Я наклоняюсь за трусиками, бюстгальтером и сандалиями. Спина протестует – она находит, что все наши действия на земле были не такими замечательными, как считают некоторые другие части тела.
Адриан следует за мной по направлению к дому:
– Оставь эту идею. Я знаю, тебе нравятся романтические отношения, но вмешиваться в них – не лучшая идея.
– Обычно что-то получается, когда я чувствую, что они могут быть!
Он останавливается, и хотя сейчас я чувствую себя ужасно, его улыбка на мгновение меня успокаивает.
– Несомненно. – Он целует меня в лоб. – Но свою подругу оставь с этим в покое.
Хоть мне нелегко это сделать, однако я понимаю, что именно так и нужно поступить.
Мы несемся к моему телефону, хотя я знаю, что Мелли наверняка уже давно у врача (в худшем случае совсем одна) и я не смогу с ней связаться. При виде пяти пропущенных звонков от нее я кусаю губы. Она рассчитывала на меня, а я не приехала.
Кроме того, дважды звонила Шеннон и потом написала, что отвезет Мелли и подождет, пока та очнется после наркоза, чтобы потом отвезти ее домой. Хоть тут облегчение.
Я открываю голосовую почту, где Мелли оставила два сообщения.
– «Клио? Ты придешь? Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее, мы уже опаздываем!»
Я еще сильнее кусаю губы в ожидании второго сообщения.
– «Значит, ты променяла меня на него? Не могу в это поверить. Ну что ж, надеюсь, ты сейчас с ним развлекаешься, пока я здесь схожу с ума».
Слышится прерывистое дыхание, затем снова говорит автоматический голос, и как в оцепенении я нажимаю отбой.
Адриан мрачнеет.
– Она не самая большая твоя поклонница, – признаюсь я. – Но это только потому, что…
– Кому еще ты все о нас рассказала? – прерывает он меня.
У него в голосе такой упрек, что я растерянно лепечу:
– Только Мелли и Лорну – он мой друг и коллега. Они никогда и никому ничего не передадут.
Это его явно не успокоило, он становится еще более серьезным.
– То есть уже два человека в издательстве. Достаточно одного вскользь брошенного замечания, которое кто-то услышит, и у нас возникнет огромная проблема.
Будто я совсем ничего не понимаю!
– То есть я не должна была делиться самым важным в моей жизни с людьми, которые значат для меня больше всего? Хотя я им полностью доверяю?
Значит ли это, что в его окружении обо мне абсолютно никто не знает? Выглядит неприятно. Будто Адриан скрывает меня от своих знакомых – как любовницу, с которой встречается только в отеле. Что по понятным причинам оскорбляет.
– У нас все будет не так, как ты себе представляешь. – Адриан встает передо мной и вдевает в петлю пуговицу, которую я случайно пропустила.
Меня просто убивает самообладание, с которым он это делает, перед этим разбив мне сердце.
– Откуда ты можешь знать, что я себе представляю?
Мы смотрим друг другу в глаза.
– Потому что ты сама это сказала. На морском валу, помнишь? Ты хочешь «большего, чем красивые слова и украденные моменты».
– Ведь ты тоже этого хочешь!
Я сознательно не сформулировала эту фразу как вопрос, чтобы у него не возникло возможности ее отрицать.
– Я прекрасно понимаю, насколько мы должны быть осторожны. Ты думаешь, я хочу, чтобы меня уволили? Или чтобы нас начали обсуждать во всех новостях? Но есть разница между осторожностью и страхом. Я хочу делать то, что сейчас можно. Поэтому я сказала маме, что приведу своего нового парня на ее вторую свадьбу.
Не самый удачный момент, чтобы ему это сообщить, но в то же время это отличный пример. Адриан там будет мне очень нужен, и хотя бы в тесном кругу мы сможем показаться как пара, ведь так? Я сразу уточняю, что никакие его фотографии не будут выставлены на всеобщее обозрение, а среди гостей не будет никого, кто желал бы нам зла, даже если кто-то его узнает.
Адриан делает шаг назад, в сторону от меня, и я чувствую, как он отстраняется и внутренне.
– Что? Боже, это именно то, о чем я говорю!
– Ты имеешь в виду вторую свадьбу моих родителей?
– Этого не будет, Клио. Я не могу пойти с тобой куда-нибудь или познакомиться с твоей семьей, как бы мне этого ни хотелось. Может, когда-нибудь, когда у нас не будет общего проекта и обо мне начнут забывать. Но до тех пор все останется по-прежнему: все со мной связанное – это наш секрет, хотя ты так ненавидишь секреты. В ближайшее время ничего не изменится.
Я расправляю плечи.
– Еще как изменится! – Звучит вполне категорично, но я должна высказать до конца все, что думаю. – Я не знаю, кем ты таким был, что не хочешь, чтобы я это узнала, но я знаю тебя самого. Ты не можешь отказаться стать частью моей жизни. Потому что ты давно ею стал. Мы просто должны шаг за шагом пытаться понять, что нам сделать, чтобы все встало на свои места.
Адриан проводит рукой по волосам, которые порядком растрепались после того, как мы побывали в саду.
– Когда я сказал тебе, что это не будет любовной историей, это было не затем, чтобы причинить тебе боль, а потому, что наша ситуация это исключает.
Почему ему так бесконечно трудно смотреть в будущее? Что бы с ним ни случилось, это, похоже, действительно лишило его уверенности в себе. Но если он продолжит в том же духе, я тоже ее лишусь!
Я набираю воздух в легкие:
– Но это история нашей любви, и мы с тобой решаем, как нам писать ее дальше.
Адриан молча качает головой, поджав губы.
Его молчание обдает меня бо́льшим холодом, чем любые возможные возражения.
– Если это так, то сейчас мне больше нечего тебе сказать.
Я беру сумку и выхожу из комнаты, направляюсь к лифту и жду, когда позади меня раздадутся шаги.
Но шагов нет.
Запасной ключ лежит на обычном месте под цветочным горшком.
Я дождалась у себя в квартире сообщения от Шеннон. Сейчас Мелли дома одна и, скорее всего, не хочет меня видеть. Тем не менее я пришла, со спазмами в желудке, которые начались на обратной дороге в Оксфорд и которые не смогла победить даже огромная чашка ромашкового чая.
Пропустив очень важное для Мелли и для нашей дружбы событие, я понимаю, что мои извинения будут выглядеть идиотскими.
Желание проверить телефон становится почти непреодолимым, но я это предвидела и оставила его в машине. Поэтому могу спокойно размышлять, сумеет ли Адриан преодолеть себя, чтобы сделать первый шаг, и будет ли он страдать, если этого не сделает.
Ладно, надо уже зайти!
Я вставляю ключ в замок и открываю дверь.
– Мелли?! – кричу я, чтобы не испугать ее до смерти своим появлением.
– Я здесь! – раздается из кухни.
Что ж, она хотя бы со мной разговаривает. Тем не менее я делаю глубокий вдох и выдох, прежде чем решаюсь пройти на кухню.
Мелли сидит в профиль ко мне за маленьким столиком у окна и ест ложкой мюсли, вытянув ногу с оперированным коленом и положив на нее полотенце, под которым наверняка находится охлаждающий компресс. К кухонной стойке прислонены два костыля. Она выглядит усталой, но в то же время видно, что напряжение ее отпустило.
– Как ты? – Когда Мелли поворачивается, выражение ее лица заставляет меня остановиться на полпути – я уже шла к ней, чтобы обнять.
– Все еще немного не в себе от наркоза, но в остальном все в порядке. Это было всего два небольших разреза, и операция длилась около пятнадцати минут.
Она произносит все это спокойно, но ледяным тоном.
– Пожалуйста, прости меня.
Она грустно смеется:
– За что именно? Что у тебя есть дела поважнее, чем держать слово и быть рядом с людьми, которым ты действительно важна? Или за то, что для тебя сейчас первоочередная задача – со своим соблазнительным инкогнито… копать грядки или чем вы там занимались?
Я слежу за взглядом Мелли – он направлен на мои руки, на черную кайму под ногтями, которую я до сих пор совершенно не замечала. Земля.
Я краснею.
– Это, конечно, твое дело. И все же мне было больно.
Если бы правда не звучала так невыразимо глупо. «Мне так жаль, я прекрасно все успевала, но после нашей близости отключилась…»
– Я не смогла приехать, но это не имело никакого отношения к моим приоритетам! Пожалуйста, поверь мне. Просто все прошло совершенно… неудачно. Скажи мне, как я могу это исправить, и я это сделаю.
Мелли делает вдох, чтобы что-то сказать, но затем останавливает себя и закрывает глаза.
– Что?
Она качает головой.
– Что ты хотела сказать?
Мелли снова открывает глаза, и в них столько разочарования, что у меня перехватывает горло.
– Мне не нравится, как этот роман на тебя действует. Все это время я боюсь, что он тебя бросит и это нанесет тебе удар, и в то же время я не могу этого дождаться, потому что ты должна наконец прозреть.
Так вот кем она меня считает. Наивным ребенком, которого можно только использовать.
– Это не роман.
«Но и не история любви», – слышится в сознании голос Адриана.
– А как это называется, когда ты ложишься под звездного автора, который отвратительно себя ведет? – Она резко втягивает воздух. – Черт, извини. Я хотела…
– Нет, все в порядке, – шиплю я. – Ты обо мне явно не очень высокого мнения. Тогда, пожалуйста, перестань меня осуждать. Честно говоря, если бы ты наконец сделала это с Лорном, ты наверняка не была бы в такой чертовски хреновой форме!
И тут же пугаюсь самой себя. Я слишком далеко зашла… и понимаю это не только из-за слез у нее на глазах.
На меня слишком много всего навалилось – моя вина, возведенная Адрианом стена, ее обвинения. Но все это не оправдывает того, что я только что выдала.
– Ах, Клио, извини, я была неправа. Кажется, он действительно тебе подходит. С тех пор как у вас все началось, в тебе вдруг проснулась чувствительность. – Мелли шмыгает носом. – Спасибо за практический совет. К сожалению, не смогу ему последовать, потому что мы с Лорном никогда больше не «сделаем это», и, наверное, я навсегда останусь «в такой чертовски хреновой форме». А теперь уходи!