Она быстро развернулась и обрушилась на Лин Чжэня в этой отчаянной атаке, выплеснув содержимое горшка на божьи клыки и надеясь на хоть какой-нибудь эффект.
Б ' ольшая часть жидкости попала на Лин Чжэня. И, кроме того, на него упала Лу Цзюньи. Этот миг показался ей одновременно и невероятно медленным, и столь же быстрым. Она столкнулась с Лин Чжэнем, они сильно ударились друг об друга локтями и коленями, а затем вместе рухнули на пол. Горшок разбился вдребезги, его осколки попали на них обоих, вместе с остатками эликсира, который до этого впитался в Лин Чжэня.
Божьи клыки упали в это месиво.
Оглушенный Лин Чжэнь попытался нащупать их. Он двигался не быстрее, чем кто-либо другой в этой комнате. Лу Цзюньи двинула ногой, и это заторможенное движение отправило оба крошечных артефакта под одну из тяжелых стоек, за пределы его досягаемости.
Болезненные вибрации в воздухе внезапно ослабли. Но ненадолго – спустя миг накатила новая волна, а после вновь пошла на спад – процесс каким-то образом прервался, Лу Цзюньи почувствовала это. Энергия все еще пропитывала воздух, но больше не нарастала…
Разум Лу Цзюньи работал слишком медленно. Чтобы воспользоваться божьими зубами, необходим был контакт с кожей… Лин Чжэнь не смог бы продолжать наращивать их силу… Но сила по-прежнему колыхалась, оторванная от него. Прекращение контакта не разорвало бы их связь полностью; люди из Аньфэньского монастыря доказали это, когда отбросили божьи клыки и все равно еще горели…
Только вот Лин Чжэнь вовсе не горел.
На коже его появились красные пятна обнажившегося мяса, местами она почернела, но спазмы прекратились, и он, с трудом дыша, свалился на пол исследовательского помещения, от боли, но не от смерти. Внезапное открытие поразило Лу Цзюньи так, словно она нырнула в ледяное озеро. Каждая их попытка воздействовать на божий клык, чтобы сделать его более устойчивым, заканчивалась провалом. Они не подумали о том, что, как и божий зуб, клык тоже должен быть связан с человеком.
Человек всегда будет другой стороной его силы.
Они не пробовали воздействовать на человека! Вот в чем секрет контроля над ним!
Или… частичного контроля. Два божьих клыка все еще усиливали друг друга без возможности их стабилизировать. Лин Чжэнь уже не мог этого остановить, даже если хотел бы. Она спасла его на мгновение, но не остальных.
Законы, законы божьих зубов все как один твердили, что их сила никогда не рассеивается, а энергия должна куда-то уходить. Быть может, она остановила его цепную реакцию раньше, предотвратив катастрофу, которая сровняет город с землей… возможно. Быть может, так они выиграли бы несколько мгновений до того, как вся эта мощь вырвется на свободу. Но не более.
– Бегите, – вновь пыталась предупредить Лу Цзюньи, но ее легкие сжались. – Бегите…
Она попыталась претворить свои слова в действия и оттолкнулась от Лин Чжэня. Двигаться стало немного легче, по крайней мере, воспользовавшись короткой передышкой, она смогла подняться на ноги и вновь попытаться неуклюже шагать. Потрясающий Небеса свернулся калачиком на полу, не последовав за ней. Стражники тоже пытались убраться из этого места, но они натыкались на стены, углы и друг на друга, несмотря на всепроникающий пронзительный вой, возвещавший о скорой гибели… Это вновь начало нарастать, божьи клыки отражали энергию друг от друга в кошмарном разрушении, только теперь беспорядочно и безо всякой цели, и эта сила была готова прорваться в реальность. Лу Цзюньи почувствовала это, все почувствовали это…
На другом конце комнаты, где держали остальных пленников, раздался крик, а вслед за ним еще один, но у Лу Цзюньи перед глазами все плыло, и она не могла разобрать, что случилось. Фань Жуй… Быть может, ей по силам было это остановить. Она единственная, кто имел такую возможность.
Если она захотела бы.
Военный министр сжимал рукой свой кулон, и Лу Цзюньи поняла… у него точно был божий зуб. Другую руку он вытянул вперед, словно собирался бороться с этой мощью, словно мог защитить их. До этого у него не было бы ни единого шанса, но сейчас, как знать, вдруг он сможет остановить эту ослабевшую волну, если вложит в атаку все силы и если его божий зуб окажется достаточно мощным для этого. Им все равно нужно было убегать отсюда – так у них, по крайней мере, появился бы шанс… если бы они побежали…
Цай Цзин навис над ней, расталкивая солдат, которые упали, пытаясь его защитить. Он пробовал прорычать ей свои вопросы, но вновь стало сложно расслышать хоть что-то. Вибрации достигли пульсирующего зенита – слишком болезненные и ошеломляющие, они свидетельствовали о приближении выплеска рвущейся наружу силы, который обратит их в ничто. Лу Цзюньи, не думая, бросилась на Цай Цзина, императорского советника Великой Сун, толкая его перед собой к ближайшей двери, после из здания, по камням внутреннего двора и прочь, дальше, подальше отсюда.
Из комнаты, которую они только что покинули, донесся громкий рокот. Лу Цзюньи рывком дернула их обоих вниз, за те самые постаменты, которые она использовала для защиты, когда неоднократно проводила здесь опасные испытания. Они очень сильно ударились о неплотную каменную кладку дороги, впечатавшись лицами в гравий и землю, которые забили их рты и ноздри.
В это мгновение исследовательские помещения Цай Цзина сотряс громовой раскат, он пронесся над ними, вокруг них, сквозь них оглушительной какофонией чистейшего разрушения.
Глава 25
Линь Чун вовсе не была без сознания, когда их всех притащили к Цай Цзину. По крайней мере, не полностью. Да и передвигалась она по большей части самостоятельно, пусть и спотыкалась через каждый шаг и солдатам приходилось поддерживать ее, чтобы она не упала. Голова гудела, глаза заволокло красным туманом, зрение частично пропало.
Куда сильнее она ощущала ярость, до того острую и жгучую, что обжигала ее изнутри.
Гао Цю обошел ее. Снова.
Она и представить не могла, что ей вновь доведется с ним встретиться. У нее почти получилось убить его. В следующий раз ей это удастся, уж она постарается.
С императорским советником она уже виделась ранее и вполне могла узнать его сквозь марево крови, боли и шума. И она поняла, что ей на него плевать. Когда-то давно Цай Цзин казался ей весьма важной особой, ведь правая рука государя, считай, бог среди обычных смертных.
Но не теперь.
Он оказался всего лишь человеком. Человеком, который вознамерился воспользоваться властью, чтобы избавиться от них.
Она выбросила его из головы как нечто совершенно не важное сейчас. Кое-что поважнее не давало покоя ее полуясному сознанию, и поначалу ей было невдомек, что именно. Ею овладело странное чувство, подобное сопряжению разных миров, неровной мозаике жизни, силы и необъятного неизвестного, что так и манили прикоснуться к ним… Она уже испытывала подобное, когда разделила силу божьего зуба с Лу Да.
Она подумала, что это, должно быть, божий зуб военного министра, но ей уже довелось почувствовать его силу на улице; в отличие от артефакта сестрицы Лу, тот был гораздо слабее и… будто с трудом проявлял себя. Но неожиданно у нее возникла мысль: не могла ли она как-то противостоять ему?.. Ее так занимала месть Гао Цю, глаза застилало от злости, и она даже не попыталась…
А попытаться стоило.
Так или иначе, но силу его божьего зуба она все еще чувствовала, та вилась вокруг министра, который не сводил ястребиного взгляда с пленников. Однако в этот миг Линь Чун ощутила что-то иное, нечто более масштабное; оно не было сконцентрировано в конкретной точке, а расползалось по всей зале, зданию, близлежащим улочкам…
Линь Чун не успела осознать, что это, как вдруг странное ощущение резко сменилось оглушительным ураганом, сбившим ее и остальных с ног. Ей даже почудилось, что она слышит голос Лу Цзюньи, но то наверняка было лишь наваждение. Ее захлестнул всплеск ошеломляющих чувств, что странно переливались, обжигая и подавляя…
«Давай же, попробуй, на этот раз ты должна попытаться…»
Эти навыки совершенствующегося – ей стоило не бояться их использовать. Перестать быть беспомощной, защитить себя, своих друзей, гору Ляншаньбо.
Она сделала глубокий вдох, потянувшись к внутреннему центру, как учила ее Чао Гай. Эта попытка была слабой, даже смехотворной, но все же, неизвестно каким образом, мир вокруг нее опять обрел равновесие, пусть и совсем чуть-чуть. Линь Чун стало легче различать пересекающиеся потоки энергии, вот только стоило ей попробовать сопротивляться им, как ее сознание словно соскользнуло, как засаленные пальцы с древка копья.
Она привела мысли в порядок. Реальность вокруг нее содрогалась и вздымалась. Линь Чун решила не бороться с этим, а позволила хаосу течь мимо нее, словно бурный речной поток, огибающий камень. Будто пребывая в дреме, она нашла в себе силы подняться на ноги и огляделась по сторонам.
Лу Цзюньи, к ее потрясению, все же оказалась здесь и, такого Линь Чун точно не могла бы себе представить, бросилась на какого-то невысокого седобородого ученого, застывшего в безумном исступлении. Он и был источником этого вихря. Именно через него – из него – вырывалось нечто безудержное, то, что не должно было оказаться на свободе.
В тот момент Линь Чун не только увидела, но и осознала, что это.
Эта уродливая, прерывистая, нестабильная сила была оружием, столь похожая на божий зуб, но все же иная. Она распалялась все больше и больше, но без всякой цели и направления.
Лу Цзюньи с криком бросилась на этого мужчину, но тут же отлетела от него. Бушующий вихрь ослаб, словно развязавшаяся на ветру веревка, но не утих.
Мир вокруг снова ускорился, напоминая теперь разномастные, беспорядочные куски, хотя и походил на сбивающий с толку, беспорядочный калейдоскоп. Линь Чун оставалась на ногах, но противиться этой силе не могла – на это не было времени.
«Не пытайся сопротивляться. Воспользуйся ею!»
Большинство стражников все еще корчились от боли, распластавшись на полу или привалившись к стене. Линь Чун собралась с силами и погрузилась в то ментальное пространство, борясь с желанием отпрянуть от рвущейся, ревущей мощи, разливавшейся вокруг. Эта мощь ударила по ней и закружила ее так, что Линь Чун едва не потеряла равновесие… она вдохнула ее, потянулась ей навстречу без всякого сопротивления. Это укрепило ее силы, хотя и угрожало сбить с ног и раздавить.