– Задержать! Задержать! – остальные хаоцзе подхватили ее крик, голоса раздавались эхом, и когда У Юн обернулся, то Линь Чун, Жуань Вторая и Чжан Шунь уже мчались к ним вместе со своими людьми, которые сражались на воде. – Задержим! Задержим их!
С новыми силами хаоцзе бросились в бой все вместе, терять им было нечего.
Спустя какое-то время, достаточное для того, чтобы Ли Куй успела снести голов двадцать-пятьдесят, чтобы боевое облачение У Юна пропиталось кровью, чтобы несколько рядов неприятеля начали ломаться и сыпаться, гора вновь задрожала.
Чао Гай поднесла к губам резной деревянный свисток и дунула.
Все как один разбойники кинулись отступать, прорезая себе путь назад. Их обескураженному врагу потребовалось мгновение, чтобы среагировать, но они не сумели воспользоваться очевидным преимуществом. И лишь Ли Куй, увлекшуюся кровопролитием и обезглавливанием, нужно было позвать еще раз.
Они бежали вместе, карабкались обратно на хребты, каждый подавал руку другому, вытаскивая наверх любого, кто отставал или спотыкался, чтобы никто из хаоцзе не остался позади. Ботинок последнего разбойника едва успел коснуться вершины хребта, как хлынула вода.
И это было даже более ошеломляющим, чем лавина из камней и бревен, – родниковая вода и растаявшие снега, которые древняя гора копила долгие годы, хлынули вниз мощным потоком, сокрушающим все на своем пути. Солдаты имперской армии махали руками, их швыряло, словно игрушки, прежде чем ненасытный поток полностью поглощал их, без остатка. Войска плотно стояли на берегу, словно рой насекомых, и, как подобает насекомым, были сметены водной стихией.
На хребте разбойники ликовали, смакуя победу.
Брызги летели в их лица, смывая вражескую кровь. Ху Саньнян и Се Бао несколько раз вскинули оружие в воздух. Сухопутная Крокодилица Чжу Гуй сгребла Людоедку Сунь Эрнян в сумасшедшие объятия. Младшая сестрица Му подобрала с земли камни и швырнула их в водоворот, крича:
– Вот что вы получили, имперские шавки! Только рискните выступить против хаоцзе Ляншаньбо!
На лице У Юна расцвела широкая ухмылка, безмятежное удовлетворение от их маленького успеха.
Быть может, завтра им не видать победы. Но сегодня их враги проиграли.
Внезапно откуда-то со стороны все еще бурлящей воды, пронзив ночную тьму, вылетел арбалетный болт, будто ведомый чьей-то демонической рукой; летел он прямо и точно в цель, словно подгоняемый каким-то злым ветром.
У Юн заметил его слишком поздно. В ужасе он попытался развернуться, чтобы отразить удар или предпринять что-нибудь еще. Линь Чун двигалась с нечеловеческой скоростью, но и этого оказалось недостаточно.
Она едва успела подхватить падающую Чао Гай, когда арбалетный болт вонзился в ее левую щеку и раздробил ее.
Глава 31
Линь Чун вместе с У Юном мчались к лагерю, то и дело спотыкаясь из-за тяжелой ноши, которую они тащили вдвоем.
То была Чао Гай.
Линь Чун отказывалась думать, что они несли лишь ее тело. Ведь она еще была жива, несмотря ни на что, несмотря на арбалетный болт, торчавший прямо под ее глазом и вошедший так глубоко, что наверняка должен был выйти на затылке. Половина ее лица превратилась в кровавое месиво, сделав его совершенно неузнаваемым.
«Не думай об этом… Волшебный Лекарь справится со всем, за что бы ни взялась, разве ты можешь об этом судить… И она все еще жива…».
Сестрица Ань поспешила им навстречу, стоило им доковылять до постройки, которую она использовала как лазарет. Кто-то более резвый наверняка уже успел сообщить ей о них, потому как несколько разбойниц уже вышли им навстречу с факелами, осветившими все вокруг.
В этот раз Линь Чун без труда смогла понять, ' что сказала Волшебный Лекарь. Они проследовали за ней к удобному тюфяку у стены и осторожно опустили на него Чао Гай, и сестрица Ань захлопотала над ее разбитыми головой и лицом.
Само время, казалось, замедлилось в тот момент. Уже позже Линь Чун вспомнила, как спешно совещалась с Ян Чжи, как та быстро приказала одним разбойницам сменить караулы на вышках на время этой короткой передышки, а другим – подкрепиться и отдохнуть. Черномордый Зверь окинула взглядом У Юна с Линь Чун и взяла командование на себя.
После этого она, должно быть, ушла проконтролировать остальных, но это ускользнуло из памяти Линь Чун. Она помнила лишь, как спустя какое-то время оцепенело сидела в углу рядом с телом Жуаня Седьмого. Жуань Вторая и Жуань Пятый тихо плакали неподалеку в объятиях друг друга. Но среди хаоцзе погиб не только Жуань Седьмой… Ду Цянь, самая старшая и верная помощница Ван Лунь, до последнего вздоха сражалась бок о бок с ними. Ныне Ду Цянь и Жуань Седьмой лежали рядом, с лицами сдержанными и серьезными, какими никогда не были при жизни.
Несколько других хаоцзе перевязывали друг другу раны, пока сестрица Ань сосредоточила внимание на главаре. Ян Сюн получила несколько переломов. Благородная госпожа Чай, с азартом сражавшаяся с ними в одном строю, вышла из боя с глубокой резаной раной на ребрах. А Сун Цзян пришлось оттаскивать от Чао Гай, чтобы обработать ей рану на голове.
Сестрица Ань все еще хлопотала над Чао Гай, а это что-то да должно было значить.
Линь Чун еще никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то сумел выжить после подобного ранения.
Раздался приглушенный крик. Линь Чун подняла голову. Время снова пошло быстрее. Теперь внутри почти никого не было. Кроме У Юна, неподвижно сидевшего у постели Чао Гай с опущенной головой, и Сун Цзян, прислонившейся к стене перебинтованным лбом. Это она закричала, услышав, что сообщила Волшебный Лекарь.
Сестрица Ань отошла от постели Чао Гай, и по выражению лица Сун Цзян было понятно, почему.
Линь Чун насилу поднялась и проковыляла к ним:
– Она…
Сун Цзян бросила взгляд на Волшебного Лекаря:
– Сестрица Ань говорит… она говорит, что…
Закончить она не смогла.
Ань Даоцюань вновь замахала руками. Движения ее были осторожными и нерезкими.
– Она говорит, что сестрица Чао может говорить… и что мы можем… мы можем услышать ее последние слова. Мы можем попрощаться с ней и поблагодарить ее…
Сун Цзян вскочила, хотела подойти к постели Чао Гай, но без помощи Ань Даоцюань не обошлась. Линь Чун последовала за ними.
Чао Гай… Трудно было поверить, что она еще дышала. Стрелу удалили, о мастерстве Ань Даоцюань свидетельствовали сильно пахнущие припарки, вытягивавшие яд из раны, изобретательные повязки, призванные поддерживать раздробленные кости, а также ошеломляющее количество крохотных швов, наложенных в попытке восстановить ее лицо. Но несмотря на все это, доброжелательный лик Небесного Владыки был похож на разбитую вазу – одни рваные лоскуты да кровоподтеки.
Здесь даже чудесные навыки Волшебного Лекаря оказались бессильными.
Сун Цзян подошла к постели главаря, встав рядом с У Юном, и взяла ослабшую руку Чао Гай в свою.
– Небесный Владыка, это Сун Цзян. Мы здесь.
– Сестрица… – слова Чао Гай потонули в потоке свежей крови, хлынувшей из ее рта. Сун Цзян быстро схватила кусок ткани и робко приложила к губам, словно боясь причинить боль. Линь Чун, оставшаяся позади них, огляделась в поисках Ань Даоцюань, но той уже не было.
Она вышла сообщить остальным хаоцзе, что их главарь умирает.
– Ты указала нам путь, – пробормотала Сун Цзян. Слезы капали из ее глаз, пропитывая тюфяк, подобно благодатному дождю. – Ты дала цель всем обитателям Ляншаньбо. Мы вечно будем следовать по твоим стопам, Небесный Владыка, мы не отступимся, я клянусь тебе…
– Цай Цзин… – Чао Гай изрекла звуки, которые сложились в едва различимые слова. – Его рук дело…
– Мы отомстим за тебя, – с непоколебимой уверенностью откликнулась Сун Цзян.
– Кто-нибудь должен… должен позаботиться… – ее тело содрогнулось от мелкого кашля, так дрожит человек, когда его покидают последние силы. Но внезапно она потянулась и крепко сжала руку Сун Цзян, единственный ее глаз, что не опух и не кровоточил, казалось, обрел ясность. – Та хаоцзе, которая возьмет это на себя, приведет всех с Ляншаньбо к будущему.
Эта речь лишила ее последних сил. Тело Чао Гай рухнуло обратно на тюфяк, а лицо расслабилось, придав ее облику пугающую отрешенность.
– Сестрица! – закричала Сун Цзян, которая все еще держала ее руку в своих ладонях. – Сестрица, прошу тебя, ты не можешь бросить нас… Ты нужна нам… Прошу…
Разбойницы начали заполнять помещение лазарета, мрачные от осознания, что пришли слишком поздно. Стоило им увидеть плачущую и сокрушающуюся Сун Цзян, головы их поникли, некоторые даже попадали на колени. Люди продолжали стекаться к месту, пока не собрался весь разбойничий стан. Собрался, чтобы почтить память своего Небесного Владыки.
К ним присоединилась и Линь Чун, встав на одно колено. Внутри все изнывало от боли. Ей было больно, когда погиб Жуань Седьмой, но смерть Чао Гай ранила ее сильнее, до самой глубины души, разрушив все, что она познала. Их долгие беседы, непринужденные рассуждения Чао Гай, ее поддержка… То, как она открыла глаза Линь Чун на то, что может быть, и то, кем она может стать сама.
Они вместе тренировались, танцуя подобно богам. В те моменты Линь Чун чувствовала себя свободной как никогда. Словно пара фениксов, взмывших высоко ввысь, оставив все сомнения позади.
«Ты так много дала нам, Небесный Владыка, так много…»
Возле дверей раздался вопль, полный неверия, в комнаты ввалилась Лу Да, тяжело хромая не то из-за усталости, не то из-за ран, а может, из-за того и другого вместе. Пошатываясь, она протолкнулась к постели Чао Гай и опустилась на колени между Линь Чун и Сун Цзян.
– Сестрица Чао, – всхлипывала она. – Сестрица Чао, Небесный Владыка, прости меня за все, что я когда-либо говорила не так, за все, что я сделала плохого, прости, прости, ты только не бросай нас…
Линь Чун протянула руку и сжала плечо Лу Да, пусть и сомневалась, что ей удастся утешить ее.