– Привет! – помахал он, увидев нас. – И как дела?
– Мы нашли ничтожно мало образцов, – я показал ему ложки из ремонтной мастерской. – Все в порядке?
– Вообще тихо, – ответил он, – наземный ленивец прошел несколько часов назад. Я нанес коды для вас. Что с вашими пальцами?
Он заметил наши указательные пальцы, обвязанные носовыми платками. Мы с Джейн уже думали, что с этим делать – Джейн, практичная и чуть безумная, как всегда, предложила вырвать ноготь клещами или отрубить палец топором, а я выдвинул вариант нарисовать случайный код, что было бы незаметнее и безболезненнее, и эта идея ей показалась куда более приемлемой.
– У меня палец застрял между двумя камнями, – сказал я, – и я сорвал ноготь. Очень больно.
– Не повезло. А ты, Джейн?
Она помолчала, и что бы после этой паузы она ни сказала, никто этому не поверил бы.
– То же самое, – сказала она, – только между другими камнями.
– Ладно, – произнес Томмо, с откровенным сомнением, но не желая расспрашивать дальше. Мы с Джейн обсудили проблему Томмо по дороге из города, поскольку Желтые сказали «мы не причиним ему вреда», то есть Томмо либо знал, что происходит, либо им было приказано не трогать его, чтобы отмывание ложек шло своим чередом. Джейн подчеркнула, что нам надо выяснить причастность Томмо так или иначе прежде, чем мы вернемся домой, и мне не очень понравилось, как она это говорила. Сам я считал, что он не знает, – когда он нас увидел, он не удивился. Но он был потрясающе искусным вруном.
Мы молча упаковались, и как только дозаправили радиатор, проверили масло и с уговорами запустили мотор модели «Т» – на все это ушло порядка двадцати минут, – поехали обратно по своим следам. Я не знал, как Джейн собирается поднять тему Желтых, но ей и не понадобилось, поскольку Томмо внезапно чирикнул:
– Кстати, вы не наткнулись на Желтых?
– Нет, – ответил я, – каких еще Желтых?
– Да пятеро или шестеро приехали на «форде» со стороны Кривого Озера вскоре после нас. Припарковались чуть дальше по дороге. Вряд ли они заметили меня.
Мы с Джейн ничего не ответили. Если бы он знал о замысле нашего убийства, то не стал бы упоминать об этом.
– Вы правда их не видели? – настаивал он. – Вы же весь день провели в одном и том же городе, а их было как минимум пятеро, и вид у них был целеустремленный, они были с сельхозинструментами и крикетной битой.
Мы сидели впереди «форда», а он сзади, так что мы с Джейн просто переглянулись и ничего не сказали. Но молчание наше было красноречивым.
– Проклятье, – занервничал Томмо, – что-то случилось?
Мы по-прежнему молчали.
– Вы же… убили их?
– Мы не убивали их, – сказала Джейн, – но домой они не вернутся.
– Ой, значит, эти Желтые… как понимаю, я их не видел?
– Правильно понимаешь, – кивнула Джейн. – Так что кроме того, что ты не видел местных жителей, что ты еще видел?
– Не знаю, – неуверенно сказал он. – А я что-то видел?
– На этот вопрос можешь отвечать правдиво.
– Утром был Прыкажник, закутанный в одеяло, лица я не видел. Он протягивал руку в струпьях, прося объедков, но от него воняло дерьмом, и я послал его. После этого в направлении, противоположном Синеграду, отправилась команда спецов по цветоподающим трубам под начальством Зеленой Адер. Похоже, был прорыв трубы, и на дорогу хлестал циан, так что надо было залатать ее.
– Мы утром мимо них не проезжали.
– Да, мне тоже показалось это странным – наверное, пошли по горной дороге из Охры-в-Долине. А эти Желтые – это была засада?
Мы снова не ответили.
– Чисто для справки – я ничего об этом не знал. Де Мальва попросил меня отмыть ложки, но больше ничего, хорошо?
– Хорошо, – сказала Джейн, – мы тебе верим.
– Вот и ладушки.
Мы молча ехали вперед, отвлекаясь порой на случайных животных на дороге, в основном белкоидов или древесных барсуков. По дороге проехали Прыкажника, чье тело и голова были обмотаны грубым одеялом с единственной дыркой, чтобы смотреть. Его тощие ноги были видны только по икры. У него был плетеный короб, удерживаемый на спине головной стропой, в котором они носили свои небогатые пожитки – небольшой блок перпетулита, который превращался в одноместный навес, бутылка воды, какой-нибудь музыкальный инструмент, и поверх всего этого нелепо большая шляпа «на всякий случай» – по ней я сделал вывод, что это женщина. Томмо сказал, чтобы мы скорее ехали мимо, но Джейн остановила «форд» и положила яблоко перед ней на дорогу, затем отошла, чтобы Прыкажница могла взять его.
– Запах почуяли? – спросил Томмо, как только мы поехали дальше, и я ответил, что да, почуял, и да, она воняла. Им обычно оставляли еду у Внешних Маркеров, но забрасывали камнями, если они пытались подойти ближе к границам города.
На обратном пути Томмо постоянно пересчитывал свои ложки и прикидывал доход, в то время как мы с Джейн просто смотрели на дорогу впереди, обдумывая то, что только что случилось и чем кончится исчезновение пяти Желтых, поскольку к полуночи их запишут как пропавших.
– Итак, – сказал я через час поездки, причем, следует заметить, никаких лебедей вверху не наблюдалось, что предположительно говорило о том, что Ангел Хансон пока не подозревает, что мы выжили, – как ты сумел подделать столько почтовых кодов, Томмо?
Он пожал плечами:
– Время было не на моей стороне, так что я просто посмотрел в городском реестре и чутка подправил последние несколько букв и цифр, чтобы создать новые. Почему мы тормозим?
– Нужно подлить воды в радиатор, – сказала Джейн. – Помоги, пожалуйста, Томмо.
Если этого «пожалуйста» для Томмо было недостаточно, чтобы заподозрить неладное, то место, в котором мы остановились, явно намекало на нехорошее: вблизи протекала река, а между ней и дорогой высилось большое дерево ятевео.
– О, да ладно, – воскликнул Томмо, который тут же предположил, что его сейчас убьют, – я же сказал, что ничего не видел. Чего вы от меня хотите? Поклясться жизнью Нашего Манселла?
– Мне просто нужна помощь с радиатором, – ровным тоном произнесла Джейн. Но это лишь ухудшило ситуацию.
– Я не хочу, чтобы меня сожрало дерево, – заскулил он. – Я понятия не имел, что Желтые замышляли насчет вас – иначе я не поехал бы, мне неохота попасть в список покойников или пострадать в драке! Все же знают, что я трус. Эдди? Ты же можешь замолвить за меня плохое слово, верно?
Мы с Джейн переглянулись.
– Он слизняк и трус и конченый тип, – сказал я. – Уж за это я могу поручиться. Я могу помочь тебе с радиатором.
Джейн зло глянула на меня, глубоко вздохнула и, буркнув «ладно, хорошо», взяла канистру и пошла к реке. Я последовал за ней, и мы осторожно обошли пустой участок земли под ятевео, где обнаженные чувствительные корни ждали момента, чтобы выбросить отростки и поймать неосторожного путника.
– Я не уверен, что убивать людей направо и налево как-то поможет делу, – сказал я, как только мы отошли подальше.
– В смысле – направо и налево? Скольких человек я, по-твоему, убила?
– Только того типа Бирюзена.
– Да ладно. Он был мерзейшей гадиной. Если бы он не умер, когда умер, его бы отослали на Перезагрузку, и он бы все равно подох – но прежде из-за его грязных делишек кто-нибудь пострадал бы. Подожди секундочку, мне надо пописать.
Мы остановились, и она присела.
– Я все еще не уверен, что убийство людей делает нас сильно лучше, чем Коллектив, который тоже убивает людей.
– Да хватит уже! Чтобы разгрести все это дерьмо, кто-то должен погибнуть. Я, ты, кто-нибудь еще. Не имеет значения. Важен результат, и если кто-то бесполезный вроде Томмо должен умереть, чтобы мы продолжали дело, ну и пусть. Поможешь мне?
Я протянул ей руку и помог встать.
– Но с большой вероятностью он не проговорится, – сказал я, – тогда зачем ему умирать, раз риск настолько мал?
– Потому что мы не можем надеяться на авось.
– И чем же это закончится? Убийством того, кто может знать что-то такое, чего знать не должен?
Она посмотрела на меня тем взглядом, от которого я начинал нервничать.
– А Имоджен и Северус? – спросила она. – Это на твоей совести, разве нет?
– Не я же на самом деле их убил.
Но в какой-то мере это было так. Они сели в Ночной поезд на Смарагд, и, хотя сам Изумрудный город был местом, где молодежь вроде них могла найти новую жизнь, «Ночной поезд» означал Перезагрузку. Я это знал, но не мог их предупредить, не рискуя собой. Я ничего им не сказал и обрек их на смерть.
– А ты когда-нибудь кого-нибудь лично убивала? – спросил я, когда мы шли к реке. – Лично, своими руками. Преднамеренно.
Она остановилась и повернулась ко мне:
– Ладно. Нет. Ты доволен? Мой секрет раскрыт. Не говори никому. Половина того, что я делаю, возможна потому, что люди считают, что я убивала других и могу повторить.
Мы подошли к реке, и Джейн открутила крышку канистры, проверила нет ли поблизости хищножаб, затем наполнила ее.
– Но будет нужно – я убью, – сказала она, – как и ты. Если думаешь, что не сможешь, лучше нам расстаться здесь и сейчас.
– Джейн?
– Что?
– Мне кажется, что я тебя люблю.
Но мои слова не вызвали того ответа, на который я надеялся.
– Ради Манселла, Эдди – не говори об этом вслух, ты все испортишь. Невысказанные чувства более настоящие, чем когда-либо, поскольку мы оба ощущаем нашу молчаливую связь. Правда, я не должна была этого тебе объяснять.
Она ожгла меня взглядом, встала, завинтила крышку и начала подниматься по склону.
Когда мы вернулись к машине, Томмо тревожно посмотрел на меня и одними губами спросил – все в порядке? – и я кивнул. Остальной путь мы проделали в молчании, и Томмо не пикнул, даже когда мы проехали мимо ринозавра, не остановившись, чтобы забрать остальные клыки. Только когда впереди показались ворота, Джейн заглушила «форд» на травянистой обочине, чтобы переждать двухчасовой период карантина. Томмо вытащил колоду карт, и мы сели играть, но только-только сдали карты, как Томмо поднял взгляд и, посмотрев в сторону, откуда мы только что приехали, сказал: