– Из-за Мэл. Она сказала, что нам с тобой лучше быть вместе, что мы нужны друг другу, что части больше, чем целое[42], что мы были хорошей командой, поддерживали друг друга, регулярное и содержательное сам-знаешь-что, и блаблабла, и все такое. Ты что, улыбаешься?
– Нет. Да. Ну, чуточку. Послушай, я просто рад, что ты вернулась.
Она чуть поразмыслила.
– Ненавижу компромиссы. Я хотела больших перемен – а вместо этого нам приходится договариваться через Виолетту и использовать ее положение как трамплин, чтобы добиться того, чего мы хотим. Но вы с Мэл можете оказаться правы – это может быть наш лучший и единственный шанс, и мы должны сделать это вместе, поддерживая друг друга.
– Мы еще молоды, – сказал я. – Виолетта еще добьется поста Главного префекта, и мы сможем пустить в ход наш новый план под прикрытием Пурпура. У нас есть хорошие связи в Изумрудном городе с Национальной Службой Цвета, и, возможно, это путь к успеху – к самому Творцу через Национальную Службу и Главное Управление. Если бы мы знали раньше то, что знаем теперь, мы сразу бы построили такой план.
– Думаю, он был бы таким, даже если бы мы и не знали, просто он рухнул из-за В-уведомления и Ярмарки.
Она больно ущипнула меня за руку.
– Ой! За что?
Джейн пожала плечами:
– За то, что заставил меня думать о тебе. Ненавижу эмоции, когда они толкают меня на нелогичные поступки.
Она отпила глоток красного землистого напитка, затем поморщилась.
– Отвратительно.
Я тоже попробовал. Она была права – отвратительно. Землистый, но совершенно неправильный. Я нашел ее руку под столом и сжал ее, а она сжала мою в ответ.
Вернувшись в поезд, я сказал Виолетте, что ее план хорош и что я буду просто образцом супруга де Мальва ради внешнего благолепия, чтобы мы могли делать карьеру как молодая высокопоставленная Пурпурная пара, продвигаясь в Хроматической иерархии. Я добавил, что мы с Джейн останемся вместе, но со временем мы можем обсудить второго ребенка.
– Вы с Джейн будете держаться тихо?
– Поскольку мы оба видим в темноте, нашим временем будет ночь и никогда день.
– Похоже, мы договорились, – сказала она, и мы пожали друг другу руки.
Дорога извивалась по лесу, и за пятнадцать минут до прибытия в Пурпур-Реджис мы проехали по симпатичному виадуку, пересекавшему внутреннюю приливную лагуну. Станция была прямо рядом с городом, но за его пределами, что позволяло не-Пурпурным путешественникам пользоваться веткой, не заходя в анклав «Исключительно для Пурпурных». Никаких контролеров на платформе не наблюдалось, что было совершенно нормальным, как заверила нас Виолетта, и мы вместе с прочими Пурпурными пассажирами пошли по дорожке к границе анклава, очерченной воротами, оградой из цеплючей ежевики и множеством предупреждений возможным нарушителям о том, что проход дозволен только оттенкам Пурпурного. Еще через сотню метров мы прибыли к сторожке, где Привратница и ее сотрудники приветствовали всех и распределяли по номерам.
Виолетта сказала им, кто она, спросила, где ее отец, и добавила, что ей нужно увидеться с ним по срочному вопросу. Пока Привратница делала запросы, мы читали объявления и узнали, что Съезд де Мальва состоится еще через неделю, но делегаты уже начали прибывать и почти спонтанно формировать подкомиссии с названиями вроде «Бремя Лидерства» и «Как добиться от ваших Серых лучшего и большего» и, откровеннее всего, «Переопределение Читерства в Век Пурпура».
Привратница вернулась и сказала, что у отца Виолетты сейчас встреча, но он будет ждать ее через час в музее и чайной «Мэри Лаванди»[43].
– Великолепно, – сказала Виолетта, – покажите нам наши комнаты, и мы отдохнем.
Привратница объяснила, что комнаты еще не готовы, поскольку мы приехали на четыре дня раньше и свита Виолетты оказалась больше, чем ожидалось, но их подготовят как можно скорее, и нам предложили прогуляться по набережной, пока господин де Мальва не примет нас всех.
Мы последовали совету Привратницы и пошли к берегу. Прилив отступил, обнажая скользкую полосу, некрасивую, неопрятную и пахнувшую солью, дохлой рыбой и гнилыми водорослями. Виолетта села на камень и уставилась на море, полагаю, чтобы придумать, как бы лучше вернуться к власти. Сейчас она выглядела счастливее, чем была с самого Граната, но мне стоило оставаться настороже – у ее отца тут могла быть власть и свои планы, не обязательно включавшие Джейн или Эдди. Пенелопа шарила между валунами в поисках окаменевших ракушек, пока мы с Джейн болтали с рыбаками.
Это были крепкие ребята с обветренными лицами, в толстых вязаных свитерах, при первой возможности готовые запеть морские шанти[44], которые поначалу были интересны, но на третьей песне начинали малость надоедать. Рыбаки были по большей части низкоцветными де Мальва и Перванш[45] и выполняли не только полезную, но и декоративную функцию, поскольку Пурпурные префекты желали видеть, как суда входят и выходят из гавани, хотя за пределами города не было готового рынка для свежего улова. Они рыбачили только в виду берега, отчасти ради той самой декоративности, отчасти из-за опасностей, которых было полно в море. Судя по их разговору, утонуть было самым лучшим из того, что могло с ними случиться. Мы знали, что воды вокруг Хроматации кишели кошмарными существами, но рыбаки испытывали почти извращенное наслаждение, рассказывая красочные истории о гигантских осьминогах, способных разломать судно, о Кракене, которого никто не мог описать, поскольку уцелевших после встречи с ним не было, о сокрушительных приливах и водоворотах, разрывающих судно. Добавьте к этому еще и давно известную Глубинную Жабу – громадную жабообразную ядовитую тварь, таившуюся в воде глубже чем по грудь, которая хватала жертву за ноги и утаскивала под воду, чтобы спокойно сожрать. Неудивительно, что рыболовство было недоиспользованным ресурсом Коллектива – оно считалось слишком опасным.
Они показали нам свои лодки, 6,2 метра длиной, сделанные из перпетулита, с небольшой надстройкой впереди, чтобы защищать от дождя и брызг. Источником движения был большой, исключенный из запрета Скачка назад Вечнодвиж, расположенный в центре лодки, который они называли «пропеллор» – что-то вроде трехлезвийного ножа, вращающегося под водой и толкавшего воду назад, продвигая судно вперед. Его контролировало шарнирное устройство, стоявшее за пропеллором, направляя массу воды. Затем они показали нам сети, которыми они чрезмерно гордились, и продемонстрировали различные узлы с потрясающим множеством использований.
– Они показывали вам свои узлы? – спросила Виолетта, когда мы пошли назад в город.
– Да.
– Они действительно любят свои узлы.
Мы заказали чай и булочки с черникой в чайной, и, как оказалось, их подавали с рыбой, как и все здесь. Прошло еще полтора часа, прежде чем дверь наконец открылась. Виолетта подпрыгнула, ожидая увидеть отца, но это оказался Главный префект анклава. Он выглядел величественно в своих общезримых одеждах чистейшего и совершеннейшего пурпурного цвета, который я только видел. Он был Ультрафиолетом, высочайшего Хроматического ранга.
– Ваш отец сейчас придет, – любезно сказал он. – Меня зовут Джетро де Мальва. Представьте меня вашим спутникам?
Пурпур-Реджис. Поезд дальше не идет
Пурпур-Реджис, насколько все могли заверить, существовал ради того, чтобы предоставлять представителям династии Пурпурных место для составления планов по ослаблению Манселлианской Доктрины. Пока он остается единственной реальной попыткой сделать это за последние примерно пятьсот лет.
– Это Джейн Фанданго, моя личная ассистентка из Восточного Кармина, через год она должна начать свое обучение на Смотрительницу. Эта юная девица – Пенелопа Сирениа, осиротевшая дочь дорогой близкой подруги, ныне моя горничная. – У Виолетты действительно не оставалось иного выбора, кроме как продолжать врать, пока мы не придумаем лучшей стратегии. – И лучшее на закуску – это мой муж, Эдвард. Мы ожидаем первого ребенка этой зимой.
Ультрафиолет поздравил нас обоих, тепло пожал нам руки и пригласил сесть в приватной комнате подальше от болтовни и суеты основной столовой.
– Известия о вспышке Плесени в Восточном Кармине быстро достигли нашего слуха, – сказал Джетро де Мальва, подзывая официантку, – и о последующем опустошительном ударе нескольких шаровых молний – чрезвычайно несчастливое стечение обстоятельств. Примите мои искренние соболезнования по поводу утраты вашего лидерства и города. Очень удачно, что ваш отец, мой брат, отправился отдохнуть именно в это время. Он приятный и утонченный человек, которого погубила не в меру ретивая Желтая. Они бывают неприятны, и за ними надо присматривать.
– Согласна, – сказала Виолетта. – Когда мой отец присоединится к нам?
– Скоро.
Джетро де Мальва заметил, как Виолетте повезло, что мы с ней были на Ярмарке Бесправилья во время вспышки Плесени, а затем спросил меня, в каких соревнованиях я принимал участие.
– Ни в каких, – ответил я, – я был в группе поддержки. Виолетта играла в хоккейболл.
– А вы? – обратился де Мальва к Джейн.
Она бросила на меня взгляд, не понимая, к чему все это ведет, но, как и Виолетта, осознавала, что ложь надо поддерживать.
– Мой отец – Карлос Фанданго, сэр, Смотритель. Я была на Ярмарке в качестве техника гиро-байка.
– Тогда вы должны знать Джейн Мятлик, которая выиграла гонку для Восточного Кармина? Нам телеграфировали.
– Опередила Джейми Можжевелли едва ли на три дюйма, – сказала Джейн. – Это была захватывающая гонка, и Красная команда как никогда близко подошла к Гран-при.
– Я видел, как гоняет Джейми Можжевелли и не думал, что ее когда-либо опередят. Какова эта Мятлик?