– А что случается, когда ты сталкиваешь между собой две армии, которые обе только и ждут возможности начать атаку? – в прерывистой речи сквозь сдавленный истеричный смех Лин Чжэня трудно было разобрать слова.
Она прочла так много свитков, так много книг, наблюдала вблизи за таинственными свойствами камня ученого столь долго, что уже кровь из глаз шла, а мысли ее полнились опасными знаниями. Знаниями о силе этих артефактов… Обращали ли ее когда-либо против самой себя? И применялись ли навыки совершенствующегося на необработанном камне? Ради защиты от этого и возвели Яму, ведь невозможно предугадать поведение артефакта: в каком-то смысле реакция была предсказуемо непредсказуемой.
Один из свитков Цай Цзина упоминает о монахе, который решил поэкспериментировать и соединить два отличных друг от друга божьих зуба. И, как и в остальных свитках, записи в нем резко обрывались. Лу Цзюньи запросила еще сведения о том монастыре, но обнаружила, что они полностью исчезли из архивов.
«Собственный крик отражается», – написала Фань Жуй.
– Тогда он будет отражать, а не поглощать, – озвучила она свою догадку. А раз так, то…
Божьи зубы были очень редкими артефактами, потому мало кто имел возможность попробовать провернуть подобное. А уж тех, кто обладал более чем одним, и вовсе можно было сосчитать по пальцам. Ей на ум приходил разве что император.
Ей следовало бы… она обязана была расспросить Цай Цзина об этом. В имперских архивах, безусловно, должны были храниться записи, предостережения о том, что нельзя одновременно использовать два божьих зуба. И, разумеется, они располагали сведениями о том, что могло бы произойти в таком случае.
Ей казалось, что она поняла.
– Отражение отражения другого отражения, – пробормотала она. Если один из божьих клыков не будет поглощать энергию, то…
Они будут подпитывать друг друга. Это соответствовало ее знаниям об этих потаенных силах, обо всех этих необъяснимых взаимодействиях. Они будут отражать силу друг друга снова, и снова, и снова, бесконечно, пока…
Пока это скопление энергии не достигнет чудовищных масштабов, после чего выйдет из-под контроля. И избежать этого будет невозможно – энергия артефактов всегда должна куда-то уходить, это незыблемая истина. Этот поток либо направлялся в определенное русло, либо становился необузданным.
Миру известны случаи, когда всего один, даже самый слабый из этих артефактов приводил к страшным бедам. Опытный владелец спокойно может использовать их в качестве подручного средства или оружия, но неопытный лишь высвободит хаос в этот мир, а это все равно что схватить за горло с десяток разъяренных росомах, а после ослабить хватку, позволив им разбежаться во все стороны.
С такой необъятной силой, заключенной в божьем клыке… Даже самый стабильный артефакт в руках владельца будет таить в себе большую опасность, потому доверить его можно лишь опытным рукам. И цепная реакция между двумя… По словам Лин Чжэня и Фань Жуй, процесс станет неконтролируемым, причем быстро. Неотвратимо. И принесет на порядок больше разрушений, чем способен один божий клык.
Если они провалят это испытание, потери не ограничатся только добровольцем. Советник должен узнать об этом. Если они допустят ошибку, то могут случайно сровнять с землей все это здание. Дворец. Весь Центральный район и даже половину Имперского города…
Нельзя проводить это испытание здесь. Лучше сделать это где-нибудь подальше, на безлюдных сельских просторах, где никто не увидит и не пострадает. Никто, кроме них самих.
– Мы должны найти способ убедиться, был ли артефакт изменен удачно, – тихо промямлила она. – До того как… до того как…
Божьи зубы государя… Прямо об этом никто не говорил, но ходили слухи, что они весьма слабые. Божьи клыки в разы мощнее. Быть может, эти слабые артефакты будут более пригодны? И пока они еще не испытали усовершенствованные искусственные божьи клыки…
Осмелишься просить советника что-либо требовать у государя? Вино совсем в голову ударило?
Да и божьи зубы императора наверняка не стали бы мириться с новым носителем. Нужно придумать другой путь, а после нужно объяснить все советнику. Он должен понять, какими последствиями грозит эта затея…
Советник. Каждый раз, когда она приходила к нему, она не была уверена, встретит ли он ее с понимающей ухмылкой или же… или же…
Он поймет, должен понять. Она найдет и предложит ему все возможные альтернативы и меры предосторожности. Наказывал он ее лишь потому, что хотел добиться успеха, а она подвела его, не оправдала ожиданий. Он возвысил ее, а она лишь разочаровала его. Ведь когда она разговаривала с ним, просила о чем-то или же объясняла что-то, он всегда был сама вежливость…
Она опустила взгляд на свои неудачные алхимические смеси. Фань Жуй была слишком занята поисками новых возможностей и совсем не занималась ими. Видимо, Лу Цзюньи придется заставить ее вернуться к этому, пусть даже заклинательница и ее муж решат, что использование магнетита более перспективно. Все-таки разве не должны они испробовать все варианты, прежде чем Лу Цзюньи обратится к советнику с просьбой, исполнение которой может обернуться разрушением всего города в случае неудачи?
Одна из входных дверей резко хлопнула, а после громоподобный голос яростно, так, что у всех перехватило дыхание, проревел:
– Где она?!
Лу Цзюньи оступилась и бедром ударилась о полки. Советник. Ее первой непроизвольной, нелепой мыслью было, что ему каким-то образом стало известно о ее страхах и опасениях и он счел их за очередную неудачу.
Нет, нет, невозможно! Они едва приступили к работе и пока не допустили никакого промаха… Но он был в ярости, почему он так злился? Она ведь так усердно работала, чтобы избежать малейшей ошибки, она не могла, она бы не…
Цай Цзин спустился в исследовательскую комнату, как обычно, в сопровождении личной охраны. Его взгляд был прикован к Лу Цзюньи. Все, что она могла видеть, это его глаза, в ярости напоминавшие два черно-алых озера, готовых поглотить ее без остатка.
Он приближался к ней, и с каждым шагом его присутствие все сильнее подавляло и отгоняло прочь все мысли, пока его лицо не затмило собой все остальное. Он резко вытянул руку.
Его длинные пальцы схватили ее за горло, он прижал ее к полкам так, что она стукнулась о них головой, и его кольца вжались в ее челюсть. У нее перехватило дыхание, и она непроизвольно вцепилась в его руку. Что она сделала не так? Нужно было успокоить его, попросить образумиться или смилостивиться, простить ее… Что она сделала?
Его хватка усилилась, и Лу Цзюньи тут же ощутила это на своем горле. Эта боль, сильная, неправильная, была вызвана не только недостатком воздуха. Слезы застилали глаза. Она пыталась умолять его, но не смогла.
– Где она? – зашипел он ей на ухо.
– Кто… – спросила она одними губами.
– Твоя подруга, о которой ты лгала командующему Гао. Отвечай. Где. Она.
Командующему Гао?
Какая еще подруга?
Какая…
Воспоминания нахлынули на нее, возвращая все глубже и дальше в прошлое – так давно это было, но вместе с тем совсем недавно. Линь Чун? Он имел в виду… Линь Чун? Что? Почему? Почему сейчас?
Давление на ее горло внезапно ослабло. Она резко втянула воздух в легкие, в голове будто гром гремел. Ее горло тоже не справилось с потоком воздуха, она закашлялась и не могла унять кашель, пока ее не вырвало.
Внезапно раздался хлесткий звук, и ее голова откинулась назад от удара советника, который она даже не успела увидеть. Щека запылала от боли. Она поднесла дрожащую руку к лицу. Кольца Цай Цзина порезали ей кожу.
Никогда раньше он не позволял себе прикасаться к ней. Никогда до этого…
– Я видел, что ты темнишь, но решил закрыть на это глаза. И вот как ты отплатила мне? Твою подругу видели вместе с Черномордым Зверем, этой изменницей, на дороге после того, как они вместе с другими предателями забрали то, что было моим. То, что принадлежало мне. Думаешь, у империи ресурсов не найдется, чтобы это выяснить? Думала, я не узнаю? Где она?!
– Я… я не знаю, – выдавила Лу Цзюньи, прерывисто кашляя. Горло ее странно саднило и не работало, как надо. Она и половины слов не разобрала из речи советника – что за черномордый зверь? Забрали то, что принадлежало ему? Еще и Линь Чун каким-то образом оказалась в этом замешана, но как… – Клянусь вам, клянусь, я не знаю…
Ей и самой известно-то было совсем немного. Не стоит ничего утаивать, не стоит этого делать… Этим она ее вовсе не предает, нет, лишь правду скажет… Лишь крупицы подозрений…
Цай Цзин вновь поднял руку. На сей раз Лу Цзюньи сумела заметить его движение и успела уклониться. Она то ли соскользнула, то ли упала на пол, пытаясь обставить это движение как падение ниц в мольбе.
В руке Цай Цзина появился кинжал, в один миг он притянул к себе дрожавшего Лин Чжэня и приставил лезвие к его горлу:
– Рассказывай, что скрываешь, или вам обоим не жить. Сначала его голова полетит, а после и твоя.
Цай Цзин… Он наверняка поймет, если она ему солжет. Он всегда знал, когда ему лгут.
Линь Чун была далеко отсюда, в безопасности, среди тех, кто мог защитить ее…
«Прости меня, сестрица…»
– Я не знаю, не знаю, где она, – вздохнула она. – Я… я отправила ей вслед одну монахиню, чтобы та берегла ее от опасностей. Я только это скрыла, клянусь вам. Монахиня должна была сопроводить ее до Цанху. Я никому навредить не хотела, я не знала…
Она так надеялась, что Лу Да освободила Линь Чун, каким бы безрассудным ни был этот шаг, как бы сильно она ни хотела, чтобы Линь Чун благополучно добралась до Цанху отбывать наказание, что и планировалось изначально. Как бы она ни волновалась, как бы ни размышляла о неразумности такого побега, она позволила себе вообразить, как они вместе странствуют по горам к северо-востоку от Бяньляня, как встречаются с друзьями Лу Да, действия которых, как подозревала Лу Цзюньи, явно выходят за рамки закона…