Пальцами, которые недавно привели мою ногу в такое чудно расслабленное состояние, Адриан постукивает по моему бокалу. Я подношу его к губам и делаю несколько глотков.
– Не хочу отказываться от этой попытки убеждения – но, честно говоря, у тебя нет никаких шансов. Не в этот раз. У тебя в квартире сейчас слишком много людей, а завтра утром у меня назначена встреча с адвокатом, которую я не могу отложить.
– Очень жаль. Но я понимаю, что ж поделать.
Я машу официантке, чтобы она нас поскорее рассчитала.
Когда чуть позже мы оказываемся на улице, мне приходит в голову кое-что, то, что я полностью вытеснила до этого момента.
– Скажи… Ты серьезно говорил об эмиграции? Учитывая текущие события, я, наверное, должна это знать.
«Это „наверное“ надо вычеркнуть!» – стонет мой внутренний редактор. Ненужные слова-вставки, которые передают неуверенность.
При общении мне всегда было жаль, что в реальной жизни нельзя вносить в речь изменения, как в вордовском документе.
Адриан выглядывает в узкий пролет между пабом и соседним зданием.
Торжествующе улыбаясь, он втягивает меня внутрь и за груду поддонов, скрывающих нас от взглядов с улицы.
– Мое желание уехать как-то быстро растаяло, я не могу это объяснить, – сообщает он, беря мое лицо в ладони, но я быстрее, чем он, начинаю поцелуй, сначала просто игриво прикасаясь к его нижней губе, а затем более настойчиво.
– Это может закончиться очень плохо для нас обоих, – выдыхает Адриан после небольшой передышки.
Я прижимаю его руками к стене фасада и не даю ему двинуться.
– Но здесь никого нет, только мы с тобой. И нас никто не обнаружит, – говорю я куда-то ему в шею, а потом осыпаю ее легкими поцелуями и чувствую, как Адриан вздрагивает.
– Если я чему и научился, так это тому, что все всегда становится известным, – бормочет он.
– Что еще я должна сделать, чтобы ты хоть на мгновение перестал беспокоиться? Ах, подожди, у меня есть идея!
Плавным движением я стягиваю блузку через голову и бросаю ее на поддоны.
Адриан этого не ожидал. Это так прекрасно, что из-за меня у него перехватывает дыхание и во взгляде вспыхивает желание!
Наконец его руки ласкают мне талию и выше, а рот ищет и находит мои губы.
Если уж ему нужно ехать домой, пусть хотя бы отведает любовного зелья.
Глава 33Чтение высвобождает чувства
Впереди снова долгая неделя ожидания перед новой встречей, но на этот раз все по-другому. Я оставила номер своего мобильного, и Адриан пишет так много и часто, что буквально за короткое время наша с ним переписка становится обширнее, чем с некоторыми моими давними контактами. Мы болтаем по телефону ночами, и его голос звучит у меня в ушах, даже когда мы не разговариваем. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного.
Когда я попросила его рассказать, как он устраивает цифровой детокс, он ответил, что постоянно переписываться или говорить со мной – лучший детокс, который он может представить.
От присутствия Адриана в моей жизни у меня появилось в три раза больше энергии, и я стала по крайней мере в три раза счастливее. Я даже почувствовала такую уверенность в себе, что согласилась с Кейденом и решила пойти на свадьбу – и объявила маме, что приду не одна. Хотя я вовсе не спрашивала, согласен ли Адриан, и почему-то не жду с нетерпением подходящего момента, чтобы у него узнать.
Мы много говорим о писательстве и публикациях и не всегда согласны друг с другом, но я люблю обсуждать с ним все, что связано с книгами. В конце нашего свидания в Оксфорде я дала ему почитать один из моих любимых романов – «Трудно сказать „я тебя люблю“» Джулии Чапел в переводе с немецкого.
Теперь он регулярно присылает мне ее обновления для читателей и цитаты.
Я так и думала, что тема писательства будет ему интересна.
Что мы опять увидимся в пятницу, все это время было вроде негласной договоренности. И только в среду вечером, положив ноги на спинку кресла и прижав телефон к уху, я решаю уточнить:
– У меня выходной, и вечером мне нужно будет сходить с лучшей подругой к врачу, это важно. До этого я совсем свободна.
– Отлично. Однако в будущем нам придется быть еще более осторожными, чем я думал, – говорит Адриан. – Сегодня на улице ко мне снова подошли после долгого перерыва.
– Может, стоит составить список уединенных мест, – шучу я.
– Приходи ко мне домой. Сейчас это самое уединенное место, которое я могу себе представить.
Я сглатываю комок в горле. Иногда я тоже чувствую себя одиноко в квартире, но до того, что слышится в его словах, у меня никогда не доходило.
– Вы с Мэй жили вместе? – интересуюсь я и тут же прикусываю язык.
Он говорит об одиночестве, а я снова спрашиваю о бывшей.
И слышу, как Адриан глубоко вздыхает.
– Прости, можешь не отвечать. Я…
– Все в порядке. Да, мы жили вместе, но не здесь. Дело не в ней. Мое решение никогда и никому не позволять сюда приходить – это, скорее, следствие.
– Но меня ты к себе зовешь.
– В конце концов, ты не просто «кто-нибудь».
Это прозвучало так, будто он сказал: «Ты для меня все».
Как же я хочу, чтобы наконец наступило послезавтра!
– Кстати, я не совсем один, у меня есть кошка. И аквариум с рыбками, которых я назвал в честь своих знакомых.
Меня это почему-то удивляет, я никогда не задумывалась, может ли Адриан держать домашних животных. И я представляю, как он наблюдает через стекло за десятками переливающихся рыбок в лесу колышущихся стеблей и обдумывает книгу. Потом – как он гладит пушистую кошку. А потом – как он ласкает меня. Хм, ладно, не отвлекаться!
– А Клио там тоже есть?
– С недавних пор это второе имя кошки.
– Как здорово. А первое имя какое?
– Рэпонссе.
– Ты чихнул? Будь здоров!
– Это Рапунцель по-французски. Когда я ее взял, ее так звали, наверное, из-за пушистого хвоста.
– Мне больше нравится ее второе имя.
– Мне тоже.
Несколько секунд мы молчим. И я чувствую, что он хочет меня о чем-то спросить.
Адриан откашливается:
– Можно я прочитаю тебе сцену, над которой сегодня работал?
– Очень хочу. Надеюсь, что это…
– Не говори ничего, хорошо? – прерывает он меня.
Я смеюсь, но выполняю его пожелание. Потом он все равно передумает, и мне очень любопытно, зачем ему сейчас нужно мое мнение.
– «Тьма за окном была такой глубокой, что я не мог ничего разглядеть. Взгляд просто отскакивал от стекла, не найдя, на чем остановиться».
Мне нравится, как он читает. Он может записывать аудиокниги или рассказывать сказки. Какое это место в книге? Последняя треть, судя по всему, ведь с первыми двумя мы практически закончили.
– «Завтра все будет как раньше. Я создал себе небольшой оазис, немного времени вне клетки, прутья которой состоят из событий последних нескольких месяцев. Но я не учел, что, путешествуя рядом с водой, все равно можно умирать от жажды».
Адриан делает паузу, и мне очень хочется комментировать его несколько драматичные метафоры, но я сдерживаюсь. Читать кому-то собственный текст, который никто никогда раньше не слышал, – это так интимно. Так что сейчас неподходящий момент для наших словесных перепалок.
– «Когда я услышал, как она встала и двинулась ко мне, я застыл. „У меня есть причины стоять здесь, а не лежать рядом с тобой“, – хотел я сказать, но не смог произнести ни слова, потому что – конечно, конечно! – я хотел, чтобы она ко мне подошла».
Он же не… Я снимаю ноги со спинки кресла и подтягиваю их, обхватив колени левой рукой, будто удерживая себя от чего-то.
– «Я был готов к тому, что она обратится ко мне, но не к ее руке, которая, когда я повернулся, случайно встретилась с моим животом. И не к ее чуть хриплому „Вернись в постель“. Всего этого было слишком много и слишком мало, и то, что она во мне пробуждала, было слишком велико, чтобы суметь это сдержать. Тем не менее я попытался.
Мы снова легли. Она немного повозилась с одеялом, а я притворился спящим и смотрел на нее, очень близко, насколько позволяли мне глаза в такой темноте. Воображение у меня разыгралось именно в таких областях, где я ему запрещал, и я боролся с этим, представив, что в центре кровати высоковольтное ограждение. И руки у меня поджарятся, если я не буду держать их при себе. Внезапно она повернула голову. И прежде чем я это увидел, она была со мной, во мне, и я мысленно уже был внутри нее.
Я лишь произнес ее имя – как мольбу, как проклятие, как признание. Руками я дотянулся до места, где заканчивались ее шорты, и ощутил мурашки на нежной, теплой коже, и от вырвавшегося у нее звука пульс у меня заколотился со скоростью света. Мне не хотелось ее покидать, но я все равно объяснил ей, что должен это сделать, и почувствовал облегчение, когда она меня отговорила. Она прижалась ко мне и в этот момент почувствовала, как сильно я ее хочу.
Я собрал все остатки самообладания, чтобы еще раз произнести ее имя и попробовать бороться с этим, но тут она поцеловала меня. Коротко и словно вопросительно, и я больше не мог. Я просто больше не мог. Так же коротко, но больше отвечая, чем спрашивая, я прижал свои губы к ее губам. А после крошечной паузы поцеловал ее снова, на этот раз с желанием большего.
На вкус она напоминала грезы со свежестью зубной пасты с травами. И гораздо больше, чем только это. Я крепче сжал ее бедра, и легкий стон, которым она ответила, заставил все внутри меня трепетать. Она потянулась рукой к моему сердцу, и почему-то это прикосновение пробудило мысли, которые нарушили мое восторженное помрачение рассудка, – если я не положу этому конец, что это будет для нас означать? Что это сделает с нами обоими? У нас будет момент счастья, но этого будет недостаточно. Сближение с ней причинит больше боли, чем если мы сейчас все это прекратим.
„Это невозможно“, – выдохнул я. Но она всегда знала, как заставить меня передумать. И, несмотря на весь страх, на всю безнадежность, я позвол