От удара перед глазами У Юна возникли красочные вспышки. Он перевернулся в воздухе, после чего столкнулся с землей, получив чувствительные ушибы.
Вокруг лежали пыль да камни. Держать меч в руке было трудно. У Юн попробовал подняться, но закашлялся, и его вырвало кровью на каменную кладку дороги.
Над головой мелькнула тень, и У Юн перекатился и замахнулся, намереваясь отразить смертельный удар. Его меч встретился с воздухом, плащ прошелестел сбоку. У Юн собрал все силы, что у него остались, и подпрыгнул, развернув ноги в нужном направлении, лишь слегка запнувшись… чтобы поглядеть, куда делся министр…
Но другие солдаты не дали ему этого сделать, приблизившись к нему, сталь их клинков ощерилась множеством смертоносных шипов. У Юн отразил одну атаку как раз вовремя, но сзади последовали другие, не оставляя путей для отступления… Клинок за клинком, они все наступали и наступали, загоняя его в угол, чтобы придавить и убить.
У Юн оттолкнулся от земли и подпрыгнул высоко, так высоко, что на мгновение перелетел через мелькающие внизу лезвия мечей; он отбил ногой древко копья, что взметнулось в воздух в опасной близости от него. И этого краткого мига невесомости на вершине прыжка было достаточно, чтобы взглянуть поверх их голов…
Волосы и окровавленная одежда сестрицы Линь растрепались, она повалила командующего на землю, меч его полетел в сторону. В глазах его застыл ужас, когда она отвела копье назад, точно стрелу, которая должна была положить конец его жизни.
Военный министр врезался в нее сбоку, закрутив их обоих в круговороте тел и оружия и впечатав в стену ближайшего здания. От удара дерево треснуло, и несколько черепичных плиток рухнуло с крыши.
Увидеть больше у У Юна не хватило времени. Он вернулся в пыл сражения, которое перешло в сплошной яростный шторм, последовали удары, слишком жесткие и быстрые, чтобы думать о чем-то другом. У Юн отбил восемь ударов, двенадцать, шестнадцать…
Очередная атака удалась – удар пришелся сначала по спине, а затем в плечо. К нему подошли сзади и взяли в захват при помощи древка копья, дернув его самого назад с такой силой, что ему выбило воздух из легких. У Юн попытался вывернуться из ловушки, но потерял опору под ногами. Его схватили, противников было слишком много, они заломили руки У Юну сзади, а лезвия клинков в мгновение ока оказались близко и задели нежную кожу на шее и подбородке.
У Юн запрокинул голову, пальцы его разжались на рукояти меча, клинок с лязгом упал на камни.
Шум боя стих, и послышался голос министра Дуаня, перекрывающий все остальные крики:
– Не убивать! Взять их живыми! Они должны предстать перед государем!
Государем?
«Думай, ну же, соображай быстрее… надо вернуться на гору… я не допущу провала… Неужели это и был провал? Нет, нельзя так думать. Выход есть всегда. Ты всю жизнь прожил, не допуская иного варианта».
Стражники грубо потащили У Юна к краю улицы. Его прижали к стене здания, зафиксировав руки и ноги, но все же У Юн сумел изогнуться, чтобы оценить обстановку. Еще несколько стражников крепко держали оглушенную Фань Жуй, один, стоя у нее за спиной, зажимал ей рот рукой в перчатке, она бешено вращала глазами. А справа от У Юна…
Куда больше солдат окружили Линь Чун. Бывший наставник по боевым искусствам все еще сражалась, теперь уже без оружия, по лицу ее текла кровь, волосы липли к шее. Каждый раз, стоило солдатам схватить ее ногу или руку, как она вырывала другую и наносила жестокие удары по черепу, паху или руке противника, смотря что оказывалось ближе.
Но все было кончено. Бранящимся на чем свет стоит стражникам все же удалось пленить ее и прижать к стене неподалеку от У Юна.
Мужчина в мундире командующего неторопливо прошествовал к ним, тонким платком утирая кровь с лица и шеи. Он повернулся и сплюнул кровавую слюну на дорогу. Как минимум один зуб вылетел вместе со сгустком.
У Юн скривился.
Острый профиль командующего оказался рядом с лицом Линь Чун, тот вперился в ее безумные глаза. Линь Чун рывком предприняла еще одну попытку освободиться, почти удачную, у нее получилось вырубить одного стражника, прежде чем ее вновь скрутили.
– Бывший наставник по боевым искусствам Линь Чун, – промурлыкал командующий. – Изменница родины, скрывающаяся от правосудия. Я с превеликим удовольствием понаблюдаю за твоей казнью, быть может, даже лично ее проведу. Меча или топора будет вполне достаточно для твоей собачьей башки. Ты всего-навсего выскочка из крестьян, как никак.
Он протянул руку и практически с нежностью провел пальцами по ее шее.
И тут Линь Чун резко дернулась, ударив лбом командующего прямо в лицо. Тот отшатнулся, страшно бранясь, немедленно развернулся и неистово ударил ее по лицу. А после выхватил меч одного из своих людей и ударил рукоятью по ее голове, и снова, а потом снова.
– Как посмела! – визжал он, брызжа слюной на солдат, каждое слово сопровождалось все новым и новым ударом. – Как посмела, как посмела! Сопливая тварь!
У Юн боролся со стражниками, пинаясь и крича, но как ни пытался, не сумел прорваться сквозь них. Остановил командующего министр Дуань, схватив того за руку:
– Спокойно, командующий Гао, изменники свое получат. Спокойнее.
Голову Линь Чун прижали к стене, лицо ее превратилось в сплошное кровавое месиво.
Значит, вот кем был этот командующий. Гао Цю. Тот самый командующий, который так запросто уничтожил жизни Линь Чун и Ян Чжи. Поистине превосходное олицетворение всей гнили, какая только может быть в человеке и империи.
У Юн мысленно внес его в список людей, от которых нужно избавиться. Во благо государства и его народа.
Военный министр отпустил Гао Цю, и тот больше не подходил к Линь Чун, лишь насмехался над ней на расстоянии, утирая кровь с лица рукавом. Свой платок он, похоже, умудрился потерять. Линь Чун повисла в руках стражников, не способная более его спровоцировать.
Взгляд министра Дуаня прошелся по остальным.
– Это ты заклинательница, верно? – спросил он Фань Жуй. – Та, что работает на достопочтенного императорского советника Цай Цзина над его, э-э-э, небольшим проектом. Руки и лицо держите покрепче, – приказал он подчиненным.
– Бросить их в Яму, – прошипел Гао Цю. – Всех их в Яму! Завтра же их публично казним!
У Юн быстро смекнул, что скрывается за задумчивой позой министра, и выкрикнул:
– Ну, так вперед! Чего ждете?
Министр Дуань повернулся и принялся изучать У Юна с вниманием человека, который трижды подумает, прежде чем приступит к действиям.
– Смотрю, тебе не терпится за решеткой оказаться, солдат. Командующий Гао, думаю, не помешало бы выяснить, как эти преступники сумели так тщательно организовать побег, а уж потом и запереть их можно, что скажете? – Он не стал ждать ответа, а обратился к мужчине справа от себя. – Принесите мне последние вести из Ямы. Разузнайте, что им известно об этом опрометчивом побеге из темницы.
Тот с почтением поклонился и побежал выполнять приказ. Министр Дуань все еще внимательно их изучал, а Гао Цю принялся активнее оттирать лицо от крови, изрыгая проклятия. Исход предстоящих событий, каким бы он ни был, явно зависел от министра, а не от командующего.
Если бы У Юну удалось чуть-чуть поправить положение дел… Он давно умел читать людей, и этот министр представился ему рассудительным, умным, с ясной головой и незыблемой преданностью долгу. Он был одним из той редкой породы чиновников, которыми Великая Сун могла гордиться, и его ум можно было бы использовать в их интересах.
– Что угодно делайте, – подначивал У Юн, нарочно возвращая себе акцент, характерный для более привилегированного сословия, – мы лишь станем мучениками. Вам ни за что не остановить это!
Министр нахмурил сильнее брови и шагнул вперед:
– Что не остановить, солдат?
Но У Юн деланно замолчал, поджал губы и надменно вздернул нос.
«Не переигрывай. Он должен думать, что сам догадался…»
Его спектакль висел на волоске.
– Вы сбежали непонятно как, а после вернулись обратно в Центральный район, – медленно чеканил министр, собирая воедино факты и складывая их, точно кусочки головоломки, на которые другие, судя по всему, не обратили внимания. О, да. Его ум оправдал надежды У Юна. – Нам также неизвестно, были ли у вас сообщники, которые использовали вас как отвлекающий маневр… Как знать, быть может, вы покушались на жизнь самого государя, долгих лет жизни ему.
Гао Цю возмущенно уставился на своего начальника. Тот еще профан, явно не привык к тому, что ему отказывают в немедленном удовлетворении. Но министр Дуань вперил взгляд в У Юна, не выпуская из руки божий зуб. У Юн спокойно ответил на его взгляд.
«Он хочет задержать нас, угрожая силой божьего зуба… что ж, прекрасно. Видимо, решил, что у нас еще какие-то карты в рукаве…»
– В данном деле важно исключить ошибки, – заключил сановник. – Этих заключенных я из виду не выпущу, пока мое начальство не решит, как с ними поступить. Мне нужно обсудить это с советниками.
Он повернулся к подчиненным.
– Связать пленников и быть начеку. Тут и другие могут прятаться.
Стражники толкнули У Юна вперед и затянули веревки так туго, что они впились в кожу, жгучей болью отдаваясь в каждом суставе. У Юн подавил все эмоции: «Хорошо, отлично… теперь остался последний ход…»
– Я и так могу сказать, чего захочет государь, – Гао Цю снова сплюнул кровь на дорогу, на сей раз в его словах не было и тени насмешки. – Казнить изменников на месте.
– Так и поступим. Но прежде нам, быть может, следует выведать дополнительную информацию, – повысил голос министр. – Следуйте за мной. Я знаю, где находится советник Цай Цзин.
Да! Хвала небесам! Эта лазейка была совсем узкой, но ее вполне хватило, чтобы заполучить немного удачи.
Разумеется, божий зуб военного министра никуда не делся, Линь Чун все еще была практически без сознания, а новые стражники все прибывали. Проблемы не из легких, но У Юн вполне мог их решить… Ведь этот весьма ответственный министр собирался направить их именно туда, куда они так стремились.