Разбойники-герои кивнули и похлопали друг друга по плечу на удачу. Тело Линь Чун под одеждой покрывали повязки, но и она не осталась в стороне.
У Юн снабдил трех командиров деревянными свистками, все-таки находиться они должны были на приличном расстоянии друг от друга. Несмотря на то, что подготовка проходила в спешке, они каким-то совершенно естественным образом согласовали свои планы и действия, словно стали единым целым. И сейчас, когда над тростниками и кувшинками вдоль берега сгустились сумерки, все хаоцзе под командованием Линь Чун охотно сели в маленькие рыбацкие лодчонки, на которых могли беспрепятственно сновать по водным путям Ляншаньбо.
Каждый из разбойников знал эти лазейки как свои пять пальцев. Знал, откуда нужно двинуться в путь, где будут припрятаны запасные лодки, где скрываются заготовленные ими воспламеняющиеся ловушки, а также где находятся подводные тропы, которыми хаоцзе могли воспользоваться даже в темноте.
Они будут защищать Ляншаньбо от угрозы до самого последнего вздоха.
Линь Чун вовсе не ощущала себя рыбой в воде и решила разместиться в лодке Жуаня Седьмого и командовать оттуда, отчего молодой парень засиял от гордости. Доски качнулись под ее ногами, и Жуань Седьмой с нетерпением оттолкнул лодку, точно взволнованный мальчишка, впервые в жизни собирающийся на Праздник Фонарей. Босоногий и раздетый по пояс, он уверенно стоял на досках, такое облачение позволяло ему свободно нырять в воду и выныривать из нее со скоростью саламандры. Так же было одето и большинство других лодочников. На Линь Чун красовалось легкое боевое облачение, она вооружилась коротким кинжалом и арбалетом – то был наилучший выбор оружия для боя, который, вероятнее всего, ожидает их здесь, хотя стало бы невероятной удачей, если им удалось бы избежать прямого столкновения. Куда важнее было то, чтобы ничего не отягощало ее, если ей не посчастливится оказаться в воде.
– Наставник, а плавать-то вы вообще умеете? – поддразнил ее Жуань Седьмой во время тренировки.
– Не особо, – призналась она.
– Не переживайте. Если перевернемся, я вас вытащу!
Линь Чун позволила себе легкую улыбку. Она не думала, что если и умрет нынешним вечером, то это случится от утопления. В конце концов, ее отправили командовать на воде вовсе не из-за ее способностей к плаванию.
– Верь себе, – призывала ее Чао Гай. – Не бойся своих способностей.
Лодка в умелых руках Жуаня Седьмого достигла извилистого голодного болота, которое надежно защищало разбойничье гнездо. После захода солнца ' воды окрасились в черно-синий цвет, вечернее стрекотание насекомых сменилось на ночное жужжание. Луны не было видно, и на черном небе сверкала лишь алмазная россыпь звезд. Лодки под ними погрузились в почти кромешную тьму.
Они ждали в лодке, медленно покачиваясь на водах, оставаясь тихими и неподвижными, даже когда перевалило за полночь. И тут с горы раздался долгожданный свист – поначалу высокий и короткий, а затем долгий и низкий.
Армия Цай Цзина приближалась.
Кто бы ни командовал солдатами, с чутьем у него все было прекрасно. Линь Чун не заметила ни сверкающих в ночи факелов, ни шумного шарканья от приближения войск с противоположного берега. Если армия решила выступить в кромешной тьме и поставить все на кон ради сомнительного преимущества, то малейший лучик света или звук пустил бы весь план насмарку.
Разумеется, и бандиты на горе не сидели сложа руки, и кто-то, наверняка У Юн, все равно их заприметил.
Линь Чун начала считать, медленно, с каждым ударом сердца.
Вчера они рассчитывали, сколько потребуется лодке, в спешке или с осторожностью, пересечь болото.
– Они здесь, – прошептал Жуань Седьмой, заслышав тот же тихий всплеск и проклятие, что и Линь Чун. Она осторожно издала воркование, напоминающее крик дикого голубя и обозначающее команду «ждать».
Теперь ближе. Еще ближе.
Пусть действовать под водой она и не могла, но за время их тренировок она научилась кое-чему не менее важному, к чему ее настойчиво призывала Чао Гай… Она закрыла глаза, отгораживаясь от ночи, и вдохнула болотный воздух. Холодная сырость вмиг заполнила легкие. Она ощущала крепкое присутствие Жуаня Седьмого рядом с собой, слышала его сердце, которое радостно трепетало оттого, что он защищал свой дом. Слышала, как хор насекомых издавал брачный зов, пока мелкие рыбешки мельтешили под водной гладью, а более крупные рыбины прятались в глубинах ила. Змеи, черепахи, лягушки и мелкие птицы в своих гнездах – все затаились среди плотных болотных зарослей, которые были рассеяны по всей поверхности топей, а корни их путались в илистой грязи. Некоторые из этих крошечных звериных сердечек трепетали от страха во сне, ожидая нападения хищников, а другие резвились в веселой ночной игре.
И неподвижные среди дикой природы двенадцать лодок, на каждой из которых билось сердце хаоцзе.
Чувства Линь Чун обострились, она заметила приближающуюся стену людей. Они неукротимо шли вперед, а мелкие твари тут же смолкали и ныряли поглубже, чтобы спрятаться от этой непонятной чудовищной волны. Весла опускались и поднимались, их плеск поспешно заглушался. Горячий пот стекал под доспехами. Солдаты покрылись мурашками от страха – они оказались в незнакомых местах, где им постоянно приходилось маневрировать, избегая тупиков и заграждений, и где было так легко лишиться командиров и товарищей. Две лодки, идущие бок о бок, в любой момент могли быть разделены илистой косой или зарослями тростника, которые приходилось огибать, и после совсем потерять из вида друг друга…
Несколько лодок уже крутились в темноте, разделенные, засасываемые грязной трясиной. Линь Чун издалека чувствовала панику и отчаяние их гребцов, когда они поворачивали снова и снова, но все равно двигались в неверном направлении и еще сильнее терялись в этой огромной заболоченной пустоши.
Болота простирались вдаль и вширь на многие ли. Один берег невозможно было разглядеть с другого даже при дневном свете, и лодка, застрявшая в этих лабиринтах, обречена была вечно петлять от одного тупика к другому, и даже звуки битвы не подсказали бы правильный путь.
Потеря каждой десятой лодки не делала болотам особой чести, по крайней мере, не в ходе этого первого наступления. Но если бы солдатам удалось разыскать тропу…
Хаоцзе были здесь как раз для того, чтобы сделать эту вероятность как можно более невозможной.
Ближе. Еще ближе.
Сейчас.
Линь Чун набрала в легкие побольше воздуха и, стараясь изо всех сил, издала звук, имитирующий крик зеленой лягушки. На ближайшей к надвигающейся армии лодке Жуань Вторая подскочила и закричала.
Солдаты вмиг смекнули, что их обнаружили, и перестали прятаться. Поднялись крики, зазвенели тетивы луков, стрелы полетели и вонзились в деревянную лодку Жуань Второй.
Но она уже спрыгнула с борта, скрылась в глубоких водах и поплыла по знакомым туннелям тростников и корней на свою следующую позицию. Несколько солдатских лодок тут же ринулись в погоню, клюнув на приманку.
Чуть дальше Ли Цзюнь, Дракон, Будоражащий Реки, провернула то же самое. Послышался крик, плеск воды и свист стрел. Часть армии на правом фланге сгинула без посторонней помощи, потерявшись в глубоких водных лабиринтах этой части топей, но на левом Му Чунь вместе с сестрой заманили еще несколько лодок в большое озеро. Они должны были плыть и присоединиться к лодке Жуаня Пятого, пока солдаты кричали и били по воде, тщетно пытаясь достать невидимого противника…
На сей раз сигнал походил на кряканье дикой утки: два свиста, резкий и длинный. Поджечь!
Перед авангардом вражеской армии Чжан Шунь, лучший пловец во всем Ляншаньбо, кинулась к соломенным плотам, которые они установили днем ранее. Линь Чун подала знак Жуаню Седьмому, и тот начал осторожно поворачивать лодку поперек на случай, если их обнаружат.
И вдруг справа, аккурат перед солдатами, темноту разорвали внезапные, пугающие языки пламени, взметнувшиеся к небесам. Те закричали, поначалу от потрясения, а после от паники.
Линь Чун опять засвистела.
Сестрам Тун поручили левый фланг, где заманенные в ловушку солдаты нарезали круги по огромной зеркальной глади озера, силясь найти выход. Они также повернулись и обнаружили, что окружены со всех сторон стеной огня.
Прочесть их мысли Линь Чун не могла, но видела их эмоции, страх и жар, которые те ощущали, и потому ясно представляла, какая картина предстала перед их глазами. Всюду вокруг них бушевал огонь – золотисто-алые языки пламени на маслянисто-черной водной глади ночных топей, в лица бил жар, а после огонь уже не только окружал их, но начал подступать к ним: то были ненасытные плавучие костры, которые толкали под водой разбойники, способные плавать, точно угри.
Люди закричали. Всплески воды приглушали треск пламени, когда солдаты выпрыгивали из обреченных лодок, вопили, пытаясь сперва стянуть с себя доспехи, но не успевали. Раздавались новые всплески, отчаянные мольбы о помощи – те, кто совсем не умел плавать, хватались за все подряд в попытке спастись, но их руки не находили ничего, кроме огня. Даже те, кто умел плавать, надышавшись горячим воздухом, дымом и самим пламенем, начинали уставать, из последних сил срывали с себя шлемы, ботинки и одежду, пока топи не поглощали их усталость вместе с ними.
Каждый кусочек болот был полон боли, мертвых тел, огня и воды, а еще людей, умирающих в ночи. Трупы безмолвно распухали и опускались на дно, где их уже поджидали на пиршество глубинные обитатели.
К несчастью, вслед за первой волной подоспела вторая, непрерывная и неотвратимая. Бесконечный поток людей на бесчисленных лодках, они гребли и пробирались через любой зазор, который смогли разыскать, спасались от пламени в попытках найти другие пути и выпускали шквал стрел, стоило им заприметить разбойника, стремительно исчезающего под водой.
Линь Чун дала команду отступать на второстепенные позиции. Теперь их недругам было сложнее пробираться через павших сотоварищей, оставленных лодок и горящих обломков. Их единственный шанс перебраться сузился до нескольких безопасных лазеек, которые им еще предстояло найти. И где их в засаде будет поджидать Линь Чун со своими хаоцзе.