Но бежать по воде?! Лу Да могла запросто отправиться на лодке, особенно если ею управлял кто-нибудь из семейства Жуань или Тун. Но на лодке-то ее задницу от утопления защищал внушительный слой дерева. Нет, к такому она совсем не готова.
Но и сестрица Чао не была готова умереть.
Как не были готовы сестрица Ду или Жуань Седьмой.
Лу Да не готова, но она сделает это. Ради них.
Она поравнялась с названой старшей сестрицей, спустилась по илистому берегу и ухватилась за тяжелый посох. Лу Да засомневалась, стоит ли брать его с собой. Он ведь не будет мешать им, верно?
– Я не знаю, как это сделать, – призналась она сестрице Линь.
Та повернулась к Лу Да:
– Ты просто следуй за мной. Я верю в тебя.
Она сказала это так ясно и искренне, ни секунды не сомневаясь и не колеблясь, что у Лу Да потеплело в груди.
– Нам следует поторапливаться, – напомнила сестрица Линь. – Возьми меня за руку и открой силу своего божьего зуба.
И Лу Да сделала в точности так, как она попросила.
Так же, как и в прошлый раз, Лу Да ощутила не только знакомую мощь артефакта, но и другую силу; они переплетались и проникали друг в друга, вместе становясь гораздо сильнее, чем поодиночке. Эта сила Линь Чун пришла извне, ее она обрела без помощи божьего зуба. Но на сей раз в сердце Лу Да не было зависти, а только легкое благоговение.
– Ты уверена, что это сработает и у нас все получится? – засомневалась она. Но голос ее казался таким чуждым и далеким, что ей пришлось говорить громче, дабы быть услышанной наверняка.
– Понятия не имею, – ответила Линь Чун, – но ждать больше нельзя. Теперь бежим!
И они вместе ринулись вперед. Лу Да сжимала руку Линь Чун, их души переплетались, становясь одним целым. Они не прекращали бежать, даже когда оторвались от берега, от их обуви по водной глади пошли красивые круги, как от брошенного камня.
В тот же предрассветный час Сун Цзян собрала оставшихся в живых хаоцзе на последнюю битву.
Ей помог У Юн, он распределил всех бойцов по тактически выгодным позициям для обеспечения наилучшей обороны. Пусть это не дало бы особых преимуществ, но ни один из них не смирился бы, если не сумел бы отдать все силы на защиту горы Ляншаньбо.
Что ж, У Юн оказался прав, остальные без вопросов и возражений последовали приказу Сун Цзян. Быть может, некоторые уже признали ее как преемницу Чао Гай, решив, что так оно и будет. Другим же главенство Благодатного Дождя показалось вполне естественным порядком вещей. Ли Куй, Ху Саньнян и близнецы Се, скорбящее семейство Жуань и сестры Тун, Три Блохи, даже мрачная Сунь Эрнян и Сун Вань, верная помощница Ван Лунь – все они смотрели на Сун Цзян как на нового вождя Ляншаньбо, который только что занял свое место…
И надо сказать, что лучшего варианта было не сыскать. Сун Цзян была уравновешенной, собранной, всегда демонстрировала уверенность, даже если сама того не ощущала. Вдохновляла своим примером.
– Нужно им что-то сказать, – шепнула она У Юну, когда они разошлись по своим местам. – Что-то, что придаст всем храбрости. Заставит их почувствовать себя частью чего-то большего, чем они сами: семьей, участниками великой миссии. И я не…
– И что же? – спросил У Юн.
– Я всегда могла подобрать слова. Всегда, – она провела рукой по лицу и подняла голову, чтобы полюбоваться предрассветным небом. – Но сегодня, дорогой братец, на ум не приходят никакие слова. И подходящего стиха для наших близких у меня тоже нет.
– Они примут все, что бы ты ни сказала, – ласково успокоил ее У Юн.
Так оно и оказалось.
Сун Цзян взошла на поросший травой каменистый склон, который они решили оборонять ценой собственных жизней. Она стояла гордо и прямо, точно богиня из сказок, и в последний раз обратилась ко всем хаоцзе:
– Сегодня мы сражаемся за Чао Гай. Мы боремся за то, какими она хотела нас видеть; за то, какими, по ее мнению, мы могли бы стать; за то, чтобы сделать нашу страну лучше. Мы сражаемся за сестрицу Ду и Жуаня Седьмого. Мы отомстим за них! Наше дело правое! Души наши чисты! За нашего Небесного Владыку!
Она подняла меч в воздух, но вовсе не для того, чтобы пустить его в ход, цель была иная. По всему склону другие хаоцзе тоже подняли оружие – мечи, копья, посохи и трезубцы, в один голос восклицая:
– За Небесного Владыку!
Глава 33
Лу Цзюньи вызвали в шатер командующего аккурат перед рассветом.
Она сварила новую порцию эликсира. Командующий Гао должен был выпить его, чтобы повысить свои шансы, пусть он и принял максимальную дозу минувшим вечером.
Она задалась вопросом, прислушаются ли они к ее советам. И поймала себя на мысли, что ее это не заботит.
Пока она шла через лагерь, солдаты грузились на лодки для очередного ошеломительного штурма. До нее дошли гулявшие по лагерю слухи о том, что первая атака не увенчалась успехом. Грудь пронзил легкий укол вины, но это чувство быстро притупилось. В конце концов, Цай Цзин все еще имел под рукой бóльшую часть армии – более чем достаточно ресурсов, которые можно бросать на разбойников вновь и вновь.
К тому же скоро в ход пойдет и божий клык. Если получится.
В шатре Цай Цзин уже ждал ее. Неподалеку от него стоял деревянный ларец с искусной резьбой. Лу Цзюньи не сомневалась, что там хранились запасные божьи клыки, которые он прихватил для похода. Она опустилась на колени, поклонилась и проговорила подобающее приветствие, толком не слыша собственных слов.
В шатер протопал Гао Цю.
Он уже облачился для битвы, сверкая великолепием, точно генерал, отправляющийся на войну. Вспоминая слухи, ходившие о нем, Лу Цзюньи задумалась, а участвовал ли Гао Цю в прошлом хоть в каких-нибудь боях или же только бахвалился этим. Доспехи он носил с таким важным видом, словно они могли придать ему больше мужественности.
– Ну и? – рявкнул он. – Где он?
– Прошу, командующий, – сказал советник и степенно наклонился, чтобы открыть ларец. В нем оказался один из божьих клыков, который крепился к цепочке, чтобы его можно было носить на шее, как делал покойный военный министр.
– Я советую принять прежде еще одну порцию эликсира, – заговорила Лу Цзюньи. – Если только вам будет угодно, господин командующий.
– Ну, так давай.
Она отмерила необходимое количество и протянула ему чашку. Она чувствовала, как дрожала ее рука, хотя и сомневалась, что кто-либо это заметит. Минувшей ночью она стояла над котлом в своей палатке и, размышляя о Линь Чун, развернула сверток с пурпурными и зелеными перьями птицы чжэнь-няо[33], долгое время хранившимися во тьме, ядовитыми и смертоносными.
Но в итоге мужество оставило ее.
Гао Цю выпил настоящий, ничем не разбавленный эликсир и швырнул ей чашку. Несмотря на напускную браваду, он выглядел взволнованным. Пожалуй, не таким взволнованным, каким должен быть, если он в самом деле понимал, чем рискует. Лу Цзюньи вновь вспомнился беззвучный вой командира Вэня, навечно запертого в бессмертной темнице, а также Линь Чжэнь, который сжег себя изнутри, призвав силу божьих клыков; то пламя было столь ярким, что опалило даже ее память.
– Поступайте по своему усмотрению, командующий, – бросил Цай Цзин. – В ваших руках находится сила богов. Люди ждут, чтобы поприветствовать вас, когда вы выйдете поддержать их.
– Когда я выйду, чтобы возглавить их, – с важным видом поправил его Гао Цю. Он подошел и вытянул руку, но заколебался.
На его щеках дернулись желваки, на лице появилась кислая мина, внутри него явно шла борьба. Его рука зависла прямо над резным ларцом, пальцы дрогнули.
Время шло, но он все никак не решался взять божий клык и принять его мощь.
Лу Цзюньи почему-то совсем не удивилась. Гао Цю всегда был трусом. С чего бы ему измениться сейчас, пусть ему и предложили немыслимую мощь? С чего бы ему не быть напуганным? Он наверняка найдет отговорку, лишь бы отказаться от этого.
Она точно не знала, что последует дальше.
Суровые седые брови Цай Цзина начали хмуриться. Его глаза сузились, губы поджались, показывая, что он сдерживает нарастающий гнев.
В тот же миг снаружи раздался крик, сопровождаемый звоном стали, а после на стенку шатра приземлилось что-то тяжелое.
Гао Цю и Цай Цзин одновременно обернулись на звук. Кроме них троих, внутри никого не было – ради столь щекотливого дела Цай Цзин распустил всех стражников. И, прежде чем кто-нибудь из них сумел что-нибудь предпринять, полог палатки оторвался.
Его унесло легким утренним ветерком.
Личная гвардия Цай Цзина беспорядочно валялась на земле, их трупы являли собой не более чем набор конечностей и доспехов. Лучи восходящего солнца проникли в шатер, освещая две фигуры; на них была украденная военная форма, позволившая им беспрепятственно пройти через лагерь, а сами они ярко светились. Одна из них ростом и шириной плеч могла поспорить с дверью шатра, руки ее казались такими мощными, что могли сокрушить дерево, она размахивала тяжелым железным посохом. В руках же другой был тонкий меч, но каким-то образом она источала едва ли меньшую силу.
Лу Да и Линь Чун.
Когда полог шатра оторвался и взору Линь Чун предстал Гао Цю, она позабыла обо всем. Об их задании, Цай Цзине, искусственных божьих зубах, хаоцзе, оставшихся на горе и надеющихся на них, – обо всем.
Ей и в голову не могло прийти, что она столкнется с ним здесь, да еще и так скоро. За все годы своей службы он и носу не показывал на поле боя, хотя и носил высокое звание. Она прибыла сюда в поисках Цай Цзина и его генералов и обнаружила, что один из них – Гао Цю. Тот будто нарочно стремился вклиниться в каждую частичку ее жизни…
Перед глазами возникло его узкое сморщенное лицо, и все, что он когда-то отнял у нее, скопившись внутри, превратилось в силу, которая могла бы сотрясти саму землю.
Она оттолкнулась ногами и рванула к нему.
За то мгновение, которое у нее ушло, чтобы преодолеть разделявшее их пространство, Гао Цю успел увернуться от ее стремительного удара, запустил руку в открытый ларец и что-то выудил оттуда. Линь Чун не разглядела, что он достал, да ее это и не заботило. Она позволила силе прорваться сквозь нее, обратилась ко всем известным ей навыкам совершенствующегося с одной-единственной целью – отправить его к праотцам.