Она старались идти как можно быстрее, насколько позволяло ее текущее состояние.
Когда им, наконец, удалось добраться до окраин болот, местность все еще хранила следы битвы: обломки и кучи трупов. Разве что…
– Сестрица, вот уж не думала, что цветы растут так быстро, – озадаченно протянула Лу Да.
– Неужто прошло столько времени? – подивилась Линь Чун. Она-то считала, что очнулась в роще в то же самое утро, когда все случилось. Но поле битвы перед ними уже поросло мхом и травой, а из трупов прорывались стебельки полевых цветов.
Картина выглядела поистине безмятежной, даже почти прекрасной.
Несколько долгих мгновений они стояли и смотрели друг на друга. Линь Чун чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Сколько же их не было? Ее раны еще даже не успели зажить…
Происходящее оставалось за гранью ее понимания.
Наверняка это все божий зуб. Он вполне мог ускорить рост растений, даже после того как был уничтожен. Ей очень хотелось бы расспросить об этом Чао Гай…
Чао Гай больше никогда не навещала ее, даже в грезах. И Линь Чун начала задаваться вопросом, не померещилась ли ей встреча с ней.
– Сестрица, давай же, лучше бы нам подняться на гору, – поторопила Лу Да. Оказывается, она все время держалась за свой железный посох, и теперь, покрутив его в руках, вонзила в рыхлую землю, словно желая таким образом поставить точку. – Если мы проспали сотню лет, то лучше будет сразу в этом убедиться, верно?
Если и в самом деле минул век, то было весьма нечестно, что ребра Линь Чун до сих пор болят.
Они подошли к постоялому двору Чжу Гуй, но ворота были наглухо затворены, а самой хозяйки нигде не наблюдалось. Лу Да пробралась в помещение, где хранились свистящие стрелы, и выпустила одну из них в воздух. У Линь Чун закралась мысль, что они могли вновь пройти по воде, но она чувствовала себя разбитой, поэтому сомневалась, что они обе готовы так рисковать.
Как выяснилось, сотню лет они не спали. Вскоре показалась лодка, управляемая Жуань Второй, а из нее навстречу им вышли перевязанная Сун Цзян и благородная госпожа Чай.
– Мы были уверены, что вы не погибли, – тепло приветствовала госпожа Чай, отвечая на их рукопожатия.
– Что стало с Гао Цю? – настойчиво спросила Линь Чун, в ее голосе слышалась грубость. Она внезапно подумала, что другим, должно быть, неизвестно о произошедшем, о том, что они с Лу Да совершили. – Теперь у него в руках один из божьих зубов Цай Цзина, и он все еще жив. Если его артефакту подвластно такое…
– Сейчас тебе не нужно об этом беспокоиться, – успокоила ее Сун Цзян. – Гао Цю и пальцем не пошевелит без команды от государя.
– Так и государь не прочь увидеть наши головы, – заметила Лу Да.
– Нет, уже нет, – в голосе благородной госпожи Чай прозвучали странные нотки. – Идемте. Думаю, будет проще, если вы сами все увидите.
Они взошли на лодку, и Жуань Вторая перевезла их на другой берег. Линь Чун поглядела, как та ловко орудовала веслом, продираясь сквозь заросли тростника, направляя лодку мимо уходящих ко дну напоминаний о битве. Казалось, что с Жуань Второй все было в порядке, но лицо ее будто постарело и осунулось, а сама она почти все время молчала.
Линь Чун пожалела, что не приберегла подходящих слов в память о младшем Жуане, который героически погиб.
Они добрались до берега, и Жуань Вторая пришвартовала лодку, а после они все вместе поднялись на гору. Разбойники тщательно приводили все в порядок: хорошо протоптанная дорога к лагерю, сторожевые башни – все выглядело так, как помнила Линь Чун, лишь некоторые детали изменились в ходе перестановок.
– Я попросила их собраться для встречи с нами, – сказала Сун Цзян.
– Кого «их»? – не поняла Лу Да, но Сун Цзян таинственно промолчала.
Они поднялись в лагерь. Линь Чун осознала, что Чао Гай оказалась права – она действительно чувствовала себя так, словно вернулась домой. Она сделала глубокий вдох, ее легкие наполнились влажной свежестью и сосновым ароматом горы. Боль в ребрах почти отступила.
– Они ждут в Зале Верности, – известила благородная госпожа Чай. Она вместе с Сун Цзян направилась туда впереди них.
Стоило Линь Чун и Лу Да переступить порог, прячась от солнца, как они обе замерли на входе.
Замерли, уставившись перед собой.
Зал кишел людьми.
Помещение до краев заполнили люди – не было ни единого свободного клочка. Основную часть из них Линь Чун видела впервые в жизни, хотя и приметила среди них Ху Саньнян с перевязанной рукой, прислонившуюся к стене Ши Цянь, которая тихонько хихикала, а также других хаоцзе; они все находились там, просто затерялись среди множества незнакомцев. Большинство новичков составляли женщины. На некоторых красовалась военная форма, другие пришли целыми семьями – с маленькими детьми и грудными младенцами. Линь Чун даже заметила сидящую в сторонке беременную женщину, она прижимала руки к отяжелевшему животу.
Оглушительная тишина накрыла комнату с их появлением. Стоявшая рядом с Линь Чун Лу Да растерянно завертелась на месте в недоумении:
– Что вообще происходит? Сестрица Сун, кто они все такие?
– Матери и жены, – стала перечислять Сун Цзян. – Офицеры, охотники, монахи, есть даже лучший лучник всей Поднебесной.
Она направилась к передней части зала, Линь Чун и Лу Да двинулись за ней, толпа расступалась перед ними.
На них обратились все взгляды, но собравшиеся по-прежнему хранили неестественное молчание, если не считать редких младенческих криков.
Они прошли к низкому помосту, на котором расположился У Юн. На его губах играла язвительная ухмылка, несмотря на количество наложенных ему повязок. Жуань Вторая присоединилась к толпе, оставив их на помосте вместе с Сун Цзян, благородной госпожой Чай и У Юном.
Сун Цзян повернулась к собравшимся и подняла руку в уверенном и величественном жесте.
– Сестрица Линь, сестрица Лу, – объявила она. – Познакомьтесь с новыми героями Ляншаньбо.
– Что же это… – пробормотала Линь Чун. Она ухватила Сун Цзян за локоть и, склонившись к ней, тихонько пробормотала: – Гао Цю в любой момент может нагрянуть. Разве можно так рисковать, принимая еще больше людей, да еще и с детьми. Нам следовало бы распустить даже тех, кто находился здесь изначально.
– Гао Цю больше сюда не заявится, – таким же шепотом заверила ее Сун Цзян.
Улыбка на лице их Тактика стала шире, и Линь Чун протянули лист бумаги.
– А что это? – спросила Лу Да и протиснулась поближе, чтобы взглянуть. – Ой, так я такие иероглифы знаю. Тут же «Ляншаньбо» написано! Там что-то про нас!
Не только про них. Там была написанная Сун Цзян история, которую они должны были распространять в Бяньляне и его окрестностях. Один из таких листов Лу Цзюньи тогда скомкала и выбросила.
Лу Цзюньи. Это ее работа, наверняка ее. Ошибки быть не могло – иероглифы на листе были печатными, а на бумаге виднелись контуры печатных блоков.
– Эта бумага говорит, что мы герои, – пояснила Линь Чун Лу Да, голос ее оставался таким же тихим. – И… все эти люди пришли, потому что… поверили этому?
– Не только они, – ответила Сун Цзян. – Легенда о Ляншаньбо распространилась по всей округе. О таком мы и мечтать не смели. Народ восхищается нами, боготворит нас. Наши имена произносят с радостью и ликованием.
– Теперь даже сам государь не сможет пойти против нас, – добавила благородная госпожа Чай. – Все произошло с пугающей скоростью. Даже при дворе некоторые отзываются о нас с благоговением, правда, тут же и отнекиваются. Если империя снова пойдет на нас войной, народ поднимет бунт.
– Теперь все они – часть горы Ляншаньбо, – рассмеялся У Юн. – В Бяньляне поговаривают, что Цай Цзин своим походом против нас прогневил богов. Остальные чинуши заявляют, что изначально были против его планов. А что же случилось с нашим дорогим императорским советником, никому не известно, ну, или они так говорят. Тот либо мертв, либо сбежал, поджав хвост. На наше счастье, после долгих уговоров нам удалось убедить сестрицу Сун пока занять место лидера Ляншаньбо.
Линь Чун сглотнула:
– А что с Гао Цю?
– Слухи о нем разнятся, – поведала благородная госпожа Чай. – Одни считают, что с ним приключился нервный срыв, так сказать, душевная хворь, другие поговаривают, что он вкусил силы, с которой не сумел совладать. Он приполз обратно к государю в поисках защиты. Гао Цю теперь и шага в нашу сторону не сделает без соответствующего указа, который никогда не последует.
– Надеюсь, он там от злости разрывается, – встрял У Юн.
– Так… все эти люди, они… – начала Линь Чун.
– Пришли, чтобы присоединиться к нам, – подхватила Сун Цзян. – И с каждым днем их становится все больше.
Линь Чун почувствовала, как ее лицо исказил шок. Ее разум отказывался принимать это.
Сун Цзян улыбнулась им. Затем она повернулась к людям и повысила голос, чтобы все слышали.
– Хаоцзе, старые друзья и все, кто только прибыл! Мы с вами собрались, чтобы поприветствовать Линь Чун, нашего драгоценного наставника по боевым искусствам, и Лу Да, знаменитую Татуированную Монахиню. Пять дней назад они героически сражались и защитили Ляншаньбо, помогли остановить неправедный поход против нас и выступили против продажного угнетателя ради нас. Этим вечером мы празднуем. Давайте все вместе приготовимся к первому торжеству нашей новой эры!
Раздалось всеобщее ликование, сотрясающее стены и балки зала и наполняющее его радушием и теплотой. Каждый взгляд, с которым пересекались глаза Линь Чун, был наполнен любовным благоговением. В этом шуме смешались восторг, свобода и надежда.
– Сколько их всего? – спросила Линь Чун у Сун Цзян. Радостные крики вокруг ни на мгновение не смолкали.
– Вместе с теми, кто уже был здесь, сто восемь. Пока что.
Сто восемь.
Сто восемь.
Поразительно. Невероятно.
«Помоги им следовать по избранному пути», – прозвучал в голове голос Чао Гай.
– Их так много… Это великая ответственность, – сказала она так, чтобы ее услышала только Сун Цзян, пока вокруг раздавались радостные возгласы.