гда пусть эти жалкие мыши пеняют на себя! Им не устоять против мощи Клуни Хлыста.
Привратник Мафусаил стоял перед изуродованным гобеленом в Большом зале Рэдволла. Слишком старый, чтобы участвовать в обороне, он решил, что принесет больше пользы Ордену, если заставит работать свой плодотворный ум.
Где же место последнего упокоения Мартина Воителя, где искать древний меч, чтобы вернуть его аббатству? Должна же быть хоть какая-нибудь ниточка, хотя бы намек. Но как найти эту ниточку? Мафусаил уже не раз обыскивал все аббатство в поисках гробницы Мартина и его меча. Теперь он возобновил поиски, но, увы, опять безуспешно. Ему нужен был помощник — помоложе, со свежим умом. Какая жалость, что Матиаса нигде нет.
Наконец-то появился мышонок с головой на плечах. Преклонный возраст и напряжение умственных способностей давали себя знать. Старик привратник устало покачнулся и, чтобы не потерять равновесие, оперся о стену, как раз там, где раньше висело изображение Мартина. Мафусаил удовлетворенно вздохнул, по его губам пробежала легкая улыбка. Его усилия наконец принесли первые плоды. Его лапа нащупала вырезанные на запыленных камнях буквы.
Книга вторая. ПОИСК
1
Матиас открыл глаза, зевнул, лениво потянулся и окончательно проснулся. В лучах заходящего солнца ручей казался потоком расплавленного золота в черной рамке. Матиас лежал, наслаждаясь тишиной и покоем летнего вечера. И вдруг, словно пораженный ударом грома, мышонок вскочил, мгновенно забыв о красотах природы. Спокойно спать, словно безмозглый лентяй, когда друзья в осажденном аббатстве отбиваются от нападающих крыс! Все больше и больше злясь на себя, Матиас быстро шагал по темнеющему лесу. У него не находилось слов для выражения презрения к собственной персоне! Несколько минут мышонок шел через кусты напролом, но вскоре понял, что и впрямь заблудился. Он остановился. Лес вокруг был ему совершенно незнаком. Суждено ли ему вновь увидеть Рэдволл? Наступала ночь, а кругом была непролазная чаща Леса Цветущих Мхов. В сумерках сновали зловещие тени, неподвижный воздух наполнялся таинственными звуками, деревья и кусты, как живые, тянули к нему колючие ветви, словно хотели схватить Дрожа, Матиас спрятался в ствол старой, выжженной молнией березы. Сидя в этом убежище, он снова принялся проклинать себя. Великий воин испугался темноты, словно трусливый мышонок! Где-то над головой послышалось тихое царапанье. Собрав все свое мужество и вынув кинжал, Матиас выбрался из дупла и громко крикнул суровым, как он надеялся, голосом:
— Эй, кто там скребется? Если ты друг — выйди и покажись. Но если крыса — спасайся, если не хочешь иметь дело со мной, Матиасом, воином Рэдволла.
Прокричав эти слова, Матиас сразу почувствовал себя увереннее. Он настороженно прислушался, но никакого ответа не последовало, лишь эхо насмешливо передразнило его в лесной чаще. Вдруг за спиной мышонка послышался легкий шорох, он обернулся, выставив кинжал. Перед Матиасом стоял маленький рыжий бельчонок и, глядя на него с любопытством, шумно сосал лапу. От смеха Матиас чуть оружие не выронил. Вот оно, неведомое чудовище, гроза ночного леса!
Переминаясь, бельчонок продолжал сосать лапу, его пушистый хвост, возвышаясь над кончиками ушей, стоял трубой. Матиас наклонился к бельчонку и негромко, чтобы не напугать его, сказал:
— Привет. Я — Матиас. А ты кто?
Бельчонок продолжал усердно сосать лапу.
— А твои мама и папа знают, что ты пошел погулять?
Бельчонок кивнул.
— А может быть, ты заблудился, малыш?
Бельчонок отрицательно покачал головой.
— И часто ты гуляешь по ночам?
Бельчонок кивнул. Матиас улыбнулся и широко развел лапы в стороны.
— А вот я заблудился! — признался он. Бельчонок продолжал все так же сосать лапу.
— Я из аббатства Рэдволл.
Малыш не вынимал лапу изо рта.
— Ты знаешь, где это?
Бельчонок кивнул. Матиас обрадованно заулыбался.
— Дружок, а ты мог бы показать мне дорогу? — спросил он. Бельчонок кивнул.
— О, большое спасибо.
Маленький зверек подпрыгнул и побежал в лес. Оглянувшись на Матиаса, он вынул лапу изо рта и сделал приглашающий жест. Матиас не стал дожидаться повторного приглашения и побежал за бельчонком, который уже вернулся к своему излюбленному занятию — сосать лапу.
— Ну что ж, если и потеряю тебя из виду, — сказал Матиас, — то все равно услышу, где ты.
Бельчонок улыбнулся, кивнул и снова принялся шумно сосать лапу.
2
Аббат Мортимер сидел на траве во дворе аббатства. Вокруг дремали спустившиеся со стен мыши. Не зная, когда крысы прекратят штурм, и прекратят ли его вообще, аббат посоветовал мышам хоть немного отдохнуть. Шаркающей походкой к нему подошел Мафусаил. Вздыхая и охая, он опустился на траву рядом с аббатом.
— Добрый вечер, брат Мафусаил.
Старый привратник поправил очки и потянул носом воздух.
— Добрый вечер, отец настоятель. Как идет битва с крысами?
Аббат сложил лапы у груди:
— Хорошо, насколько это слово подходит к тому, что несет смерть и увечья моим ближним. Мы живем в странные времена, друг мой.
Мафусаил усмехнулся и сморщил нос:
— Но пока все идет не так уж и плохо.
— Да, конечно. Но почему ты улыбаешься, Мафусаил? Ты скрываешь от меня какой-то секрет?
— О отец настоятель, ты читаешь мои мысли, как открытую книгу. У меня действительно есть секрет, но, поверь, в надлежащее время он тебе станет известен.
Аббат пожал плечами:
— Надеюсь, что так оно и будет. Но, пожалуй, лучше раскрыть его поскорее. Мы ведь с тобой уже далеко не молоды.
— Ну, по сравнению со мной ты еще мышь в самом расцвете сил, — сказал Мафусаил.
— И все-таки, как и многие из тех, кто считает меня слепым и глухим, ты не замечаешь и половины того, что вижу я.
— Например? — спросил аббат.
Мафусаил важно потер лапой нос:
— Например, заметил ли ты, что ветер сегодня вечером дует с юга? Думаю, что нет. А теперь взгляни на вершину вон того вяза, что возвышается над стеной возле маленькой двери. Скажи мне, что ты видишь?
Аббат посмотрел туда, куда указал Мафусаил. Дерево как дерево. Аббат смотрел на него некоторое время, потом повернулся к старику привратнику:
— Вижу верхушку старого вяза над стеной. Что же в ней такого особенного?
Мафусаил укоризненно покачал головой:
— Ох, он все еще не видит, просто удивительно. Если ветер дует с юга, то верхушка вяза должна клониться к северу, не так ли? Но это дерево почему-то не подчиняется законам природы: оно раскачивается с востока на запад. И это может означать только одно — на нем кто-то сидит. По крайней мере, таково мое мнение. Ты согласен со мной?
Ничем не проявив своего беспокойства, аббат молча поднялся, не спеша подошел к стене и жестом подозвал Констанцию. Барсучиха тотчас спустилась по лестнице, и они зашептались, время от времени кивая в сторону вяза. Не прошло и минуты, как Констанция, выдра Винифред, Амброзий Пика и еще несколько воинов бесшумно поднялись на стену.
По другую сторону стены Клуни шепотом отдавал приказы своим солдатам, пытавшимся с ветвей вяза перекинуть доску на стену:
— Медленнее, Сырокрад. Поднимай другой конец! Да поднимай, а не опускай, тупица!
Сырокрад старался изо всех сил. Хозяину-то хорошо: сиди себе и приказывай, ему не надо, держась за ветку одной лапой, другой пихать вперед тяжелую доску. Не закончив своих невеселых размышлений, Сырокрад поскользнулся и, взвизгнув от страха, выпустил доску из лап. Доска с громким стуком ударилась о сук. К счастью, Доходяга был настороже и, вцепившись в доску, удержал ее. Сырокрад всеми четырьмя лапами обхватил ветку, а Клуни яростно зашипел на него:
— Шут гороховый! Посмешище! Проваливай отсюда! Да убирайся же, тебе говорят, дай пройти Доходяге.
Наконец перепуганный Сырокрад переполз на другую ветку и Доходяга занял его место. Клуни, дав Сырокраду увесистый пинок, прорычал:
— Сиди здесь смирно. И чтоб больше не пискнул!
Доходяга двигался ловко и осторожно, отдавал приказы тихо, но уверенно:
— Немного выше, чуть влево, теперь слегка вперед, хорошо, держите так.
Длинная доска все больше продвигалась вперед и вверх и наконец бесшумно легла на стену. Доходяга прошептал Клуни:
— Все готово, хозяин.
Сырокрад испепелял ласку ненавидящим взглядом. Клуни вскарабкался на доску и попробовал ее на прочность. Доска закачалась, но выдержала тяжесть. Клуни обернулся к своему отряду:
— Я иду первым. Перебираемся по одному. Когда заберусь на стену, то как следует закреплю доску. Доходяга идет вторым, за ним остальные.
Держась за ветки, Клуни пошел по доске. Но ветки доходили только до середины доски, и шаг Клуни сделался неуверенным. Стараясь не смотреть вниз, в головокружительную бездну, он все-таки дюйм за дюймом приближался к стене. Клуни был уже почти у цели, когда над стеной выросла Констанция и мощным ударом лапы сбросила его в бездну.
С истошным воплем, ударяясь о сучья, Клуни полетел вниз. Винифред тут же метнула из пращи большой камень и сбила с ветки хорька. Доходяга, все еще держа конец доски и пытаясь рассмотреть, куда упал Клуни, резко наклонился вперед. Воспользовавшись представившимся случаем, Сырокрад сильно толкнул его в спину, и Доходяга наперегонки с доской полетел в тартарары. Остальные крысы, толкаясь и вопя, бросились к стволу и поползли вниз. Перевесившись через край стены, Констанция и ее друзья пожелали крысам «счастливого пути». Винифред ускоряла их спуск метко пущенными из пращи камнями. Защитники аббатства с мрачным удовлетворением смотрели, как крысы шлепаются на землю. Амброзий Пика, близоруко щурясь, вглядывался в темноту под стеной.
— Скольких это мы скинули? — спросил он.
— А кто его знает, — ответила Винифред. — Но готова поклясться, что Констанция сбросила с доски самого Клуни.
Барсучиха искоса взглянула на выдру:
— Ты его тоже узнала? Это хорошо, а то я уж было решила, что у меня со зрением не в порядке. Не может же он быть одновременно в двух местах? Ведь еще десять минут назад Клуни стоял на лугу с другой стороны аббатства.