— Да, я видела такие, смотреть особенно не на что. Такой щит очень напоминает вот этот вырезанный в камне круг. Видите прорези для петель? Кроме того, если сюда положить щит, то он будет лежать наклонно, — наверное, чтобы отражать лунный свет…
Мыши смотрели на барсучиху с изумлением и уважением. Матиас церемонно пожал ей лапу:
— Констанция, старый верный друг! Ты говорила о чае. Хочешь, я принесу тебе сюда самую большую чашку самого вкусного чая, который когда-либо подавался в стенах аббатства.
Нагретые солнцем каменные зубцы стены, казалось, задрожали от хохота троих друзей.
8
Клуни лежал, полуоткрыв свой единственный глаз, и наблюдал за лисицей Селой. Он не сомневался, что старая ведьма что-то замышляет. После того как Клуни подробно расспросил Черноклыка о ее разговоре с сыном, он не сомневался, что лисы собираются его обмануть. Он обозвал Черноклыка всеми известными ему ругательствами. Не умея читать, он позволил Селе написать письмо! И отпустил Куроеда, не дав никому прочитать написанное! Не будь он так слаб, он самолично расправился бы с недоумком. Но пока Клуни решил ничем не выдавать своих подозрений. Даже если Села ведет двойную игру, сейчас она нужна ему как опытная знахарка. Нет, Клуни не так-то просто обмануть! Он позволил Селе ухаживать за его ранами, но перестал принимать снотворное зелье.
Куроед вернулся на следующее утро с целым мешком целебных снадобий. Прикинувшись спящим, Клуни исподволь наблюдал за лисами, которые заговорщически подмигивали друг другу. Думая, что он заснул, они шепотом заговорили, и, хотя Клуни не мог разобрать слов, их поведение было весьма и весьма подозрительным. Сомнений у Клуни почти не осталось: лисы строят какие-то козни против него! Клуни ни с кем из офицеров не поделился своими мыслями. Молчать — это единственный способ соблюсти тайну. Пока Клуни просто наблюдал и выжидал, с каждым днем здоровье его улучшалось. Наконец у него созрела замечательная по своей простоте идея. Он приказал всем удалиться и оставить его одного в полном покое, чтобы он мог как следует отдохнуть. Убедившись, что никто не подсматривает, Клуни взял перо и кусок пергамента и начертил подробный план штурма аббатства Рэдволл — с великим множеством стрелок, линиями атаки и обороны, а также с примечаниями. Из плана явствовало, что успех нападения всецело зависит от того, удастся ли пробить тараном ворота.
Начертив план, Клуни положил пергамент под подушку так, чтобы один уголок немного высовывался наружу. Его офицеры слишком тупы и ненаблюдательны, они не заметят маленький кусочек пергамента, высовывающийся из-под подушки, а если и заметят, не придадут этому значения. Но лисица!.. Клуни набрался терпения: теперь остается только ждать.
Через час Краснозуб и Черноклык привели знахарку. Клуни лениво потянулся в постели и громко зевнул:
— А-а, славно же я поспал, пока никто не суетился вокруг меня. Ну, друзья, как продвигается работа над тараном?
Краснозуб, опершись на копье, сказал:
— Осталось совсем немного, хозяин. Я уже приказал запалить костер, чтобы обжечь бревно и сделать его потверже.
Клуни слегка согнул свой перебитый хвост.
— Хорошо. Спилите большие сучья у самого ствола, так вам будет легче нести его. А теперь, лисица, перемени повязки и дай мне чего-нибудь, чтобы я снова уснул. От того, что ты дала вчера, толку было мало: я проворочался несколько часов — все никак не мог заснуть.
Села склонилась в низком подобострастном поклоне:
— Теперь, когда мой сын принес необходимые травы, я смогу дать вам хорошее снотворное, сэр. Спать будете без задних лап, извините за выражение.
— Давай что хочешь, мне лишь бы заснуть, — ответил Клуни.
Вечером Клуни разрешил Краснозубу и Черноклыку напиться вдоволь ячменного пива, что нашлось в церковном погребе. Он позволил пить также и Селе. О да, она сумела ловко притвориться, что пьет наравне с крысами. Пока они пили пиво, сам Клуни сделал вид, что выпил сонное питье. Ни лисица, ни Клуни не выпили на самом деле ни капли.
Ночью Клуни старательно вторил храпу своих пьяных подчиненных. В комнате, освещенной единственной свечой, было тепло и уютно. Внезапно Клуни почувствовал, что его подушка слегка шевелится. О, Села проглотила наживку! Клуни всхрапнул погромче и удовлетворенно зачмокал губами… Нужно бы научиться играть в шахматы — он наверняка будет легко обыгрывать всех! Он не сомневался, что наутро его план как ни в чем не бывало снова будет лежать под подушкой, а у Селы будет где-нибудь спрятана его точная копия. Ну что ж, теперь можно и поспать. Затем лисица передаст план мышам. Они станут укреплять главные ворота и сосредоточат возле них свои главные силы. А пока мыши укрепляют ворота, Клуни подкопается под юго-западный угол стены аббатства! И тогда!..
9
Бронзовый бас колокола Джозефа разнесся по мирным лугам, отдаваясь эхом в чаще Леса Цветущих Мхов. Было одиннадцать часов вечера, полнолуние. В Пещерном зале ярко горели свечи. Здесь проходил торжественный ужин в честь Матиаса и Мафусаила. Первым заговорил аббат Мортимер:
— Друзья мои, мыши Рэдволла и уважаемые гости, мы собрались здесь не только затем, чтобы воздать дань уважения Матиасу и брату Мафусаилу, но и чтобы от души пожелать им успеха. Да сопутствует им нынешней ночью удача! Да вернется в наше аббатство меч Мартина Воителя!
Под крики «Удачи! Удачи!» аббат опустился в свое кресло. Собравшиеся пожимали друзьям лапы и дружески хлопали их по плечам. Матиас был очень польщен, но он прямо-таки дрожал от нетерпения. До урочного часа оставалось еще целых два часа. Он искоса взглянул на Мафусаила, тот клевал носом, глаза у него слипались. Матиас слегка толкнул его в бок:
— Эй, эй, старик! Давай, если устал, я отведу тебя в келью. Мы с Констанцией и вдвоем справимся — отнесем щит на стену, а ты тем временем выспись как следует. Утром мы тебе обо всем расскажем. Мафусаил с негодованием вскинул голову:
— Вот как?! Ах ты, юный нахал, да я могу дать тебе десять секунд форы и все равно поднимусь на стену первым. Спорим?
Констанция закашлялась, чуть не подавившись засахаренным орехом, и громко расхохоталась:
— Ха-ха-ха! Матиас, на твоем месте я бы не рискнула спорить. Мафусаил наверняка победит!
Старик, осознав комичность ситуации, тоже засмеялся:
— А я вот что предлагаю, полосатая. Почему бы нам не отправить этого наглого сосунка в постель, а? Ему давно уже пора спать, ну а мы с тобой отнесем щит на стену.
Теперь Констанция и Мафусаил захохотали на пару, и наступила очередь хмуриться Матиасу. Он притворился, что очень обиделся на Мафусаила и барсучиху:
— Вы, двое старикашек! Сейчас я принесу вам ваше теплое молоко и уложу спать, а потом поднимусь на стену один!
Трое друзей смеялись до тех пор, пока на глазах у них не выступили слезы. Мафусаил, держась за бока, с трудом заговорил:
— Я вот что полагаю, Констанция, — ха-ха-ха! — на стену поднимемся мы с тобой, — хи-хи-хи! — а то Матиас уже староват для таких восхождений! Ха-ха-ха-ха!
Матиас от смеха свалился под стул и, катаясь по полу, махал лапой: мол, не пора ли прекратить шутки? Бэзил Олень, нахмурившись, укоризненно прищелкнул языком и заметил Амброзию Пике:
— Эта троица не умеет вести себя за столом. Только посмотрите на них. Еда — дело серьезное, а они не съели ни кусочка!
— Да, да, вижу, — хмыкнул еж. — Думаю, они ничего не будут иметь против, если их ужин съест кто-то другой.
— Согласен, дорогой друг, — с достоинством ответил заяц и разделил содержимое трех тарелок между собой и Амброзием. — Иначе все равно бы пропало, верно я говорю?
Без четверти час три фигуры пересекли сад аббатства. Луна выглянула из-за туч, и пруд, отбрасывая на стены аббатства мерцающие голубоватые блики, засиял серебром. Констанция и Мафусаил несли лампы, Матиас — щит. Друг за другом они поднялись по лестнице, кивками головы приветствуя часовых, а те желали им удачи.
Матиас не хотел устанавливать щит на место до назначенного времени. Ему казалось, что они должны точно следовать написанному и ждать, пока не наступит первый час дня полнолуния. Он был уверен, что это необходимо. Не стоит лишний раз искушать капризную фортуну.
Трое друзей молча стояли у вырезанного на камне круга. Матиас крепко сжимал щит. Ну когда же раздастся удар колокола?! Высоко над Рэдволлом висела луна, казавшаяся на черном бархате ночи золотой монетой. Время словно бы растянулось, минуты превратились в часы. Над миром царила тишина. Но вот раздался наконец-то удар колокола. Наступил час ночи — первый час дня. Матиас благоговейно положил щит Мартина на каменный круг, много лет ожидавший этого момента. Щит, звякнув, лег в выемку, точно совпав с ней по размерам. Все трое отступили назад, ожидая, что же произойдет дальше. Матиас первым нарушил молчание:
— Смотрите! Щит отражает лунный свет прямо в небо. Полированная поверхность щита собирала лунный свет и отбрасывала в ночное небо яркий белый луч. Мафусаил, приложив лапу к глазам, пристально смотрел в небо, пытаясь проследить направление отраженного луча.
— Поистине прекрасное, чудесное зрелище! — выдохнул он. — Но, увы, мои глаза уже не те, что раньше. Я вижу только луч света, устремляющийся в бесконечность.
— Постой. Посмотри на крышу аббатства, — проговорила Констанция. — Видишь, луч освещает конек крыши. Я вижу флюгер ясно, как днем.
— Не может быть, — сказал Матиас, но, присмотревшись, воскликнул: — Да, ты права! Луч указывает прямо на флюгер.
— Север! — крикнул Мафусаил. — Стрелка флюгера указывает на север — меч должен быть там!
Трое друзей торжественно пожали друг другу лапы. Тайна наконец разгадана: теперь они знали, где уже несколько веков спрятан меч Мартина. В стрелке флюгера!
Однако, когда, поспав несколько часов, они собрались к раннему завтраку, их приподнятое настроение несколько упало. Как же достать меч с крыши?
— Жаль, что у нас нет тридцати — сорока длинных лестниц, тогда мы могли бы связать их вместе… — пробормотала Констанция.