Виолетта снова ушла рано, и я позавтракал с Таней и ее детьми, но не с ее мужем, который ел в ратуше и мало интересовался женой и потомством. Я, как всегда, отправился проводить утренний Пограничный Патруль и снова начал с диспетчерской под городом. Я нашел пару светилок, болтаясь по дому де Мальвы, и пришел рано, так что приблизился к большому круглому провалу внутри комплекса диспетчерской и бросил одну из светилок в воду.
Я смотрел, как она погружается в прозрачную жидкость все глубже и глубже, пока в конце концов не остановилась, осветив какую-то старую технику на дне. Я отправил следом еще одну, затем третью и четвертую, и все они очень симпатично смотрелись в глубине, освещая лестницы и галереи внизу и груду Железных Дровосеков. Один из них поймал первую светилку, которую я отправил вниз, уставился на нее, потом поднял взгляд ко мне. В круглой шахте, разделявшей нас, не было лестниц или ступенек. Я не знал, сколько Железный Дровосек пробыл там на дне, но, скорее всего, срок был изрядный. В то же самое время я подумал о том, как наш Дровосек выполняет свое задание по ложкам.
Во время патрулирования ничего достойного замечания не произошло кроме краткого вторжения мегафауны и гигантского ленивца, который вроде бы вошел и вышел, пересекши заграждение из цеплючей ежевики, словно его и не было. Наверное, у них была миграция.
Мой Желтый сопровождающий встал, когда я вышел из подземного комплекса, и проследовал за мной к Палате Совета, где я записал свой отчет. На обратной дороге я встретил Мелани в Стандартном дорожном костюме № 2, который выглядел так, словно его специально подогнали, чтобы он лучше облегал ее фигуру. Такие переделки запрещались, но я действительно не видел причин жаловаться – разве что кто-то позавидовал бы Мелани и ее эффектному виду, но таких здесь не было. Под статуей Нашего Манселла в два человеческих роста собралась небольшая группа проводить ее. Было пролито много слез, было много объятий, в основном от членов семьи и друзей, но и от нескольких предприимчивых молодых людей, которые годами мечтали, чтобы она хоть на миг прижала их к себе. Мэл всех крепко обняла.
– Все в порядке? – спросил я, когда мы шли к станции.
– Я за все свои двадцать пять лет ни разу не покидала Восточный Кармин, – улыбнулась она, – никогда не оставляла дом, где родилась, никогда не ездила на поезде.
– Даже в Гранат не моталась на каком-нибудь «форде»?
– Я Серая, Эдди. Это самое большое приключение в моей жизни. Я, возможно, увижу Изумрудный город – это же потрясающе!
– Надеюсь, все пройдет хорошо.
Она пожала плечами:
– Это и правда может оказаться весело. Господин Кальвадос человек неплохой, только туповатый и любит поговорить о цветах, причем разговаривать умеет куда цветистее, чем эти цвета создавать. Но как только я приживусь у него дома, передо мной могут открыться новые карьерные возможности. Он захочет похвалиться мной, я уверена.
Мы еще немного поболтали по дороге к станции, где я обнаружил Пенелопу Гуммигут, которая уже ждала нас, поскольку снова контролировала прибытия. Она кивнула сопровождавшему меня Желтому, Грэму, и он, сдав смену, повернул в город. Несколько пассажиров ожидали отъезда, но я не узнал никого, кроме путешествующего техника-гелиостатика, который пробыл здесь последнюю неделю с рутинным обслуживанием, и пары наших переработчиков из тех шестерых, предназначенных для переезда в Восточный Зеленый Сектор. Мало кто любил эту работу, так что они с радостью ухватились за более востребованную.
Вдалеке послышался свисток – приближался поезд. Мэл улыбнулась своей победной улыбкой и крепко обняла меня одной рукой, положив ее чуть ближе к моей пояснице, чем мне было бы комфортно, затем поцеловала меня в ухо, велела заботиться о Джейн, повернулась к Пенелопе, чтобы продиктовать свое имя, почтовый код и пункт назначения. Затем она пошла к платформе, где останавливались вагоны для Серых.
– Такое тесное объятие подлежит штрафу, – сказала Пенелопа.
– Такова Мелани, – ответил я. – Кого мы должны встретить?
Она заглянула в планшет.
– Эксперт по ирригации для обсуждения вопросов улучшения водоснабжения, эксперт по чатни из Восточного Синего Сектора на место господина Рози, пара Серых, приехавших ради возможности завести ребенка, и Контролер-Заместитель Цветоподборщика.
Если Пенелопа и знала о цели его приезда, она ничем этого не выдала.
Заместитель оказался добродушным типом с большим носом картошкой и непринужденной улыбкой. Я ожидал более мрачной, зловещей фигуры и должен признаться, что был несколько выбит из колеи его жизнерадостностью.
– Божечки, тут так жарко, что можно подпалить задницу барсука, – сказал он, вытирая лоб. – Вы Эдди Бурый? Рад познакомиться. Стивен Смарагд, Контролер-Заместитель Цветоподборщика – люди зовут меня Стив. Исследование вашего отца по замене симметричных частей тела ради расширения возможностей использования инвалидов, о чем он доложил в Гильдию, чрезвычайно важно, и его высоко оценили в Главном Управлении. Я буду рад с ним поговорить.
Он сообщил свои данные Пенелопе и показал балловую книжку. Я заглянул ему через плечо и увидел, что у него аж сорок тысяч баллов. Если Стиву было больше семидесяти, по моей оценке, ему не нужно было работать, он был достаточно стар и имел столько баллов, что легко мог уйти в отставку. Значит, он продолжал службу либо из любви к делу, либо из чувства долга.
Карлос Фанданго занимался байком, так что меня и Стива подобрал Стаффорд и повез в город на одном из велотакси.
– Давненько я не был в Западном Красном Секторе, – проговорил Стив, оглядывая иссушенный пейзаж. – В городе бывают встречи хромогенции? Я пристально наблюдаю за схемой миграции лебедей. Много езжу, так что могу детально засекать время. Когда ваши пролетают?
– Обычно примерно в 10.15 утром и в 17.07 вечером, но время порой варьируется и зависит от погоды.
– Они летают парами или поодиночке? – спросил он, делая заметки в блокноте. – Лебеди выбирают пару на всю жизнь, так что удивительно, что они не летают по двое.
Казалось, он не знал, чем лебеди были на самом деле. Он дружелюбно болтал всю дорогу до города, затем попросил Стаффорда высадить его у библиотеки.
– У нас немного книг, – сказал я. – Из-за давнего предписанного уровня комплектования у нас по пять библиотекарей на книгу. И книги, которые у нас остались, очень истрепаны, так что чтение превращается в дешифровку и сборку по памяти, оставшейся от предков.
– Библиотека в Изумрудном городе читается вслух, чтобы минимизировать износ, – сказал Стив, – что принято как Стандартная Переменная много лет назад. Каждую неделю библиотекарь зачитывает вслух новую книгу; эти события всегда посещаемы. Книга под названием «Хроматическое удовлетворение Очень Голодной Гусеницы»[38] лишь недавно перестала быть сорокасеминедельным бестселлером, но в Изумрудном городе много народу, и многие хотят прослушать книгу не один раз.
– О чем эта книга? – спросил я, поскольку не слышал о таком.
– О, это весьма аллегорическая история, – улыбнулся он, – раскрывающая явные преимущества Доктрины Манселла по сравнению со старым миром Прежних. Гусеница символизирует ненасытного потребителя материалов, который начинает с яблока, а затем постепенно пожирает все вокруг него. На шестой день упадочно разгульной жизни гусеница, сожрав шоколадное печенье и мороженое, страдает болью в животе, и в последний день случается Явление, отрицание гедонистического стиля жизни Прежних, когда гусеница, вкусив питательную, но более пролетарскую пищу в виде листика, превращается в яркую разноцветную бабочку современной манселлианской гармонии равенства и всеобщего хроматического изобилия.
– Сдается, эта книга очень заинтересовала бы наших префектов, – осторожно заметил я. – Не могли бы мы позаимствовать ее на время?
– Я уверен, что Национальное Управление захочет переиздать ее и распространить вместе с прочими книгами, несущими то же послание.
Мы остановились возле библиотеки, и он достал из рюкзака книжку с картинками и потрусил внутрь, чтобы отдать ее. Я увидел, как он говорит с госпожой Ляпис-Лазурь, на лице которой подозрительность и недоверие в десять секунд сменились радостным восторгом.
– Прошло прекрасно, – сказал он, вернувшись в велотакси. – Я глава проекта «Подходящее чтение для хроматического совершенствования Коллектива» Изумрудного города, и мне лично поручено Национальным Управлением Цвета перепечатывать и модифицировать книги, обладающие значительной культурной и социальной важностью.
– Я думал, что книгопечатание не разрешено.
– Это будет предложено в качестве Стандартной Переменной, – ответил он, – и я сейчас тестирую эту идею.
– Вы только что передали библиотеке эту книгу про Гусеницу?
– Нет, другую. Великолепную работу «Хроматическое путешествие Взломщика Билла»[39]. Это очередная аллегорическая повесть о шалопае, который обнаруживает, что отрицание патологического стяжательства былых времен – единственный возможный способ развития общества и обретения им счастья в рамках совершенной радужной гармонии Манселла. Он, однако, берет на воспитание младенца, показывая, что в каждой душе всегда есть место для совершенствования.
– Разъединенные, мы все же вместе, – произнес я, начиная подозревать, что Стив Смарагд – опасный фанатик Пути Манселла. – Я могу задать вопрос?
– Конечно.
– А в Изумрудном городе правда есть Летучие обезьяны?
Это был нарочито тупой вопрос, чтобы он не стал меня подозревать. Он рассмеялся:
– Это все байки, парень. Я ни одной не видел, но всегда надо быть осторожным.
– Какое облегчение, – проговорил я. – Мне проводить вас до ваших апартаментов или в Совет?
– Лучше высадите меня у Храма, – сказал он, назвав его так, как нам не дозволялось. – Я стараюсь хотя бы раз в день повторять слова, одинаковые для всех цветов. А ты?