— Эй, старина, где этот ваш предводитель? Как его там — Клуни? Плюни?
У остолбеневшей от неожиданности крысы прямо-таки челюсть отвисла, а Бэзил уже исчез и тут же возник рядом с другой крысой.
— Фу! Вы, что же, никогда не моетесь, а? Послушай, грязнуля, ты разве сам не чувствуешь, что от тебя смердит до самых небес? Кстати, тебя родители никогда не называли вонючкой? Или от них воняло еще хуже?
Крысам-часовым потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя, затем они, яростно вопя, попытались поймать наглого зайца. Но это было все равно что ловить дым! Бэзил носился кругами, беспрестанно отпуская шуточки по адресу крыс, что еще больше распаляло преследователей. Они злобно выкрикивали:
— Хватай этого тощего кролика, ребята.
— Сам ты тощий кролик! Кошачий корм! — кричал в ответ Бэзил.
— Я намотаю твои вонючие кишки на пику!
— Полегче, полегче! Что за выражения? Слышала бы тебя твоя покойная матушка!
— Проклятье, он уходит из рук — скользкий, словно жирная свинья.
— Тут и без меня хватает жирных свиней, уродина! Ой! Какая жалость, опять не поймали!
Матиас тихо рассмеялся от удовольствия и покачал головой. Крысы, а их было около дюжины, суетились, бегали, натыкались друг на друга, сталкивались лбами — зайца было не поймать. Время от времени Бэзил останавливался и становился в позу «гордого оленя». Он подпускал крыс на расстояние кончиков усов, а затем молниеносно выбрасывал вперед свои мощные задние лапы, и преследователи кубарем катились на землю. Развеселившийся заяц скакал вокруг поверженных врагов, забрасывал их ромашками, а крысы, осыпая его проклятиями, с трудом поднимались с земли и, кряхтя, возобновляли погоню.
Осторожно-преосторожно Матиас пролез сквозь разбитый витраж в церковь и спрыгнул на хоры. От отвращения мышонок тотчас сморщил нос: красивая старая церковь уже успела насквозь пропитаться тяжелым крысиным духом. И кроме того, вся мебель перевернута, статуи разбиты, стены замызганы, по полу разбросаны разорванные молитвенники. Где же гобелен? Где Клуни и его шайка? Матиас мгновенно догадался, почему церковь пуста, и ощутил в животе свинцовую тяжесть.
Крысы отправились на штурм Рэдволла, Клуни забрал гобелен с собой! От одной этой мысли Матиасу стало тошно. Он поспешно выбрался тем же путем, что и влез. На полдороге к забору он увидел маленький сарай. Кто-то колотил изнутри в запертые двери и громко звал Матиаса по имени:
— Матиас, мы здесь!
Сквозь щель в дверях Матиас разглядел семейство Полевкинсов. Их лапы туго стягивали веревки. Колин, завернувшись в грязную мешковину, трусливо забился в угол, а Авраам Полевкинс и его жена, со связанными лапами, всем телом бились о дверь. Матиас прокричал в щель:
— Перестаньте колотить! Тихо! Я вас сейчас выпущу, вот только собью замок.
Матиас огляделся вокруг в поисках чего-нибудь острого или тяжелого. Конечно, наверняка есть ключ, но где его найдешь? К счастью, он заметил неподалеку железную пику, кто-то из крыс метнул ее в Бэзила, но, разумеется, не попал. Просунув пику в ушко замка, Матиас потянул ее на себя.
— Нет, не поддается, — пробормотал он. Тут из своего угла Колин Полевкинс громко заголосил:
— Нам не выбраться отсюда ни за что, а Клуни скоро вернется! Я не хочу видеть его опять! Сделай же что-нибудь, Матиас, спаси меня!
Матиас презрительно зашипел:
— Да прекрати ты, наконец, ныть, Колин! Этим делу не поможешь. Сиди тихо, а то твои вопли услышат крысы. Бери пример с родителей, будь мужественным!
С досады Матиас сильно ударил пикой в замок. Она отскочила и глубоко вошла в щель между щеколдой и дверью. Матиас фыркнул и, пытаясь вырвать пику, с силой дернул ее на себя. Потеряв равновесие, он полетел кувырком, а щеколда вместе с ржавыми кривыми гвоздями отскочила от двери. Ура! Дверь распахнулась. Матиас быстро разрезал кинжалом веревки на лапах Полевкинсов и приказал:
— Идите за мной и делайте, что я скажу. Только как можно быстрее и тише. Все вместе они осторожно проскользнули через дыру в заборе и пошли по пустырю. Крыс-часовых и след простыл — они, вероятно, все еще пытались поймать неуловимого зайца.
Была уже середина дня. На пустыре — тихо и солнечно, над цветами чертополоха порхали бабочки, кузнечики пели друг другу свои бесконечные серенады. Авраам Полевкинс крепко, от души пожал Матиасу лапу:
— От всего сердца благодарю тебя, Матиас, за спасение моей семьи. Я уже думал, что мы обречены.
Но их юный освободитель был мрачен.
— Нам еще предстоит добраться до аббатства, мистер Полевкинс, и я даже боюсь подумать о том, что мы там увидим, если, конечно, попадем туда.
Миссис Полевкинс кивнула:
— Да, мы видели, как они уходили из церкви на штурм Рэдволла. Во главе банды шел Клуни с портретом Мартина, привязанным к палке. Ох, милые мои, за всю свою жизнь не видела я столько отпетых мерзавцев.
Матиас озабоченно нахмурился:
— Я уже сожалею, что утром тайком ушел из аббатства. Надеюсь, Констанция держит всех в боевой готовности.
Через несколько секунд Матиасу предстояло пожалеть о том, что он сам не был достаточно бдителен.
Крысам-часовым надоело гоняться за Бэзилом, и они устало брели из леса назад, на пустырь. За небольшим холмиком они присели отдохнуть. Матиас и семья Полевкинсов направлялись прямиком к ним в лапы.
18
Клуни сосредоточил свою армию в придорожной канаве напротив аббатства. Сам он стоял позади, на лугу, окруженный своими помощниками. Отсюда, оставаясь в безопасности, он мог руководить всей операцией.
С самого начала все пошло не совсем так, как ему бы хотелось. В первую очередь в его армии не хватало лучников. Крысы, как известно, не сильны в изготовлении луков и стрельбе из них. А со стен Рэдволла полевые и зерновые мыши залпами посылали вниз тучи маленьких стрел, которые, хотя и не обладали большой убойной силой, ранили крыс и приводили их в замешательство. Стоя позади своего воткнутого в землю штандарта, Клуни щелкал хвостом по земле:
— Краснозуб, Темнокогть, прикажите пращникам приготовиться. Когда я подам сигнал, они должны обрушить на стену град камней. Это заставит мышей залечь. Грязнонос, Жабоед, соберите команды со штурмовыми лестницами и крюками. И смотрите у меня, чтобы все крюки попали на стену, без промаха.
Командиры отправились в канаву делать приготовления. Клуни поднял хвост вверх, чтобы подать сигнал. Со стены мыши-лучники продолжали без устали засыпать канаву стрелами. Констанция, с увесистой дубиной в лапах, расхаживала взад и вперед за спинами лучников, подбадривая их.
— Не жалейте стрел, наддайте! Не останавливайтесь ни на минуту!
Помня, что запасы стрел не бесконечны, барсучиха взглянула на кучи камней и мусора, наваленные вдоль парапета:
— Брат Руфус! Кротоначальник! Будьте готовы сбросить эти кучи в любой момент.
Бац! Бац! Бац! Это Клуни взмахнул хвостом. Град острых камней обрушился на парапет, стуча по каменной кладке, и сбил с ног нескольких зазевавшихся мышей и крота.
— Пригнись! Ложись на парапет! — скомандовала Констанция.
Защитники мгновенно повиновались, тем более что град камней усиливался. Аббат Мортимер, пригнувшись, бежал по парапету и кричал:
— Носилки! Сюда! Помогите мне отнести раненых вниз, в лазарет. Выдра Винифред, лежавшая рядом с Констанцией, прошептала:
— Слышишь скрежет? Разбойники приставляют что-то к стене. Думаю, они держат нас в укрытии, чтобы тем временем забраться на стену. Винифред не успела еще договорить, как две кошки с привязанными к ним веревками перелетели через парапет и зацепились за стену.
— Не поднимайтесь, друзья, — прошептала Констанция. — Подождите, пока они заберутся повыше. Надо, чтобы побольше крыс успело забраться на лестницы, прежде чем мы сделаем ответный ход. Передайте по цепочке.
Внизу, на лугу, Краснозуб дико хохотал, размахивая в воздухе палашом:
— Твой план удался, хозяин! Смотри, старина Черноклык и его ребята уже почти на стене.
Клуни поднял забрало, чтобы лучше видеть. То, что случилось затем, он был не в силах предотвратить. Целая лавина земли и камней обрушилась вниз со стены прямо на главную штурмовую лестницу. Громко визжа и отчаянно размахивая лапами в поисках опоры, крысы посыпались на дорогу. Лестница отлетела в сторону и сбила другую, стоявшую рядом. Обе рухнули на землю, на головы мечущихся в панике крыс. Израненные и оглушенные, оставшиеся в живых пытались отползти обратно в канаву, но там на них обрушился летящий со стены мусор. Многих придавило тяжелыми лестницами. Воздух наполнился воплями и стонами. Клуни разразился проклятиями. Бросив штандарт, он устремился вперед, через луг. Одним прыжком перемахнув канаву, он перебежал через дорогу и, ухватившись за свисающую со стены веревку, полез вверх. В это время единственный среди защитников Рэдволла бобр перегрыз последнее волокно веревки, и Клуни, упав с изрядной высоты, бесславно шлепнулся в дорожную пыль.
Клуни бросился в канаву. Перегруппировав своих пращников и лучников, он приказал им быть наготове и ждать команды.
Со стены упала последняя веревка, и раздался радостный клич защитников Рэдволла, высунувшихся из укрытий, чтобы взглянуть на плоды своих усилий.
— Пли! — заорал Клуни. Камни и стрелы устремились вверх, и несколько мышей, вскрикнув, упали. Это подняло настроение разбойника. Не все еще потеряно. У него уже зрел новый план.
В Лесу Цветущих Мхов Рваноух сражался с опутывавшей его толстой веревкой. Издалека до него доносились звуки, которые могли означать только одно: приступ аббатства начался. Вытянув и изогнув шею, Рваноух достал зубами до веревки. Если ему удастся освободиться, то еще остается время пробраться к аббатству и незаметно присоединиться к орде. Он может смешаться с остальными и сделать вид, что был с ними все время. К тому же, если он сумеет проявить себя в битве, Клуни будет к нему снисходительнее.
Веревка оказалась противной на вкус. По запаху Рваноух определил, что она раньше принадлежала Призраку. Никогда он не любил этого молчаливого, невозмутимого типа! Рваноух мысленно поздравил себя, когда его зубы перекусили очередное волокно веревки.