уки в разные стороны.
И после этого поднялся ураган.
Кто-то из солдат попытался броситься в бой, кто-то решил сбежать. Но никто из них не успел сделать и пары шагов, как чудовищный вихрь настиг их, разорвав доспехи и плоть, и вопли даже не успели слететь с их губ. На сторожевых башнях раздались крики, кто-то даже в отчаянии выпустил один арбалетный болт, прежде чем шипы зловещей металлической тьмы вылетели из вихря Фань Жуй и устремились вверх. И лучники, и часовые вмиг пали замертво, пронзенные насквозь.
Ясное небо над их головами затрещало в ответ, молнии разрезали синеву, окрасив ее в потусторонние цвета, которые мерцали и переливались над этим побоищем. Смертоносный, кровавый ветер Фань Жуй крутился между небом и землей недовольными вихрями над резней, которую он учинил. Кроме него, никто и ничто не двигалось.
Линь Чун покрепче сжала позаимствованное копье, глядя на поле битвы, только что превратившееся в свалку кусков плоти.
Фань Жуй, взмахнув руками, притянула бурлящее облако смерти к себе. Теперь оно казалось немного меньше. Она укутала себя его остатками, словно роскошным изящным покровом, и поглядела через плечо.
– За мной, – сказала она и помчалась вперед.
Для той, которая едва вырвалась из заточения в кромешной тьме каменного гроба, да и для любой женщины ее возраста, пусть даже она днями напролет не вылезала с тренировочной площадки, залитой солнцем, заклинательница двигалась удивительно быстро. Уверенными шагами она мчалась вверх по многоярусным кольцам, возвышавшимся над тюрьмой, прямиком к выпуклым стенам, которые держали это место в упрямой хватке; ее огромное черное облако силы поддерживало ее сзади, а ноги едва касались земли. Быть может, и не касались вовсе.
Линь Чун и У Юн карабкались следом, перепрыгивая через тела, преграждавшие им путь, подошвы их ботинок хлюпали от крови и сочащихся внутренностей. Зловещая сила в небе немного поутихла, но само оно все еще переливалось странными серо-золотыми и угрожающе зелеными цветами, которые так и шептали о приближающейся непогоде, тайфуне или ледяном граде размером с человеческий кулак.
Они быстро добрались до стены, ее чернильный мрак приближался так, словно вознамерился оставить их в своей ловушке, а железные ворота стремительно наглухо затворились. От бешеного подъема Линь Чун едва могла сделать вдох. Отголоски недавней битвы и стремительного побега пронеслись сквозь нее, позволив энергии наполнить ее израненное тело и держать его готовым к новой схватке…
Они были почти у ворот.
Фань Жуй подняла руки и прокричала:
– Прыгай! – и ударила ладонями о землю.
Все вмиг стало очевидным – чувство было совершенно дикое, немыслимое, невообразимое, но предельно ясное.
Ни секунды не раздумывая, Линь Чун собрала все оставшиеся силы. Вместе с У Юном они вцепились друг в друга и прыгнули.
Последний вихрь рукотворного «урагана» Фань Жуй пронесся под ними.
Вместе с заклинательницей они взметнулись высоко в воздух, точно кто-то выпустил их из арбалета. Проносящиеся порывы ветра трепали одежду, волосы, затрудняли дыхание, ноги их бесполезно болтались снизу. Линь Чун и У Юн повалились друг на друга в воздухе, лишенные всякого равновесия, поднятые в эти зловещие небеса стремительной колючей бурей, которая могла занести их куда угодно.
Паря высоко в воздухе, они обогнули стены и пролетели над лесной полосой, окружавшей эту темницу. Под ними в захватывающей дух миниатюре раскинулся город Бяньлянь: здания, деревья и улицы переплетались и были такими крошечными, выползали наружу из-под затянувших небеса туч обратно к ясному свету. Какие-то призрачные мгновения они были не более чем песчинками, парившими высоко в небесах, совершенно свободными от земных законов.
А затем они начали падать.
Вихрь, поднявший их, постепенно ослабевал, превращаясь в слабые завитки. Земля стремительно приближалась к ним, а поддерживающие их алхимические заклинания Фань Жуй начали разрушаться, не оставляя после себя ни следов, ни остатков.
Слишком быстро дорога приближалась прямо к ним, ее покрытие грозилось обрушиться на них огромной булавой.
Инстинктивно, отчаянно Линь Чун задействовала все свои обширные навыки борьбы и падения, всю свою подготовку, которая позволяла ей без последствий столкнуться с землей, пусть она и знала, что это было бесполезно и столкновение неизбежно. Она могла правильно падать с лошади, чтобы остаться невредимой, но не с неба.
Однако в это мгновение ее разум вновь погрузился в пространство между мирами. В переплетение энергий нигде и везде. Во врата, открытые божьим зубом.
В прошлые разы у нее не получалось это контролировать, но сейчас не было времени для сомнений.
Когда до столкновения с землей оставались считанные секунды, Линь Чун потянулась к силе.
Она отчетливо ощущала У Юна и Фань Жуй, кувыркающихся в воздухе рядом, небо, землю, деревья, ветер и воздух, город внизу, в котором кипела жизнь, и сельские угодья, зелень которых простиралась во всех направлениях.
«Сделай же что-нибудь. Защити их…»
Линь Чун не тратила время на раздумья, ее давно укоренившиеся боевые рефлексы сработали быстрее. Без причуд, без прикрас. Она просто видела, как они приземляются столь же легко, как после прыжков и ударов в пылу битвы.
И это ее ' видение должно было изменить реальность. Позволить приземлиться с полным контролем над падением, с грацией бабочки и ловкостью горного козла.
Они упали. Сильнее, гораздо сильнее, чем она ожидала.
Их приземление должно было быть не тяжелее птичьего пера, но вместо этого сила удара пробрала Линь Чун до самых коленей, щелкнув по каждому ее сухожилию и суставу, она даже испугалась, что сломала их. Она завалилась вперед, выпустив из хватки У Юна. Ее локоть, плечо, бедро стукнулись об дорогу, она ударилась головой, но не отключилась, а отделалась лишь головокружением. Копье выпало из ее руки, ударившись о дорожную кладку.
Какое-то время она не шевелилась. Двигаться сейчас было не самым мудрым решением.
– Сестрица, ты как? – Лицо У Юна возникло перед ее глазами, шапки на нем не было, из раны на голове сочилась кровь. Пыль, синяки и драная форма вторили боли Линь Чун.
У Юн протянул ей руку. Линь Чун схватилась за нее и поднялась.
На ее собственной одежде проступили багровые пятна. А там, где кожа была содрана и виднелись ссадины, прилипла грязь.
Несмотря на все это, ее охватила легкость, хрупкое чувство выполненного долга. Я сделала это. Сделала ведь?.. Пусть не красиво и совсем не изящно, но она спасла их…
Она вновь было погрузилась в состояние медитации, но оно уступило место боевой концентрации. Она повисла на руке У Юна.
Фань Жуй неподалеку от нее вскочила на ноги, точно ребенок, свалившийся во время игры.
– Моя вина! – сказала она Линь Чун и рассмеялась. Смех ее был чересчур долгим и весьма заразительным. Однако Линь Чун и У Юн ее веселья не разделяли.
Хромая, Линь Чун подошла к своему оружию. Она слабо сжала его – пальцы отказывались слушаться.
– Стражники скоро будут здесь, – напомнил У Юн. – Нужно сматываться. Идем с нами, заклинательница.
Фань Жуй кивнула и вдруг неожиданно повернулась, но не к городским стенам или воротам, ведущим во Внешний город; вместо этого она побежала обратно вглубь города, прямиком в сторону Центрального района.
– Постой! – закричал У Юн, замешкавшись на миг, прежде чем броситься в погоню. По-видимому, даже их предусмотрительный Тактик был поражен. – Не туда!
Линь Чун отстала на мгновение, боль отдавалась в ее ступнях и коленях при каждом резком шаге. Они справились с самой трудной частью – вызволили одного из мятежников Цай Цзина. И если что-то пойдет не так…
Благодаря своим длинным ногам У Юн сумел нагнать заклинательницу и, спотыкаясь, преградил ей дорогу.
– Постой же! Эта дорога ведет обратно в Центральный район. Ты же не хочешь…
– Без тебя разберусь, чего и когда я хочу. Дороги ведут туда, куда мне надо. Дай пройти!
У Юн исхитрился и оказался прямо перед ней:
– Заклинательница! В конце этой дороги лишь повторный арест и смерть. А мы можем вывести тебя из города. Мы к тебе с предложением пришли – отвага, богатства и месть Цай Цзину, которую ты так жаждешь…
– Отстань! – рявкнула Фань Жуй. – Месть, ха! Моя месть свершится сегодня. Пусти меня!
– Месть будет напрасной, если ты потерпишь неудачу! Вернешься сейчас, и стража схватит тебя! А если пойдешь с нами в Ляншаньбо, то клянусь, мы вместе выступим против Цай Цзина, твоя месть станет лишь слаще благодаря победе…
– Этому не бывать, пока я не убью его! Теперь я свободна, и мы оба сможем это сделать. Пусти меня!
У Юн перехватил ее запястья, пытаясь удержать.
– Тише, спокойно! Ты ведь сейчас не про Цай Цзина, верно? О ком речь? Ну же, заклинательница, прошу тебя.
О чем бы там ни догадывался У Юн, Линь Чун понятия не имела, о чем шла речь. Но их Тактик не просто так носил свое прозвище.
– Мой ненаглядный… – Фань Жуй внезапно остановилась, лицо ее исказилось печалью. – В нем всегда было больше радости, чем во мне. Разве могла бы я его убить? Советник сказал, что если кто-то из нас… С нами все будет хорошо, мы сговорились, что, словно бабочки-влюбленные[32], сможем быть вместе в следующей жизни…
– Ты про мужа? – спросил У Юн, судя по всему, распознав в ее словах отсылку к знаменитой легенде. – Ты с мужем… вы собирались покончить с собой…
– Чтобы уничтожить оружие Цай Цзина, – догадалась Линь Чун. – Уничтожить его до того, как тот сумеет пустить его в ход.
– И его самого прикончить! – захохотала Фань Жуй. – Он… он ведь так много знает, советник этот!
Саботаж и убийство.
– Прекрасная смерть, мы договорились, договорились, через рабочие записи друг с другом общались. Я сказала ему, что так верно будет, спрятать, скрывать это, продолжать стараться ради нас обоих, пока все не закончится. Смерть – это хорошо, а жизнь куда лучше. Все произойдет сегодня, сейчас. Мне нужно торопиться…