— Только посмотрите на их волосы! — кричал он проплывающим мимо лодкам. — Черные как смоль. И такой резкий выговор. Изумительно!
Энна отвела Рейзо в сторонку.
— Он слегка чудаковат, — шепнула она ему на ухо. — Неужели ты единственный его друг, которому он не платит?
— Он притворяется, что не одинок, — так же тихо ответил Рейзо. — Энна, когда будешь в следующий раз писать Изи, упомяни, что принцу нужна супруга. Если он женится на байернке, возможно, это склонит на нашу сторону многих тирианцев.
— Ура! — прокричал принц с палубы лодки.
Сегодня он облачился в длинную фиолетовую хламиду до щиколоток, а лазурный луммас обернул вокруг груди и перекинул через плечо. Каждый раз, когда кто-нибудь обращал внимание на его новый наряд, принц упоминал «эти восхитительные байернские краски».
Принц носил яркие цвета все лето. Сердце Рейзо забилось быстрее, когда он впервые заметил на рынке тирианку, накинувшую поверх волос ярко-зеленый луммас. Несколькими днями позже в концертном зале Энна насчитала у зрителей пять выкрашенных луммасов. К следующему празднеству шаткий прилавок торговца-васкинга преобразился в прочное сооружение: лесенка вверх, дощатый пол, роскошный навес. Сам купец причесался и стал улыбаться шире.
К тому времени, как летний зной выбился из сил и позволил ветру с моря растрепать себя на жаркие прядки, а знать потихоньку стянулась обратно, пропыленная и заскучавшая от сельской жизни, каждый десятый горожанин сменил белые и бледные ткани на более яркие, насыщенные тона Байерна.
— Вот и номер двадцать два — желтый! — объявила Мегина, наблюдающая в окно за улицей и подсчитывающая крашеные луммасы. — Наконец-то я могу отправить наших купцов обратно за новыми красками и другими байернскими товарами. Королева была права: торговля приблизит мир. Ты удивил меня, Рейзо.
Тот подавил довольную ухмылку.
— Я наблюдал за вами в тот раз, когда вы обедали с главой совета и даже не пробовали убедить его, что байернцы — хорошие люди и ни в чем не виноваты. Вы просто держались дружелюбно. Тогда мне показалось, что вы не так уж и умны, но именно этот подход я опробовал на принце. Смотрите, вон двадцать третий…
Рейзо осекся, поняв, что оранжевый цвет, мелькнувший в дворцовых воротах, принадлежит не крашеному луммасу, а девичьим волосам.
Грудь непривычно сдавило — разом болезненно и волнующе. Дэша вернулась. Лето прошло. Мрачность, цеплявшаяся за него всю весну и придушенная летним зноем, казалось, припала к земле в ожидании, готовая наброситься снова.
16ВЕЗЕНИЕ РЕЙЗО
Пиршественный зал возвышался на три этажа, и тени колыхались и расползались по углам под светом тысячи масляных ламп. На взгляд Рейзо, из-за столкновений и споров света и тени стены казались живыми и кишащими чем-то ползучим, а все помещение как будто затянуло паутиной.
Затем принесли еду, и юноша отвлекся от своих опасений в пользу свиных шашлыков и блюд со сладким луком, огурцами и изысканно охлажденным арбузом. Вот бы совет возобновлял заседания каждый вечер, чтобы отмечать это подобным пиршеством!
— Ингриданская еда не так уж плоха, — заметил он. — Или я просто начинаю к ней привыкать?
— Да ты бы тарелку съел и сказал, что она приятно похрустывает, — отозвалась Энна.
Финн только кивнул. Рот у него был набит.
Рейзо всегда представлял себе рай как место, где поросята бегают по округе уже запеченными, и тем вечером задумался, не успел ли он и впрямь скончаться. Свинина с зажаристой корочкой оказалась нежной внутри, а кусочки жира хрустели на зубах. У него едва слезы на глаза не навернулись.
Он приступил уже к девятому шампуру, когда глава совета потребовал музыки. Дэша устроилась на подушке посреди зала с арфой на коленях, и струны запели под ее пальцами. Рейзо прекратил есть. Музыка толкала его и тянула, как будто арфистка перебирала его внутренности. Мелодия походила на колыбельную, но от нее волосы у него на затылке встопорщились колючими иголками. Мысль о том, что она должна закончиться, казалась невыносимой.
Откуда Дэша знает, которой струны касается, с закрытыми-то глазами? Рейзо завороженно смотрел на нее, пока Тейлон не подошел к его столу и не преклонил колено перед Мегиной.
— Госпожа… — произнес он достаточно громко, чтобы Рейзо мог расслышать, если наклонится вперед. — Лорд Белван только что известил меня, что его люди обнаружили перед нашей казармой два обгорелых тела. Они забрали покойных из Тысячелетия, чтобы тайно их похоронить.
Взгляд Рейзо блуждал по залу: люди Ледела, вернувшиеся в город и расслабляющиеся за собственным столом, Дэша с арфой, Белван рядом с принцем и члены совета в белых робах, подпоясанных красными кушаками — словно длинные царапины на бледной коже.
— Спасибо, капитан, — ответила Мегина ровным, звучным голосом. — Должно быть, лорд Белван и впрямь является поборником мира.
— Также он рассказал мне кое-что занятное: один торговец жаловался на шум в районе складов во время вчерашнего праздника, когда все дела должны были приостановиться. Этим утром люди Белвана провели расследование и обнаружили, что в указанном месте пусто, не считая груды недавно сожженных ящиков. Причина этой странности им неизвестна.
«Возможно, это все же не мастер огня, — предположил Рейзо. — Возможно, убийца сжигает своих жертв на костре на складе, а потом бросает их перед нашей казармой».
— Капитан, лорду Белвану удалось опознать тела? — спросил он.
— Нет. И хотя он надеется, что народ не узнает о происшествии, ему придется доложить совету. У нас осталось всего две недели до того, как они будут голосовать за продолжение войны.
Рейзо поставил на стол глиняную кружку, надломив ручку, и понял, что готов плеваться от ярости.
«Зачем убивать? Для того, чтобы нас подставить? И кого же жжет убийца? Эти смерти бессмысленны. Почему бы просто не устроить несколько случайных пожаров и не свалить их на Байерн? Зачем заходить так далеко?»
Его голова разбухла и разрывалась от множества вопросов. Ну и что с того, что он знает, у кого руки в чернилах, если он не способен ни в чем найти смысл?
Когда большинство пирующих уже потягивались и, пошатываясь, выбредали наружу, Рейзо задержался над арбузными корками и вазочкой с мятно-медовыми леденцами. Краем глаза он приглядывал за Дэшей, которая, поболтав с парочкой дам в зале, наконец-то направилась в его сторону.
— Привет, древесная крыса, — поздоровалась Дэша, села рядом с ним и принялась задумчиво ковыряться в остатках пиршественных блюд. — Я все гадала, когда же ты соберешься подойти и поговорить со мной.
— Правда?
— Мм, — протянула она, прожевав ломтик огурца. — Ты и впрямь нетороплив. Меня не было много недель, а ты только и делаешь, что сидишь на месте и глазеешь.
— Я вовсе не глазел на тебя…
— Нет? А мне показалось, что глазел, — удивилась она и уставилась в пустую миску. — Так, значит, ты не обратил на меня внимания?
— Вовсе нет, — выпалил Рейзо и протер глаза. Похоже, его голова соображала еще хуже, чем обычно. — Я много на тебя смотрел, но необязательно, знаешь ли, называть это «глазел».
— И?..
— И что?
Она вздохнула:
— И что ты думаешь?
«Она хочет, чтобы я сделал ей комплимент», — догадался он, радуясь, что так быстро уловил суть намека.
— Тебе очень идет, когда у тебя волосы вот так вот убраны наверх, и сегодня ты была здесь самой красивой девушкой.
Улыбка неторопливо изогнула ее губы.
— Значит, ты все же смотрел. Что ж, благодарю, но я хотела спросить, что ты думаешь о песне, которую я исполняла.
Рейзо пристально уставился на короткую нитку жемчуга у нее на шее, приказывая своему лицу застыть, не меняться в цвете, не выдавать его предельного унижения даже дрогнувшей бровью.
— В чем дело? — спросила Дэша. — У тебя такой вид, словно тебе больно.
— Всего лишь потянул… палец на ноге. Кхм. Как бы там ни было, именно это я и имел в виду: что ты прекрасно выглядела, когда играла на арфе. И звучала прекрасно.
— Спасибо, — поблагодарила она и поддела пальцем жемчужное ожерелье, напомнив Рейзо, что стоило бы поднять взгляд. — Я хотела поговорить с тобой о Байерне и о том, как изменилась ситуация за лето. У тебя найдется время завтра с утра?
— Да, — не замешкавшись, выпалил он.
— Я подумала, что мы могли бы отправиться на верховую прогулку по Центру.
— Хорошо, — согласился Рейзо, решив, что людные места безопаснее.
— Впрочем, по зрелом размышлении, как насчет океанского побережья?
— Ты права, так даже лучше, — сказал он, внезапно осознав, что слишком людные места могут быть еще опаснее.
Он собрался внимать тому, что она скажет дальше, и готов был согласиться абсолютно на все.
И вдруг похолодел, как будто вся кровь отхлынула от головы и вытекла сквозь ботинки. Он был готов согласиться. Что бы она ни сказала.
«Да она же мастер слова».
Изи рассказывала ему об этом даре, похожем на дар огня и ветра, которыми владела Энна. Он уже встречался с мастерами слова прежде — они были обаятельны и убедительны, но от них в сознании Рейзо зарождалось неуютное ощущение, зудящее там, куда он не мог дотянуться. И безопасными они становились только после смерти.
— Или, если хочешь, мы могли бы…
— Я, э… мне пора идти, — перебил ее Рейзо, вскочив и сбив на пол пустое блюдо. — Увидимся завтра.
И удрал прочь. Но как только он скрылся от неверного света ламп пиршественного зала в темном коридоре, чья-то рука поймала его и притиснула к стене.
— Пела, — облегченно выдохнул он. — Сперва я подумал, что это Тумас. Что ты делаешь?
— Я испекла это для тебя.
Пела стояла почти вплотную к нему и держала обеими руками пирожок. Она улыбалась, и ее золотистые волосы, собранные в хвостики, подрагивали.
— Э, спасибо, но я… — начал было Рейзо, собираясь подыскать повод, по которому не может принять подарок, но она так походила на кролика, милого и жалостного разом, что он не решился причинить ей боль. — Но я ничего не приготовил для тебя. Еще раз спасибо.