдался болью в его ушибленных ребрах, будь они неладны. – Да поэтому она и нужна была нам. Ну и чтобы выиграть этот бой, само собой.
– Она трезво смотрит на вещи, как мне показалось, – ответила Чао Гай. – И законопослушна донельзя, хотя во что это выльется здесь, в Ляншаньбо, понятно станет позже. Но я верю, что если мы сами останемся на пути справедливости, она и впредь будет нашим союзником, если и не намеренно, то исходя из собственных нравственных принципов, совпадающих с нашими.
«Хорошо», – подумал У Юн. Суждениям Чао Гай верить можно, значит, все идет так, как ' должно.
Пока что.
– Кстати о сестрице Линь: почему бы тебе не заняться ее ранами? – поддразнил У Юн, отмахиваясь от Ань Даоцюань. – А ты, Небесный Владыка, налей-ка мне украдкой вина, пока ее не будет…
– Ни в коем случае, – сказала Ань Даоцюань, беззвучно смеясь. – Я и вправду помогла сестрице Линь до заката. Пока она спала, я перебинтовала ее раны, и с ней все будет хорошо, если хотя бы ненадолго окружающие перестанут пытаться ее убить.
– Здесь на это мало шансов, – сказал У Юн. – Ладно-ладно, а что скажешь насчет нашей новой сестрицы Ян?
– Бодрая, здоровая, наслаждается жизнью. Я пыталась приложить компресс к ее ушибам, но она заявила, что от мошек ей только хуже.
– Побольше нам надо таких, как она, – проговорил У Юн вполголоса. Мысли его неслись все дальше. – Таких, как она и сестрица Линь. Дисциплинированных. Бойцов. Мастеров боевых искусств, странствующих героев, военных дезертиров. Воры и каторжники, конечно, тоже хороши, но из них трудно создать армию.
На какое-то время все четверо погрузились в молчание.
– Армия, значит… Опасная мысль, – высказала сомнения Чао Гай.
На этот раз У Юн улыбнулся, по-звериному оскалив зубы:
– Ну, так и мы люди опасные.
– Только для тех, кто выступает против того, какой должна быть империя, – спокойно заявила Сун Цзян со свойственной ей поэтичностью. – И каким может быть сердце империи. Для всех остальных мы будем границей, что защищает их от поднимающихся волн. Станем грозой шелка и стали, что даст приют всем нуждающимся.
Это была великолепная мечта. Достойная. Даже если для ее осуществления понадобится пролить еще много крови.
Сегодняшний день стал первым шагом к ее воплощению в жизнь.
Глава 16
В кромешной тьме в одном из потайных уголков Внутреннего города Бяньляня протяжно кричал восьмой человек. Подобный неземной вой едва ли могло исторгнуть человеческое горло, удары сердца раздавались один за другим. Мужчина вцепился в свое же лицо, в волосы, выдирая целые клоки с такой силой, что те падали на пол окровавленными ошметками. На затылке остались следы его ногтей.